Пир стервятников - Джордж Мартин

— И лорд Бельмор, и молодой лорд Хантер, и Хортон Редфорт. А они, в свою очередь, захватят с собой Сэма Стоуна-Силача, Толлеттов, Шеттов, Колдуотеров и Корбреев.

— Вы хорошо осведомлены. Кто будет из Корбреев? Лорд Лионель?

— Нет, его брат. Сир Лин меня недолюбливает — не знаю уж почему.

— Лин Корбрей — опасный человек. Что вы намерены делать?

— Что еще я могу, кроме как оказать им радушный прием? — Петир еще раз поворошил огонь и отставил кочергу в сторону.

— Мой кузен хочет сместить вас с поста лорда-протектора.

— Не в моих силах ему помешать. У меня в гарнизоне двадцать человек, а лорд Ройс со своими друзьями способен собрать двадцать тысяч. — Петир подошел к дубовому ларю под окном. — Бронзовый Джон поступит так, как ему будет угодно. — Петир откинул крышку, достал пергаментный свиток и вручил его лорду Нестору. — Вот свидетельство любви, которую питала к вам моя леди-жена, милорд.

Ройс развернул свиток.

— Этого я не ждал. — На глазах лорда Нестора заблестели слезы.

— Однако вы вполне это заслужили. Миледи ценила вас превыше всех других своих знаменосцев. Говорила, что вы как утес.

— Неужто? — зарделся лорд Нестор.

— Говорила, и не раз. А вот вам и доказательство. — Петир указал на пергамент.

— Я рад… рад это слышать. Джон Аррен ценил мою службу, я знаю, но леди Лиза… она пренебрегла моими ухаживаниями, и я думал… — Лорд Нестор наморщил лоб. — Я вижу здесь печать Арренов, однако подпись…

— Лиза погибла прежде, чем этот документ представили ей на подпись, поэтому его как лорд-протектор подписал я. Я знаю, она желала бы этого.

— Понимаю. — Лорд Нестор свернул пергамент. — Вы человек долга, милорд. И в отваге вам не откажешь. Многие сочтут это неподобающим и будут вас упрекать. Титул владетеля никогда не был наследственным. Ворота построили Аррены в те времена, когда они еще носили Соколиную Корону и правили Долиной, как короли. Гнездо служило им летней резиденцией, но когда выпадал снег, они со своим двором спускались в Ворота. Многие помнят, что Ворота были королевским замком, как и Гнездо.

— Короля в Долине не было уже триста лет, — заметил Петир.

— Да, с тех пор, как драконы пришли. Но Ворота все равно оставались владением Арренов. Джон Аррен при жизни своего отца сам был владетелем. Став лордом, он даровал этот титул своему брату Роннелу, а после — кузену Денису.

— У лорда Роберта братьев нет. Только дальние родственники.

— Да, верно. — Лорд Нестор зажал в кулаке пергамент. — Надежда у меня все же была, не стану скрывать. Пока лорд Джон, будучи десницей, правил страной, я за него правил Долиной. Я исполнял все, что он требовал, и ничего не просил для себя. Но видят боги, я это заслужил!

— Еще как заслужили — и лорд Роберт будет спать крепче, зная, что там, под горой, у него есть надежный и верный друг. — Петир поднял чашу. — За дом Ройсов, милорд, за владетелей Лунных Ворот… отныне и во веки веков.

— Отныне и во веки веков! — Серебряные чаши сошлись со звоном.

Лишь много позже, когда штоф с борским золотым опустел, лорд Нестор ушел к своим рыцарям. Санса, давно уже клевавшая носом, попыталась ускользнуть к себе, чтобы лечь, но Петир поймал ее за руку.

— Видишь, какие чудеса творят ложь и борское золотое? Почему ей так хочется плакать? Это ведь хорошо, что Нестор Ройс теперь с ними.

— Так это ложь? С начала и до конца?

— Не совсем. Лиза часто называла лорда Нестора утесом, но не думаю, что этим она хотела ему польстить. Сына его она именовала колодой. Она знала, что он мечтает сделать Ворота своими и стать лордом на деле, а не только по имени, но сама мечтала о других сыновьях и предназначала замок младшему брату Роберта. — Петир встал. — Понимаешь ли ты, что здесь произошло, Алейна?

Санса замялась.

— Вы отдали Ворота Луны лорду Нестору, чтобы заручиться его поддержкой.

— Верно, но наша скала носит имя Ройс, а это значит, что он горд и чересчур щепетилен. Если бы я спросил, что он хочет взамен, он раздулся бы, как сердитая жаба, и счел это покушением на свою честь. А так… он не такой уж непроходимый глупец, но моя ложь оказалась для него слаще правды. Ему хочется верить, что Лиза ценила его больше других своих знаменосцев. Один из них как-никак Бронзовый Джон, а сир Нестор слишком хорошо помнит, что родился от младшей ветви дома Ройсов. Для своего сына он хочет большего. Люди чести ради своих детей совершают такие вещи, которые им даже в голову не пришло бы делать ради себя самих.

— И еще подпись, — кивнула Санса. — Вы могли бы сделать так, чтобы лорд Роберт приложил свою руку, но вместо этого…

— Подписал грамоту сам как лорд-протектор. А почему?

— Если вас низложат или… или убьют…

— Права лорда Нестора на Ворота окажутся под вопросом. И он это хорошо понимает, уверяю тебя. Ты умница, что это подметила. Впрочем, чему же тут удивляться — ведь ты моя дочь.

— Благодарю вас. — То, что она угадала правильно, делало Сансу до нелепости гордой, но к гордости примешивалось смущение. — Только по-настоящему я ведь не ваша дочь. Я притворяюсь ею, но вы-то знаете…

Петир приложил палец к ее губам.

— Я знаю то, что знаю, как и ты. Кое-что лучше не говорить вслух, милая.

— Даже когда мы одни?

— Особенно когда мы одни. Иначе когда-нибудь в комнату без спроса войдет служанка или часовой у дверей ненароком услышит то, что не должен был слышать. Ты ведь не хочешь, милая, чтобы твои нежные ручки замарала еще чья-то кровь?

Перед ней возникло лицо Мариллона с белой повязкой на глазах. За ним маячил сир Донтос с торчащими в нем арбалетными болтами.

— Нет. Не надо больше.

— Я мог бы сказать, что это не игра, дочь моя, но это именно игра. Игра престолов.

Я не хотела в нее играть, думала Санса. Она слишком опасна. Один неверный шаг, и я погибла.

— Освелл… — сказала она. — Освелл вез меня на лодке в ночь моего побега из Королевской Гавани. Он должен знать, кто я.

— Должен, если у него есть хоть капля мозгов. Но Освелл давно уже состоит у меня на службе, а Брюн молчалив по натуре. Кеттлблэк следит за Брюном по моему велению, а Брюн — за Кеттлблэком. Не доверяйте никому, сказал я однажды Эдларду Старку, но он меня не послушал. Ты Алейна и должна оставаться Алейной всегда. — Он приложил два пальца к ее левой груди. — Даже здесь. В своем сердце. Способна ли ты на это? Способна ли быть моей дочерью от чистого сердца?

— Я… — Я не знаю, милорд, чуть не сказала она, но это не то, что он хотел бы услышать. Ложь и борское золотое. — Я Алейна, отец, — кем же мне еще быть?