Киров - Семен Синельников

Еще в конце 1918 года, находясь в Москве, Сергей Миронович предвидел неизбежные поражения XI армии, хотя она успешно сражалась. Закрывать глаза на почти неодолимые трудности было нельзя, и на случай, если советские войска уступят деникинцам Северный Кавказ, у Сергея Мироновича были свои соображения.

Он хотел отправиться туда нелегально, поднять большевистское восстание и при участии армии любой ценой удерживать Грозный и дагестанский портовый город Петровск, чтобы по Каспию, через Астрахань, снабжать Советскую Россию нефтью: нужда в ней была отчаянная. И не только поэтому нужно восстание. Оно избавит сотни тысяч людей от белогвардейского гнета и укрепит Красную Армию: с ее действиями сольется партизанское движение горских народов, рабочих всех национальностей, передовых слоев терского казачества, ставропольского крестьянства. Восстание отвлечет на себя значительные силы Деникина и высвободит несколько красноармейских дивизий для битв против преуспевающей колчаковщины. Ленин и Свердлов согласились с Кировым.

Однако из-за распада XI армии, окончательно подкошенной сыпняком, особое задание экспедиции Кирова было отменено в начале 1919 года. Теперь, весной, прежнее задание по-новому отражалось в плане оперативных действий возрожденной XI армии.

Большевики Дагестана, связанные с Кировым, подготавливали тогда свержение контрреволюционного горского правительства. К началу народного восстания приурочивалась высадка десанта Волжско-Каспийской флотилии в Петровске.

Морякам приказали предварительно овладеть фортом Александровским с его естественной гаванью, удобной для сосредоточения боевых судов.

30 апреля суда флотилии подошли к этому форту на почти пустынном полуострове Мангышлак. Колчаковский гарнизон форта безоговорочно сдался десантному отряду военморов, высаженному на берег. Кое-кто из офицеров бежал.

Радиостанция форта досталась десантникам в полной исправности, персонал ее раскрыл шифры.

Сергей Миронович приказал воспользоваться этим. Ему в Астрахань передавали вражескую радиопереписку. Если было уместно, он писал ответные депеши, и форт Александровский отправлял их по эфиру в Гурьев — для колчаковцев, в Петровок — для деникинцев. Противник ни о чем не догадывался, обогащая командование XI армии полезными сведениями об обоих белогвардейских фронтах.

Поступила и совершенно секретная депеша. К адмиралу Колчаку на судне «Лейла» отбыла из Петровска деникинская военная делегация во главе с генералом Гришиным-Алмазовым. Командиру форта предписывалось принять судно в море под свой конвой и сопровождать до Гурьева. Наши военморы заверили белогвардейское начальство, что конвой снимается с якоря.

Пиратствовавшие на Каспии английские интервенты свыклись с длительной безнаказанностью. Вооруженный корабль англичан «Президент Крюгер», прикрывавший «Лейлу», возвратился в Петровск раньше положенного, беспечно оставив ее в одиночестве.

5 мая, в обусловленный час и под обусловленными координатами, к «Лейле» ринулся эскадренный миноносец «Карл Либкнехт» и, приближаясь, выпустил по ней два снаряда. Получив повреждения, она все же пыталась спастись, меняя курс, но ее подстерегали крейсеры «Ильич», «Красное знамя». Миноносец взял «Лейлу» на абордаж. На ее флаг-мачте взвилось белое полотнище.

Генерал Гришин-Алмазов и его адъютант покончили самоубийством. Членов делегации и найденные у них ценнейшие материалы доставили в Астрахань. Среди материалов был подробный набросок комбинированного похода Деникина, Колчака и Юденича против Советской России. Попало к Кирову и личное письмо Деникина, делившегося с Колчаком своей сокровенной мечтой об их двойном ударе на Москву. Юденич же должен был сокрушить Петроград.

Материалы с «Лейлы» очень и очень пригодились Ленину.

Волжско-Каспийская флотилия продолжала сосредоточиваться в форте Александровском. Там уже находился и пехотно-кавалерийский десантный отряд. Проводились разведывательные походы. В форт Александровский приехал Киров, назначенный членом Реввоенсовета XI армии. Были отданы последние приказы.

Но все приказы о наступлении советской флотилии на Петровск пришлось отменить, потому что в большевистском подполье Дагестана произошло большое несчастье.

Дагестанским, партийным подпольем руководил Уллубий Даниялович Буйнакский.

Он вступил в партию, учась на юридическом факультете Московского университета, и перед Октябрем стал одним из самых сильных, самых видных большевиков родного края. Снаряжая вторую экспедицию, Киров познакомился с Уллубием Данияловичем в столице. Они виделись затем в Астрахани и Калмыцкой степи, после чего Буйнакский с чужим паспортом отправился в Темир-Хан-Шуру и был избран председателем подпольного обкома партии. Никогда прежде жители дагестанских городов и аулов не шли столь дружно за большевиками, как с тех пор.

Туда, в подполье, хотел поехать Киров вместе с Оскаром Лещинским, назначенным зимой членом Реввоенсовета XI армии, но долго пролежавшим в тифу. При расформировании Ревкома было, однако, решено, что Киров должен остаться в Астрахани. В подполье отправился 18 апреля Оскар Моисеевич с несколькими помощниками.

Не все помощники сразу пересекли линию фронта, Лещинский попал в Петровск без задержек.

Военными хозяевами города были не горские части, а английские, имевшие и артиллерию, и авиацию, и флот. Хватало и белогвардейцев, хотя Деникин обещал горским правителям полнейшую независимость.

Белогвардейские и английские офицеры радушно приняли Лещинского — для них он был бежавшим из астраханской тюрьмы Николаем Викторовичем Савинковым, братом известного эсеровского лидера Бориса Савинкова,

Новые знакомые охотно поведали все, что надо было сообщить в Астрахань, Кирову. При участии местных товарищей Лещинский подтачивал оборону противника. Подробности еще требуют уточнений, но кое-что подтверждается документально. В порту угостили часовых специально приготовленными сигаретами, погружающими курильщиков в глубокий сон. Пока часовые спали, большевики-подпольщики испортили подъемные краны. Без этих кранов английские гидропланы не могли подниматься в воздух. Все было продумано, чтобы на артиллерийских батареях англичан орудия лишились и замков, и лошадей, и упряжи в день высадки советского морского десанта.

В Темир-Хан-Шуре Лещинского как представителя Реввоенсовета ввели в штаб восстания, намеченного на 20 мая. Уллубий Буйнакский и Оскар Лещинский работали рука об руку, обстоятельно, стремясь достичь цели с наименьшими жертвами.