Конан Полководец - Леонард Карпентер

— Миледи, вы и есть девушка! — Заметив подозрительный взгляд баронессы, маршал Дарвальд поспешно добавил. — Я имею в виду ваше здоровье и красоту. Вы вызываете восхищение у ваших подданных и очаровываете всех нас, кто удостоился чести служить вам.

Не удостоив вниманием его комплименты, Калисса холодно смотрела на него.

— Лучше вспомните, что я еще могу быть и полководцем, если того потребуют обстоятельства, маршал, и вашим военным командиром. В настоящее время я несу груз забот о государстве, к тому же только недавно оправилась от болезни, но я откажусь от любых радостей обыкновенной девушки ради счастья и благополучия моего народа.

— Вы храбрая и решительная женщина, миледи, — сказал жрец-мятежник. — Благодаря вашим отважным и уверенным действиям никто из нас не пострадал во время вчерашнего кризиса.

— Именно так, — кивнул Дарвальд. — Вы поступили совершенно правильно; мои люди доложили, что в городе не было никаких недовольных высказываний по этому поводу, даже среди солдат, участвовавших с варваром в походе.

— А я опасался, что недовольство будет, — задумчиво произнес старый Лотиан. — когда слышал, как его приветствовали у ворот.

— Ерунда! — рассмеялся Дарвальд. — Разведчик Сигмарка сказал мне, что все это подстроил Рудо, один из тюремных друзей киммерийца, которого он назначил командиром пехоты. Мои гвардейцы случайно наткнулись на него, когда он совершил грабеж в пивной, украв оттуда коробку с деньгами. Им удалось схватить его, и сейчас он снова вернулся в тюрьму, где ему и место!

— Прекрасно, — нахмурившись, кивнула Калисса. — Всем нам хороший урок. И много еще его тюремных друзей шляется по городу?

— О других ничего не известно, миледи, — сказал жрец. — Во всяком случае, в городе абсолютно спокойно. Могу свидетельствовать, что бывшие мятежники считают наше совместное правление идеально отвечающим всеобщим интересам. Я твердо убежден, что никаких волнений не предвидится, и нашему правительству ничего не угрожает.

— Я тоже так думаю, — добавил Лотиан. — Даже бегство варвара не грозит какими-нибудь нежелательными последствиями для нас…

— Что? — воскликнула Калисса, выронив гребень из рук. — Конан сбежал? А его шлюха Лидия? Тоже сбежала? Дарвальд неохотно кивнул.

— Каким-то образом они заманили ночного часового в свою камеру и стукнули чем-то тяжелым по голове, оглушив его. Замок на их цепи, приковывавший их к стене, они отжали сломанной ножкой стола, — маршал опустил голову, как будто ему было стыдно за своего нерасторопного болвана часового. — Они побежали вниз, в погреб, и очевидно, выбрались из замка через старый коридор, о существовании которого никто не знал, берущего начало из вашего фамильного склепа.

— Тревогу подняли? — нервно спросила Калисса, резко встав с дивана и подойдя к окну. — Красные Драконы уже действуют? Часовые у ворот что-нибудь заметили?

— К сожалению, их побег был обнаружен не сразу, миледи, — виновато произнес Лотиан. — И мы решили сначала посоветоваться с вами, прежде чем поднимать тревогу. Стражники у ворот всю ночь выпускали и впускали гуляющую публику, как я слышал.

— Так, немедленно объявить тревогу! И почему вы не сказали мне об этом сразу, как только пришли? — Калисса гневным взглядом обвела присутствующих. — Вы говорили мне всякие глупости, вместо того, чтобы сразу перейти к делу, как будто до сих пор считаете меня сумасшедшей! Это что, проверка? И кому теперь будет подчиняться армия — советникам или безумной баронессе?

— Госпожа, — мягко проговорил жрец Уллы. — Нам кажется, что тревога сейчас может как раз вызвать волнения, которые еще неизвестно во что перейдут. Не лучше ли просто подождать и посмотреть…

— Подождать и посмотреть? — дико рассмеялась Калисса. — Как этот узурпатор вновь пустит в ход свои мельницы вероломства и коварства? Как он настроит город против нас? Вы забыли о его нечеловеческой силе и храбрости, вы не видели, как он швырял, словно кегли, вооруженных до зубов солдат? С такой силой, как Конан, надо считаться, предупреждаю вас! Если он выбрался из города, надо послать отряды искать его по всей провинции, надо сообщить Сигмарку и Оттиславу, если варвар еще не успел забраться в их палатки и перерезать им горло, как ягнятам.

— Госпожа! — встав со стула, хрупкий старый Лотиан заговорил с удивительной твердостью. — Призвать их на помощь — значит показать перед ними нашу собственную слабость. Неужели мы действительно пошлем этих баронов рыскать по нашей провинции, наделив их неограниченными полномочиями? По последним данным, Сигмарк и Оттислав уже снимаются с лагеря. Если мы сохраним это дело в тайне, они могут уйти отсюда с миром…

— Тихо! — Лицо Калиссы пылало от ярости. — Вы хоть понимаете, что этот человек сделал с моей семьей… со мной? Как вы позволяете ему убежать и ждете от меня, что я буду хранить молчание?

— Я не знаю, каковы ваши намерения относительно этого варвара, госпожа, но в любом случае было бы небезопасным долго держать его здесь. — спокойно произнес Дарвальд, поднявшись со стула. — Мы вскоре были бы вынуждены убить его, что только придало бы ему ореол мученика. А так, я думаю, он уже отказался от своих претензий на баронство, если они у него были. Не имея благородной крови, он никогда не сможет править Динандаром, и он это уже понял. Я думаю, он просто убежал… — маршал помолчал, глядя в глаза Калиссе. — …и тем самым решил наши проблемы.

Баронесса молчала, не зная, что сказать. Жрец встал со своего места и, подойдя к ней, положил Калиссе руку на плечо.

— Хорошо, что это произошло, миледи. Теперь будет, как вы сказали: — господство кровавого меча закончилось.

— Ну, хорошо, — сказала она наконец, взглянув в окно, где уже разгорался новый день. — Пусть они уйдут.

Солнце заливало своим светом южные холмы, где отдыхали Конан и Лидия, много часов подряд мчавшиеся по равнине прочь от Динандара. Добравшись до чистого горного озера, они распрягли взмыленных коней, напоив их водой.

Острым камнем Конан разбил замок на оковах Лидии, затем, поддев их мечом, окончательно сорвал их, и тут же принялся за свои.

— Конан, расскажи мне сначала о твоих отношениях с женщинами Динандара. Если бы я знала правду о тебе и Калиссе, я ни за что не поехала бы так открыто с тобой в колеснице по городу!

— А что тут говорить? — оторвавшись от работы, неохотно произнес Конан. — Она была мягкая, добросердечная девушка, но потом сошла с ума и стала обвинять меня во всех своих бедах. Может быть, даже лучше, что бедная Эвадна избежала ее мести, — Калисса могла бы подвергнуть ее мучительным пыткам.