Мы здесь - Майкл Маршалл

– О ней он узнал не из-за меня.

– То есть?

– До этой нашей стычки за обедом он не знал, что мы между собою как-то связаны.

С упавшим сердцем я понял, что помог Райнхарту провести линию между двумя людьми, которые по какой-то причине вызывают у него настороженность, а также, что люди, живущие напоказ, отнюдь не всегда чересчур самоуверенны. Порой они просто считают, что связи дают им право на беспечность. И при этом оказываются правы… иногда.

– Не понимаю, – теперь настала очередь Роберта удивляться.

– Пару дней назад Кристина случайно заметила сообщение, – сказал я, опускаясь на один из деревянных стульев. – В виде каракулей на нашем оконном стекле. Мы его сто лет не мыли.

– Странный, надо сказать, способ коммуникации.

– Не то слово. Особенно учитывая, что мы живем наверху многоэтажки. Так вот, Кристина расшифровала то послание и отправилась на Юнион-сквер. Там она повстречала каких-то людей – в том числе женщину, за разговором с которой я видел в сквере вас. Вы наверняка знаете, кто это, у нас об этом уже заходил разговор. Звать ее Лиззи.

Священник слушал с каким-то странным выражением лица, которое поначалу совсем не поддавалось определению.

– Какая-то парочка похитила ювелирное изделие и преподнесла ей – в смысле, Кристине, – продолжал я рассказывать. – Затем они все как сквозь землю провалились, а она так и осталась у подъезда с этой дорогой побрякушкой в руках… И тут заметила, что на нее смотрят двое мужчин. Одним из них был Райнхарт. А вчера он подкараулил ее в проулке и, не церемонясь, пригрозил, чтобы она не совалась в его бизнес.

Лицо Джефферса вновь сделалось непроницаемым. Хотя теперь мелькнувшее в его глазах чувство стало мне понятным. Это был взгляд человека, застигнутого на чем-то глубоко личном – мысли или убеждении, не дающем ему покоя, которые он вместе с тем не может изъявить наружу. Застигнутого с грузом, который он носит в себе и который временами становится для него поистине нестерпимым.

– Поговорите со мной, – предложил я. – Объясните, в какую историю я попал. Может, я вам еще и помогу.

– Нет, – вздохнул отец Роберт, присаживаясь на второй стул, – помочь мне вы не сможете. Но рассказать я расскажу: во всяком случае, то, что вам не помешает знать.

Он рассказал, что клириком здесь служит четвертый год. По его прибытии приход находился в упадке, хотя его предшественник служил здесь долго и исправно, заслуженно снискав себе любовь паствы. Все это время он являлся мостом между старой эпохой, когда люди веровали безоглядно, и эпохой новой, в которой вера была уже не столь действенна. Отчасти к этой роковой перемене, по мнению Джефферса, была причастна наука. Объективную оценку поддающихся проверке фактов он не оспаривал. Что же до поклонения недоказуемому, то в столь тонких материях излишний догматизм может завести бог весть туда. А что еще важнее, у людей на веру просто не стало оставаться времени. При прежнем укладе жизнь была проста. Человек работал, ел, спал и делал потуги к размножению. Если среди всего этого находилось время, то ему хотелось чуда: чего-нибудь такого, что заставляло бы мириться с докукой повседневности, а вместе с тем еще и чувствовать свою общность и принадлежность к себе подобным. Столетиями все это давала церковь, но тут появился Интернет, который все и погубил. Имейл и Фейсбук, действуя рука об руку, напустили виртуального тумана и образовали подобие заоблачной выси, но не такой, где на своих золотых арфах наигрывают ангелы. У людей пропала необходимость, да и охота ловить новости по воскресеньям у церковных ворот: вы же и так теперь постоянно в курсе всех делишек и мыслишек своих друзей и знакомых. А если хотите поподглядывать, что там деется в вышних сферах, то вот вам Твиттер с его параллельным потоком: бесконечные апдейты о том, насколько души не чает в своем очередном муже ваша излюбленная кинозвезда, которому она параллельно вовсю изменяет со своим персональным тренером, да и не только с ним. И вы, вместо того чтобы размышлять над мироустройством и сущностью своей жизни вкупе с тем, что и как дало им начало, блаженно восклицаете: «Во крутняк! Эштон Катчер снова отметился в Твиттере, специально для меня!»

Спустя полгода Джефферс как-то приноровился, восстановив статус-кво, подобно какому-нибудь римлянину, на издыхании империи сосланному в самое дальнее захолустье варварской Европы. Житье в целом шло неплохо: среди пожилых прихожан были и такие, кому не все равно. Казалось бы, живи да служи Господу, заполняя годы, отделяющие тебя самого от очной встречи с Ним.

– И тут я повстречал Лиззи, – поднял на меня глаза священник, – а с нею Меджа и кое-кого еще. И жизнь пошла по-иному.

– А где вы с ними встретились впервые?

– Не знаю.

– Затрудняетесь вспомнить?

– Не припоминаю, где впервые осознал их присутствие.

– Что-то не пойму: это разве не одно и то же?

– Их не так-то легко подловить.

– Кто они?

– Люди, забытые всеми нами и через это лишенные места в нашем обществе. Нелегкая это судьбина. Но в отличие от многих, они что-то с этим делают.

– Вы хотите сказать, воруют.

Он пожал плечами:

– Кое-кто, но очень немногие. Для большинства из них это бессмысленно. Во всяком случае, так было, пока не объявился Райнхарт. Они организованы по своему образцу. У них есть места для жизни и ночлега, роли и способы бытия, есть даже своя иерархическая структура. По крайней мере, была. А затем некоторые из тех, кто постарше и кто во многом отстроил их уклад, одновременно вышли за рамки изображения.

– Вы имеете в виду «умерли»?

Было видно, как Роберт подыскивает слова:

– Точнее было бы сказать, перестали оказывать влияние. К сожалению, примерно в это же время появился Райнхарт, и он смекнул, что кое-какие навыки, приобретенные оставшимися, можно использовать с криминальной целью.

– Например?

– Неуловимо исчезать. С большим успехом.

– А еще подворовывать.

– К сожалению, да.

– Как такое происходит?

– Иногда они просто похищают вещи из магазинов – дорогие ювелирные изделия, которые сдают Райнхарту на продажу. Вообще, опыт в этом деле имеют очень немногие, поэтому он постоянно выдумывает что-нибудь новое. Кражи в банкоматах, считывание пин-кодов. Жертва поворачивает за угол, и ее там берут в оборот другие подручные Райнхарта, а когда завладевают карточкой, снимают со счета все подчистую.

– Угу, – кивнул я, припоминая: в нашем квартале такая преступность последние месяцы просто зашкаливает. – И что им за это перепадает?

– Место для ночлега. Внимание.

– Если им нужно внимание, то почему они по жизни прячутся?

– Это… сложно объяснить. Я сам стал обращать внимание на этих людей у себя в округе. Кое с кем подружился. Это нелегко. Поняв, как их использует Райнхарт, я начал что-то вроде программы. Предпринял меры для того, чтобы они рассматривали мою церковь как место опоры и поддержки. Стараюсь и отговаривать их от криминальных деяний. Отчасти на нравственных основаниях. Но в основном потому, что рано или поздно их ждет осуждение, в первую очередь среди своих. Кое-кто проникся.

– Что, безусловно, не одобряет Райнхарт. Отсюда и его недавний визит сюда, и наезд на Кристину.

– Да.

– А почему ему вас просто не замочить?

– Как вы сказали? – не понял Джефферс.

– Убить, – пояснил я. – Такие люди, как правило, действуют очень прямолинейно.

– Вы серьезно? Думаете, кто-то из-за этого пошел бы на убийство священника?

Я посмотрел в его спокойные рассудительные глаза. Как бы до него довести, что люди ежедневно гибнут и за несравненно меньшее? И тут по уголкам рта Роберта я понял: он все это прекрасно знает.

– Вы неглупый человек, – сказал я, вставая. – Возможно, что и хороший. Но я бы на вашем месте всерьез подумал, как от этих людей откреститься.

– Это было бы не по-божески. И… не по-моему.

– Может быть. Только Бог и сам не живет в доме, куда легко вломиться. Эти люди существуют вне общества не просто так. Они знают счет. От нашего мира они не получают ничего – это так, – но это означает, что и они нам ничем особо не обязаны.

Джефферс улыбнулся, и я понял: распинаться перед ним – все равно что перед цирковым медведем, для которого ужимки двуногой обезьяны на арене довольно потешны, особенно с учетом еще и звуков изо рта, но это кривлянье на него ни в коей мере не повлияет.

– Говорю серьезно, – еще раз с нажимом сказал я. – В случае чего доверять этим людям свою спину не следует.

– Они потеряны, – печально улыбнулся мой собеседник. – И моя миссия – вернуть их домой.

Глава 40

Телефон у Кристины начал глючить с середины дня. Звонок, номер не определен – а на той стороне молчание в трубку. Первый раз она этому значения не придала: телефон спринтовский, сервис – дерьмо. Попытки разобраться с провайдерами по телефону традиционно не увенчивались у Крис ничем, кроме вспышки гнева и желания их там всех переколошматить. Да что толку: пнешь – они еще гаже станут! Минут через сорок то же самое повторилось снова. Кристина упихнула трубку обратно в карман, внутренне напрягаясь, как оно обычно бывает при непредвиденном сбое вроде бы новой техники. Раньше люди молились Богу, чтобы он явил свою волшебную силу. Теперь же они раболепствуют перед менюшками, молитвенно удерживают кнопку паузы и идут на поклон к работникам сервиса, равнодушным и неумолимым, как языческие идолы. Готовы согнуться перед кем угодно, лишь бы был хоть какой-то ощутимый результат.