Сердца небес - Кэтрин Вилтчер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Повезло мне, — усмехаюсь я, нисколько не беспокоясь. Детектив Питерс может работать по девяносто часов в неделю в течение следующих двух десятилетий, чтобы выследить меня, но никогда не подберется слишком близко. — Это не объясняет, почему он стрелял в портье отеля в упор.
— Нет, — соглашается она, — не объясняет.
— Имеет ли он какое-либо отношение к оперативным группам по борьбе с торговлей людьми?
Ив качает головой.
— Никакого. Нет абсолютно никакой связи с Севастьяном Петровым или кем-либо из двух мужчин, которых ты… — она замолкает, подыскивая более пикантное слово для моего наслаждения.
— Пытал и убил, — мрачно заканчиваю я за нее. — Давай не будем приукрашивать то, что я делаю, mi alma.
Мы едем по дороге, которая проходит мимо моей базы. Я вижу, как она вытягивает шею, чтобы рассмотреть поближе. Вместо того чтобы проехать прямо мимо нее, как и планировал, я сворачиваю во двор и выключаю зажигание.
— На выход, — резко говорю я, и она поспешно подчиняется.
Джозеп выходит из одного из складов, когда слышит звук моей машины.
— Как плечо? — окликает он, кивая Ив.
— Очевидно, нужна перевязка, — растягивая слова, говорю я и бросаю на нее взгляд. — Уит все еще здесь?
— Должен покинуть остров через час.
— Кто такой Уит? — спрашивает Ив.
— Мой личный врач. Он совершает поездки на остров по мере необходимости.
— Сходи к нему, — призывает она, и ее беспокойство трогает что-то внутри. Долгое время никому не было до меня дела. До сих пор я никогда не возражал.
— Ладно, хорошо. Джозеп, присмотри за ней. Не позволяй ей бродить по стрельбищу или делать что-нибудь в этом роде.
— Ты не мог бы быть более высокомерным? — язвит она, качая головой и выглядя так чертовски очаровательно, что у меня снова начинает болеть все внутри.
Во второй раз меньше чем за минуту.
Я в беде.
— Я точно знаю, как выглядит стрельбище, — сердито продолжает Ив. — Не забывай, что я дочь специального агента УБН.
Как будто мне нужно было напоминать об этом забавном факте.
— Изменения в планах, — говорю я Джозепу. — Дай ей Глок и какие-нибудь защитные наушники. Если она побьет твой рекорд, ты будешь должен мне пятьдесят баксов.
Возвращаю взгляд к Ив, и ее гнев превращается в самую душераздирающую из улыбок.
В третий раз.
Тройное дерьмо.
— Твой отец пытался связаться с тобой? — внезапно спрашивает ее Джозеп.
Удивленный, я вскидываю голову. Ив вздрагивает, будто он только что приставил к ней нож. Она не отвечает. Просто смотрит в землю, и мне приходится сжать ладони в кулаки, чтобы удержаться от того, чтобы не вырвать ему язык. Джозеп прекрасно знает, что отец Ив вычеркнул дочь из своей жизни. Он сделал это в тот момент, когда понял, что его дитя влюбилась в цель вендетты номер один. Я подложил бомбу в эту семью, и осколки от нее все еще ранят. Если что-то и может пустить под откос мою гребаную фантазийную жизнь с ней, так это эти неуклюжие напоминания обо всем том ущербе, который я причинил.
— Не знаешь, он все еще сотрудничает с УБН?
Еще одна неловкая тишина.
— Джозеп, иди сюда, — рычу я, отступая в тень ближайшей смотровой башни. Он следует за мной и смотрит на меня своим серо-голубым непроницаемым взглядом. Но я знаю его слишком хорошо. Его вопросы об отце Ив заряжены невидимыми пулями.
— Майерс — запретная тема, — говорю я ему, стараясь не обращать внимания на беспокойство, которое начинаю испытывать. — Если уж на то пошло, то и вся ее гребаная семья тоже.
— Я знаю.
Он оглядывается на Ив и проводит пальцами по губам. Выглядит напряженным. Взбудораженным. Примерно таким же далеким от естественного состояния Джозепа Грейсона, каким я его когда-либо знал.
— Нам нужно поговорить. Я не смог сделать этого в Бухаресте, но теперь, когда Петров сам во всем разобрался…
— В чем разобрался? — раздраженно спрашиваю.
— Не перед Ив, — оглядывается он туда, где она наблюдает за нами с расстояния примерно в десять метров, эти сапфировые глаза широко раскрыты и настороженны. Как обычно, ничего не упускают.
Этот страх снова поднимается из глубин. Это воспоминание, которое я не могу вспомнить, и в равной степени то, что я не могу подавить. Чувствую, как его темные корни обвиваются вокруг нашей удовлетворенности и убивают ее свет. Все становится еще более поэтично, когда Джозеп хватает меня за руку и тянет еще дальше в тень.
— Я не хочу делать это здесь, — шипит он на меня.
С меня хватит этого. Промедление — удел дураков и лжецов.
— Просто выкладывай, Джозеп, пока я не разбил твою чертову рожу, — теперь стою напротив него, нос к носу, темно-коричневые пялят голубые. Он сжимает челюсть, но не отступает. Джозеп никогда не отступал от меня за все время нашего знакомства. Вот почему он единственный человек, которому я доверяю в нашем запутанном мире.
— Майерс, — бормочет он, снова бросая быстрый взгляд на Ив.
Я делаю паузу чуть дольше положенного.
— Что с ним?
— В тот день, когда ты прилетел обратно в Майами, чтобы навести ужас на УБН. Ты оказался в больнице с пистолетом, направленным на Майерса.
Та ночь, когда она заключила со мной сделку и предложила свое тело в обмен на его жизнь.
— И что из этого?
— Перед смертью Иванов рассказал нам о паре продажных агентов УБН, которые пытались порвать с Севастьяном в ту же ночь. Он организовал покушение. Они выбрались живыми. Один оказался в больнице с двумя пулевыми ранениями в груди.
Все мое тело холодеет. Конечно же, он не предполагает что?..
— Я получил медицинские отчеты из всех больниц Майами. В ту ночь был зарегистрирован только один агент УБН, так что я копнул дальше. Связи между Севастьяном и этим человеком уходят корнями в десятилетия… В этом нет никаких сомнений, Данте. Человек, о котором говорил Иванов — Роберт Майерс, отец Ив… Мне очень жаль.
Жаль?
Нет, я единственный, кому жаль.
Жаль, что я так и не выстрелил этому больному ублюдку в голову, когда у меня был шанс.
Я отшатываюсь от него, когда все тени ада начинают окутывать меня. Никогда не испытывал подобной боли. Я истекаю кровью изнутри.
— Ты проверил его, — грубо говорю я. — Ты сказал мне, что он не был грязным копом.
— Технически, попросил Томаса провести проверку, и, как оказалось, он не
