Сердце предводителя демонов - Ясмина Сапфир
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я хочу тебя, — просто сказал Хортон. — Здесь, здесь и здесь. Хочу тебя.
Горячая ладонь пожирателя приложила мою к его лбу, груди и ширинке.
Я ощутила, как член демона наливается от этого касания. Хортон поменял позу и тяжело, глубоко задышал. Притянул меня и обнял так, что у меня даже ребра заныли. Вдохнуть уже не получалось. Но я почему-то и не хотела. Воздуха не хватало. Но я почти не ощущала этого.
— Хочу тебя, — жаркий шепот обжег ухо, спустился на шею мурашками. Я словно вся превратилась в один оголенный нерв. Чувствовала Хортона каждой клеткой, каждой своей частичкой, всем существом. И таяла от его близости. А еще она меня вновь будоражила. До невыносимо сладкого передергивания. Так после крепкого сна потягиваешься и ощущаешь мышцы, тело, себя…
Наслаждаешься тем, как тело снова наливается жизнью. И энергией и дневным оптимизмом.
— Останься, — быстро добавил демон, будто не давал мне передышки, не позволял сомневаться. Не хотел, чтобы я подумала о чем-то еще, кроме него.
Меня бросило в жар окончательно.
Под ладонью пульсировала каменная плоть Хортона. Сквозь тонкую ткань его одежды я чувствовала какой пожиратель горячий, словно его вновь лихорадит. Быстрое дыхание демона шевелило мои волосы.
Я прикрыла глаза, потому что тепло Хортона просочилось под кожу, жаром разливалось по венам. Я выгнулась, потому, что каждая клетка стремилась быть ближе к моему демону…
О-ох… Как это все возможно? Как можно от него уехать? Как можно уйти, бросив Хортона?
Внезапно на руке блеснуло кольцо-компьютер. И я остолбенела.
Разговор с сыном всплыл в голове немедленно.
Холодная волна прокатилась по телу, избавляя от наваждения.
Я отстранилась от демона, и он позволил мне это сделать. Хотя я знала, что пожелай Хортон — и я даже с места не сдвинусь.
Но он действовал так, как хотела я.
— Послушай…
Я провела рукой по волосам пожирателя. Медленно, ощущая, как короткий ершик щекочет пальцы. Мне еще никогда не было так сложно. Так невозможно что-то сказать. Хотя, казалось бы, я ведь не разрывала наши отношения с пожирателем! Не отказывалась от них окончательно. Лишь временно откладывала решение.
— Слушаю…
Он словно ждал приговора. Глаза потухли, остекленели, тело напряглось до окаменения. Губы поджались и уголки их заметно опустились вниз. Желваки забегали по напрягшимся скулам.
На шее и руках Хортона привычно уже проступила синяя сетка вен. Эта паутинка нервозности.
— Пока я должна уехать. Я должна кое-что урегулировать. Мне нужно. Хортон. Пойми.
— Понимаю.
Его голос звучал, как из глубокого колодца. Охрипший и какой-то не такой…
— Мне нужно. Я не могу сейчас остаться. Не могу стать твоей. Пока. Дай мне время. Дай подумать, решить…
Я говорила быстро и скомкано и словно постоянно оправдывалась.
Внезапно Хортон притянул меня, прижал, на секунду замер и отпустил.
— Думай. Решай. Делай так, как тебе лучше.
Я увидела спину Хортона уже в дверях. Он еще никогда так быстро при мне не двигался.
Раз — и дверь с хлопком захлопнулась, а пожиратель скрылся с глаз.
Я опустилась на кровать, что еще хранила его тепло, и снова захотела расплакаться.
Ну вот почему? Какого черта?
Я ведь могу быть бесконечно счастливой! И я имею право на счастье!
Что ж… Я поговорю с Витей. И потом, потом все встанет на свои места…
Мой сын вовсе не эгоист. Он имеет право злиться, даже недолюбливать пожирателей. Да и вообще всех демонныхов. Но я не напрасно воспитывала его. Он должен понять меня и выслушать. И меня он всегда любил… Надеюсь, что этого достаточно… Чтобы Витя еще меня понял.
***
Хортон
Она хочет уйти? Значит, пусть идет. Разве можно ей отказать? Хортон не понимал этого.
В груди снова разливалась боль. Все тело ныло и тянуло. Будто открылись раны. Но нет, дело было не в них. Дело было в Мадлене.
Что там у нее приключилось?
Почему она выглядела такой растерянной, подавленной и смущенной?
Возможно, следовало спросить. Но он не стал.
Он не мог не дать Мадлене того, о чем просила.
Она не сказала, что не хочет его видеть. Не прогнала, как делала раньше. Но почему-то Хортону было в сто раз хуже, чем в те дни. Тогда он шел к своей цели. Добивался Мадлены, стремился завоевать ее. И завоевал же!
А теперь их разделило нечто большее, нежели ее внутренние запреты или нежелание новых отношений.
И вроде бы она собиралась вернуться, так что паниковать и психовать на тему ухода Мадлены не стоило…
Она хотела подумать, а не отдалиться, не дать Хортону от ворот поворот.
Так что убиваться точно не следовало.
Но… у Хортона не получалось взять чувства под контроль.
Все внутри пожирателя бурлило, эмоции рвались наружу и раздирали на части.
Мадлена словно куски от пожирателя отрывала. Отдалялась и вытягивала их из тела демона.
Вырывала с мясом, медленно и больно.
Рвала нервы с корнем.
Хортон бросил портативный портал и вернулся в междумирье.
Пепел все еще метался по воздуху, словно черные хлопья снега. Теплые, а временами, горячие.
На фоне дневного голубого неба выглядело еще более странно, чем в черных сумерках ночи.
Пожары догорели. Земля больше не дрожала.
Хортон нашел взглядом самое большое полуразрушенное здание.
Рванул к нему что было сил. Полетел снарядом, направленным в цель.
И с размаху начал крушить. Рыча и выбрасывая в голубое небо междумирья ругательства. Ни в чем себе не отказывая.
Каменное крошево ручьями стекало к ногам демонныха. Пыль и пепел взвились столбом, окутали Хортона сизым туманом.
Рыхлая после землетрясений почва взмывала в воздух коричневой дымкой и тоже оседала на пожирателе.
Наверное, он был сейчас страшен словно смертный час.
Но демону было плевать.
Он продолжал кулачный бой со зданием, будто именно оно — причина всех его бед.
Каменные глыбы шли сколами. Куски разъезжались, скатывались, словно куски детского конструктора лего. Песок хрустел на зубах пожирателя.
Он продолжал и продолжал, вымещая на обломках здания злость на свою ситуацию. Выплескивая боль в разрушениях. Чтобы не выплеснуть ее в убийствах.
Обычно Хортон не любил убивать. Странно для бывалого воина, возможно. Для полководца, который воевал тысячи лет. Раз за разом.
Однако это было именно так.
Он не считал убийство — нормой, даже на войне. Только если иного выхода не предвиделось. Тогда — да. Сложно доказать кому-то свою правоту, если
