О чем мечтают женщины - Л. Аделайн

—  Та песня Маргарет Льюис… Она потрясающая!

—  Ты ее знаешь?

—  Знаю ли я? Да у меня все ее записи есть! На дисках.

—  Кто бы мог подумать, что именно так я встречу девушку своей мечты, — сказал Марк, поднимая мою руку и целуя ее.

Девушка его мечты?

Только теперь Марк заметил мой браслет.

—  О, ты заслужила все их, да? — (Я кивнула.) — Думаю, сегодня ты все это переплюнешь.

Он поцеловал все мои пальцы по очереди.

Матильда была права: эта фантазия разворачивалась так, как я и вообразить себе не могла. Мы целовались всю дорогу и остановились лишь тогда, когда лимузин проскользнул сквозь кованые ворота. Особняк был темен, светилось лишь одно окно на втором этаже.

—  Хитроумное местечко, тебе не кажется? — сказал Марк, выходя из лимузина перед маленьким фонтаном, украшенным фигурками ангелов.

—  Ты здесь уже бывал? — (Марк посмотрел на меня.) — Точно, бывал, — сказала я.

—  Ну, не сомневаюсь в том, что и ты сюда заглядывала.

—  Один раз, и только в том строении, сзади, — сказала я.

—  И что ты там делала?

Видимо, выражение моего лица подсказало ему, что лучше не требовать ответа.

—  Ладно. Все равно все это безумие, — усмехнулся он. — Но мне это чертовски нравится!

Боковая дверь была открыта, и хотя я ожидала, что мы пойдем направо, через главное фойе куда-нибудь наверх, Марк повлек меня влево, в длинный коридор, выложенный черно-белой плиткой, с вращающейся дубовой дверью в конце. Мы тихо, как мышки, вошли рука об руку в огромную кухню. Один-единственный светильник над плитой бросал слабый свет. Кастрюли, сковороды и противни, висевшие на стенах, были такого размера, что здесь можно было готовить еду для викингов.

Марк открыл холодильник размером с промышленный, набитый таким количеством продуктов, которого хватило бы на целую армию. Взяв с буфета сервировочный поднос и коробку крекеров, Марк принялся рыться в холодильнике, доставая оттуда шоколадные трюфели, виноград и головки сыра.

—  Весьма романтическая еда, — сообщил он, протягивая мне поднос, чтобы я подержала его, пока он продолжает поиски. — Им тут надо бы еще купить холодного мяса и хлеба.

—  Эй, привет! — раздалось со стороны кухонной двери.

От испуга я довольно громко вскрикнула, а Марк уронил какую-то коробку, когда в кухню вошла миниатюрная женщина в накрахмаленной форме горничной и включила полный свет.

—  Простите, что напугала вас. Я Клодетт. Мы вас ожидали раньше, но шофер сообщил, что вы немного задержитесь. Вы нашли все, что вам нужно?

—  Да, спасибо, — ответила я, стараясь справиться с сердцебиением.

—  Я покажу вам ваши апартаменты, — сказала Клодетт, забирая у меня поднос с едой. — Я сама это понесу, дорогая. И мы пришлем вам напитки.

Мы с Марком чувствовали себя как школьники, которые пробрались в школьное кафе и которых застукали на месте преступления, но вместо того, чтобы наказать, предложили ключи от всей школы.

Апартаменты «Домино» оказались расположенными в западном крыле Особняка, и нам пришлось подняться по лестнице и пересечь широкий холл. Комната, как и предполагало ее название, была отделана в черно-белых тонах, и главными в ней были мраморная ванна на львиных лапах в одном конце и кровать на белом постаменте, усыпанная черными подушками, — в другом.

Клодетт поставила поднос на стол со стеклянной столешницей, стоявший перед огромным, от пола до потолка, окном с черными бархатными занавесями. Через секунду появилась другая женщина, тоже в форме, и поставила рядом со столом ведерко с охлажденным шампанским и несколькими бутылками минеральной воды.

—  Если вам что-то понадобится, только позовите, — сказала Клодетт и плотно закрыла за собой двойные двери.

Мы выждали одно-два мгновения, чтобы убедиться в том, что мы действительно остались одни. А потом, расхохотавшись, прыгнули на высоченную кровать, приземлившись в кучу подушек. Такой счастливой я не была очень, очень давно.

—  Это потрясающе! — заявил Марк. — Ты потрясающая!

Я заметила на каминной полке iPod и динамик.

—  Есть какие-то пожелания? — спросила я, вскакивая с постели и бросаясь через комнату.

—  Удиви меня, — ответил Марк, повторяя мое пожелание обществу С.Е.К.Р.Е.Т.

Только тут мне пришло в голову, как здорово общество все организовало. Они удивляли меня снова и снова. Но это превосходило мои самые смелые ожидания. Мой любимый певец выбрал меня из огромной толпы, доставил мне огромное наслаждение прямо в какой-то задней комнате клуба, а потом привез вот в это прекрасное место, заставляя меня чувствовать себя желанной, особенной, драгоценной, пусть даже и на одну ночь. Я быстро просмотрела меню в iPod, в котором числились лучшие луизианские блюзы и джазовые композиции, и выбрала Профессора Лонгхэйра, от чего Марк восторженно заерзал на кровати.

—  О да! Он настоящий король!

—  Моя любимая песня «Willie Mae», — сказала я, снова присоединяясь к Марку и засовывая руку под его футболку. — Разве тебе не хочется, чтобы он выступил в «Типитане», и ты бы смог его увидеть?

—  «Типитана». Ну да! Отныне и навсегда я буду думать об этом зале только как о месте, где мы встретились, — сказал Марк, укладывая меня на себя.

И мы пустились в роскошное путешествие по телам друг друга, и я не наслаждалась так со студенческих времен. А потом Марк перевернул меня на спину, его поцелуи стали горячее и глубже, он завел под меня руку, и я выгнулась навстречу его крепкому телу.

—  Я никогда не встречал такой, как ты, — шептал Марк. — Я мог бы болтать с тобой всю ночь напролет.

—  Я тоже, — ответила я вполне серьезно. — Но есть и еще множество вещей, которыми я могла бы заниматься с тобой всю ночь.

Мои пальцы легко перебирали его волосы, пока мы лежали рядом, просто лежали, слушая музыку, понемножку грызя шоколад и сыр, отщипывая виноградины, говоря о том, какие песни он хотел бы исполнить для меня, а я — для него… Мы восхищались музыкой и друг другом.

Глава семнадцатая

Кэсси

Должна признать, мне стало немножко не по себе, когда я увидела, как Анджела Реджин покрывает глазурью торт в ее собственной кухне. На ней были фартук и легкий сарафан, волосы, теперь прямые, завязаны в хвост. В последний раз я видела ее сквозь одностороннее стекло, когда она превращала Марка Друри в сладкий кусочек для себя.