Наполеон. Попытка № 2 - Александр Никонов

Далее послушаем самого Наполеона: «Я бы провозгласил в Англии республику, упразднение аристократии и палаты пэров… Я также провозгласил бы свободу, равенство и суверенитет для народа. Я бы разрешил сохранить палату общин, но провел бы значительные реформы: опубликовал воззвание, объявив, что мы пришли в качестве друзей англичан для того, чтобы освободить страну от коррумпированной и преступной аристократии и восстановить народную форму правительства, демократию. Все эти меры были бы подтверждены поведением моей армии, ибо я не позволил бы ни малейшего нарушения закона со стороны моих войск. Мародерство, жестокое обращение с местным населением и даже малейшее несоблюдение моих приказов явилось бы немедленной причиной смертной казни виновников. Я полагаю, что моими обещаниями вкупе с тем, что я сумел бы достигнуть на деле, я бы завоевал поддержку английского народа. В большом городе, подобном Лондону, где так много всякого сброда и так много недружелюбных людей, ко мне присоединилась бы внушительная часть общества. В то же самое время я бы вызвал восстание в Ирландии».

И вот тут врач возразил Наполеону. Будучи по происхождению ирландцем (а Ирландия все время бузила, требуя независимости от Британской короны), он вдруг почувствовал себя большим английским патриотом и стал резко возражать, говоря, что англичане никогда не покорились бы Наполеону, боролись бы с ним до конца и, как русские Москву, скорее сожгли бы Лондон, но не отдали его на поругание французам!

Это вызвало у Наполеона улыбку. «Никогда, – сказал он. – Я не верю в это. Вы слишком богаты и вы слишком любите деньги. Ваша нация не готова к тому, чтобы сжечь свою столицу. Как часто парижане клялись, что они скорее похоронят себя под руинами своей столицы, чем будут страдать от мысли, что она попадет в руки врагов Франции. И тем не менее Париж был дважды захвачен неприятельскими войсками».

Наполеон знал, что говорит. Только совсем нецивилизованная нация могла решиться на то, чтобы сжечь свой главный город. Почему Наполеон, наступая на Россию, был уверен, что захват Москвы положит конец войне? Почему он был так поражен тем, что русские сожгли Москву? Потому что это был дикий, совершенно варварский поступок, абсолютно не характерный для цивилизованной нации. Город – это материальное воплощение цивилизации, он создается целыми поколениями. Ничего ценнее главного города у цивилизации нет. Что же еще должна защищать нация от врага, если не столицу? Однако русские поступили весьма странно: их армия бегала от неприятеля, стремясь сохранить себя, а то, что она должна была сохранять – для чего, собственно, и существовала! – было сожжено. Зачем тогда вообще нужна русским армия, если они сами уничтожают собственную страну? Уничтожают самое ценное, что в ней есть?..

Сожжение Москвы поразило всю тогдашнюю Европу. Именно поэтому в горячности врач-ирландец и ляпнул Наполеону, что и англичане, мол, тоже сожгли бы. На что Наполеон лишь усмехнулся и продолжил развивать свои неосуществившиеся, увы, планы относительно Англии:

«Надежда на улучшение жизни и раздел собственности прекрасно воздействовали бы на сброд, особенно такой, как в Лондоне. Во всех богатых странах сброд почти одинаков. Я бы выступил с такими обещаниями, которые возымели сильный эффект. Какое сопротивление моей армии могла бы оказать недисциплинированная английская армия в стране, изобилующей равнинами?.. Я рассчитывал на желаемый результат благодаря тому, что овладел бы великой и богатой столицей, ее банками и всем вашим богатством. Я ожидал, что в течение двух месяцев я буду осуществлять контроль над Ла-Маншем, благодаря чему я имел бы бесперебойное пополнение войск. И когда ваш флот вернулся бы, то обнаружил, что его столица находится в руках врага, а мои армии полностью овладели его страной. А дальше я бы запретил телесные наказания на флоте и пообещал вашим морякам буквально все, это произвело бы на них большое впечатление…»

И тут я вынужден прервать речь Наполеона и сказать, что в своих расчетах касательно английских моряков он был совершенно прав. За несколько лет до описываемых событий английский флот был потрясен многочисленными восстаниями моряков. В 1797 году восстания охватили все главные базы и эскадры британского флота и были вызваны жесточайшими условиями, в которых содержались английские матросы. А внешним провокатором для выступлений стала французская революция, точнее, тот дух свободы, который повеял из Франции. Там запретили бить солдат и матросов! Во Франции решили, что низшие чины – тоже люди со своим достоинством!.. Известие об этом пролетело по всей Европе, изрядно смутив умы солдат и моряков всех армий.

Английские матросы той эпохи находились на положении рабов, примерно как сейчас солдаты и матросы российской армии. Тупая и бессмысленная муштра, произвол и полнейшая безнаказанность офицеров, жестокие телесные наказания, отвратительное качество продуктов, задержки с выплатами (следствие бюджетного дефицита) – все это, как вы понимаете, не могло сильно радовать несчастных английских моряков. А уж если вспомнить о принципах комплектования английского флота. В мирное время моряками были добровольцы. Но война потребовала увеличения личного состава флота, наемников хватать перестало, и самый демократичный в мире английский парламент принял закон о… насильственной вербовке людей на корабли. Вооруженные патрули в портовых городах, в питейных заведениях и прямо на улицах хватали людей, подходящих по возрасту, и отправляли служить на флот. Позже один французский историк напишет: «Это было странное притеснение свободы воли в стране свободы. Удивительное злоупотребление властей в государстве, кичащемся своей законностью. Из-за этого решения в течение всей войны на английских судах числилось столько же дезертиров, сколько служащих матросов».

Долго подобный беспредел продолжаться не мог, и в мае 1797 года флот, находившийся в Ла-Манше, взбунтовался. Английское адмиралтейство сделало несколько мелких уступок, хитростью дезорганизовало восставших и пообещало не преследовать моряков, если они сложат оружие. Моряки поверили. Сразу после этого все зачинщики были перевешаны. Благородство английской аристократии снова показало себя во всей красе.

Нельсон, кстати, весьма активно настаивал на казни зачинщиков, хотя он лучше чем кто бы то ни было знал условия, в которых жили английские моряки-рабы. Он и сам признавал, что с моряками обращаются «позорно». Подавление восстаний обошлось короне дорого, и призрак 1797 года еще долго маячил перед Британским адмиралтейством.

Так что Наполеон знал, что говорил. Он мог поджечь английский флот с помощью воззваний, «декларирующих, что французы пришли, чтобы освободить англичан от отвратительной и деспотической аристократии, чьей целью было постоянно держать страну в состоянии войны, чтобы обогащаться самим и обогащать свои семьи за счет народной крови, вкупе с провозглашением республики, с запретом монархического государства и знати».