Агитбригада - А. Фонд

Я поёжился. Остро пахло сырой листвой, грибами и грядущими событиями. Было не то, чтобы холодно, но ветерок сорвался какой-то неожиданно злой, так и норовил забраться под одежду. Хорошо, что я закутался по плечи в портьеру. Главное теперь, чтобы Клара не засекла.

Стартовали мы сегодня рано утром по направлению на юго-запад, начало агитмарафона было в деревушке, которая ранее, до Революции, носила, как по мне, шикарное название Христорождественская. Поэтому после семнадцатого года её срочно переименовали в село Краснобунтарское.

Как оказалось — в точку.

Потому как корабль назовешь — так он и поплывет. Очевидно, прав был автор приключений капитана Врунгеля. Село Краснобунтарское действительно из благолепно-христовоздвиженского стало красным и бунтарским.

В этом мы убедились.

На развилке от города на Краснобунтарское трясся от холода лохматый мужик в фуфайке и синем картузе.

— Тпр-р-ру! — гаркнул Жорж и потянул за вожжи. Лошади резко встали, и я чуть не вылетел на дорогу, хорошо, что окутавшая меня портьера самортизировала.

— Тебе куда? — деловито спросил Жорж у мужика.

— На Краснобунтарское, — шмыгнул тот посиневшим носом.

— Залезай, — милостиво велел Жорж и кивнул мне, — Генка, давай-ка двигайся.

Пришлось потесниться.

Мужик оказался печником, который ездил с бригадой в город на заработки, но вынужден был сейчас возвращаться сам, так как у него родилась дочка. Звали печника Никитой. Был он долговяз, некрасив, и суетлив какой-то мелкой юркостью, так характерной для людей мнительных.

Он устроился в фургоне и, ароматизируя всё вокруг самогонными парами, слезливо вещал:

— Понимаете, мужики, дочка родилась. Я так ждал, ждал, а она дочку… Дочка, это же не пацан. Дочка — это же баба, а кому баба нужна? Толку с не все равно нету. Только детей рожать, её дело бабье. А мужик — это ух!.. это мужик! А Варька обещалась родить сына, а теперь все говорят — девка. Понимаете, мужики, у меня должен был сын родиться. А если девка — то скорей всего и не моя она. Приеду — убью Варьку! Нагуляла, я знаю. Пока я деньги в поте лица зарабатываю… а она девку родила… сука…

Жоржу, наконец, надоело слушать этот поток пьяненького сознания, и он задал вопрос:

— И что там у вас в селе интересного?

— Дык это… — сбился с мысли Никита, — у нас там ого!

— Ну так расскажи, — подбодрил его Жорж: дорога длинная, пейзаж однообразный и ехать было все равно скучно.

— Расскажу. Чего бы не рассказать, — взбодрился Никита. — В общем, тут дело такое. Совсем недавно была у нас такая прямо история, что мы своего попа прогнали.

— Комсомольцы прогнали?

— Да нет, почему сразу комсомольцы? Сами прогнали. Мужики.

— А церковь как же? — удивился Жорж. — Пустая стоит?

— А в церкви теперь сделали заготконтору.

— А чем поп не угодил вам?

— Да это длинная история, — почесал заросший затылок Никита.

— А ты рассказывай, ехать-то еще долго, — хмыкнул Жорж.

— Ну слушай, раз хочешь. В общем, последние три года подряд пошли у нас страшные неурожаи. Раз за разом. Одни старики говорили, что из-за засухи это. Другие, что это боженька на нас разгневался.

— А поливать не пробовали? — хмыкнул Жорж.

— Да мы уж по-всякому пробовали. — выдохнул облачко перегара Никита и спросил, — Я закурю?

Дождавшись кивка Жоржа, он вытащил кисет, неторопливо и обстоятельно сделал из табака «козью ножку», раскурил её и только после этого продолжил рассказ:

— Поливали. Конечно поливали. Да по-всякому было. Даже на огородах, которые бабы поливали постоянно, вырастало совсем мало. Морковь как палец. Репа кривая и косая, вся какая-то мелкая. Капуста вообще не родила, её тля сразу сжирала. А потом бабка Дуся сказала, что это нечистая сила так резвится. Сон ей был такой. Вещий. В общем, собрались мужики, подумали и позвали попа. Отец Гавриил отслужил ажно пять молебнов, справил крестный ход. Всё село прошло крестным ходом.

Он выпустил струйку табачного дыма и надолго задумался.

Мы с Жоржем терпеливо ждали продолжения. Фургоны тихо скользили среди осеннего увядания под низким от разбухших свинцовых облаков небом. Во втором фургоне, который ехал впереди нас, девчата затянули тихую песню.

— А на следующий год урожай стал еще хуже, — наконец, отмер Никита. — Поп денег много взял, некоторые последние копейки отдавали. А Ковалевы так одолжились. Из-за неурожаев все в деньгах сильно просели. Поп деньги взял, а результата-то нету! Вот мужички и обиделись. Пошли выяснять, а он сразу ругаться начал и карой небесной грозить. Вот мужики побили попа и выгнали. А тот анафему наложил и сбежал. Так что теперь это село безбожников.

— Из-за неурожая?

— Да там дальше история же была. — хохотнул рыжий. — В общем, слушайте. Когда попа выгнали, общество разделилось. Одни говорили. Что надо за попом бежать, просить прощения и возвращать. А другие кричали. Что денег больше нету и нечего его возвращать. Чуть до драки не дошло. А потом бабка Дуся и говорит, что ей её прабабка рассказывала, а той — её прабабка, что в давние века люди, если не могли к богу дозваться, отправляли ему специальное послание.

— И что? — заинтересованно спросил Жорж.

— Отправили мы послание. — Кивнул Никита и выбросил окурок на дорогу, — Написали обращение, где рассказывали о своих бедах и просили боженьку помочь, чтобы урожай был, а то, мол, не переживём мы эту зиму. Письмо положили в бутылку, а бутылку бросили в реку.

— Оригинальный способ общения с богом, — не выдержал я.

— Мал ты ещё, чтобы в делах небесных разбираться, — отрезал Никита и продолжил рассказ. — Бросили, значится, в реку и ждём результата.

— Надо было в небо запускать, — буркнул я. — Бог вообще-то, говорят, на небе, а не в воде. В воде русалки же только согласно народныих преданий и легенд.

— И как ты бутылку в небо запустишь? — пожал плечами Никита, проигнорировав мою шпильку о русалках, — она же на землю обратно упадет.

— Можно было воздушного змея сделать, или на шаре запустить.

— Как это ты представляешь, к богу змия запустить? Он его за искушение Адама и Евы из рая изгнал, а мы его обратно в рай, что ли запустим? Ты соображай же, парень, что говоришь!

Я аж восхитился этой немудреной логикой.

— И чем все закончилось? — перебил нашу теологическую перепалку Жорж. — Помог вам боженька урожайность повысить?

— Да как вам сказать, — задумчиво пожал плечами Никита, — Через две недели приехали в село к нам агрономы. Оказывается, бутылку рекой выбросило в городе N, там мужики в Шайтанке сетями рыбу ловили и случайно выловили эту бутылку. Вытащили и увидели внутри бумажку. Раскупорили, прочитали и отнесли в краевой комиссариат земледелия. А там почитали, посмеялись и решили помочь краснобунтарям — прислали нам агрономов, семена и минеральные удобрения.

— Ну ничего себе! — хохотнул Жоржик, — прямо кино.

— А дальше было ещё чудесатее! — и себе хохотнул Никита, — эти агрономы обучили всех передовым агротехнологиям, нашли ошибки и с тех пор урожаи у нас не хуже, чем в соседней Ольховке. Особенно репы и свеклы!

При слове Ольховка я насторожился:

— А далеко от вас Ольховка? — осторожно спросил я.

— А зачем тебе? — заинтересовался Жорж.

— Да родственники у меня там должны жить, отец когда-то говорил, — соврал я, — хорошо бы сбегать туда и узнать. Вдруг они там. У меня же совсем никого на свете не осталось.

— Ну ты это… — смутился Жорж, — времени будет достаточно, — в какой-то день сбегаешь. А нет, так я тебя отвезу.

— Да там семь верст всего, если через лес, — махнул рукой Никита. — У нас парни туда на танцы бегают. Там клуб большой и девок много.

— Ну вот и сходишь, — сказал Жорж.

А я обрадовался.

Скоро я смогу прочитать книгу Лазаря.

В Краснобунтарское мы въехали как обычно — с клоунадой, песнями, жонглированием и элементами экзотических танцев. Я-то уже был привычный, а вот Никита сидел, вытаращив глаза. Пока не досмотрел — с фургона не слез. Даже о дочке своей новорожденной забыл.

После того, как мы продемонстрировали любопытствующим селянам несколько номеров, было объявлено, что главное представление начнется завтра.

Народ начал понемногу рассасываться, и только любопытные мальчишки облепили фургоны и наперебой галдели от впечатлений.

К нам подошел с широкой благодушной улыбкой невысокий усатый человек в яловых сапогах и куртке темно-синего сукна под военный мундир.

— Агитбригадовцы! Приехали! — он лучезарно разулыбался и на душе сразу стало тихо и спокойно.

Ему навстречу выскочил Гудков, и они отошли, активно обсуждая наше проживание и культпросветные мероприятия. Мы терпеливо ожидали. Никита, наконец, умчался к жене и новорожденной