Траектории СПИДа. Книга первая. Настенька - Евгений Николаевич Бузни

Настенька положительно упивалась своим положением центра внимания. Ей ещё ни разу не приходилось сталкиваться со случаями, когда к переводчику относятся как к слуге, обязанному выполнять всё, что прикажут. Ей не пришлось пока работать с людьми, которые унизительно рявкают переводчице что-нибудь такое:

– Что ты там несёшь? Мой коллега явно не понял меня. Ты сама соображаешь о чём я говорю? Или это он такой дурак?

Настенька таких фраз, которые сразу выбивают переводчика из колеи грубостью, на которую не имеешь права ответить во время работы, ещё не слыхала, о них она не могла и думать. Всё ей сегодня казалось чудесным.

Ну и что с того, что не удаётся поесть, как хотелось бы, и приходится много говорить? Что плохого в том, что как ни отказываешься, а приходится понемногу пить то шампанское, то мадеру, то мускат, а то ещё удивительно вкусный кремовый ликёр, принесенный Аль Саидом? Была не была, – решила про себя Настенька, – напьётся она немного, но зато рядом чувствует постоянно руку Вадима, который сам не очень много говорит, но всё время следит за тем, чтобы у соседки бокалы и рюмки все были наполнены, а тарелка не пустовала, для чего он не забывал подзывать официантов либо кивком головы, либо щелчком пальцев.

Она была уверена, что Вадим восхищается ею, как и Борис Григорьевич и Аль Саид, не скрывавшие этого, и наверное Юра тоже, который нет-нет да и отключал своё внимание от Валентины, чтобы внимательно смотреть несколько секунд на Настеньку из-за толстых стёкол учёных очков.

Это был триумф, который мог иметь великолепное продолжение с летней командировкой в Англию. Помечтать об этом теперь не было времени, и всё же порой проскальзывала мысль, что завтра всё будет рассказано в подробностях Вике и Наташе, а они порадуются за неё и может слегка позавидуют.

Весь ход вечера Настенька не запомнила то ли оттого, что выпитые вина притупляли внимание, то ли по той причине, что последовавшие затем события перекрыли собою всё.

Произошло это совершенно неожиданно. Валя с Юрой собрались уходить, так как их будто бы ещё где-то ждали. Вадим бурно запротестовал, прокричав, что без того, чтобы вкусить дичь, никто не уйдёт. Тогда на стол поставили мангалы, и официанты сразу же стали возле Вадима, вопросительно глядя на него. Тот, видимо, по предварительной договорённости, ничего не спрашивая, сунул им в руки пачку купюр и сказал, что они могут идти, а завтра всё уберут.

Молодые люди в униформах ушли, а Вадим заявил, что под дичь каждый пьёт по желанию, что хочет, и виночерпием теперь будет он сам, после чего стал подходить к гостям и наливать запрашиваемый напиток. Настенька согласилась только на шампанское, поясняя, что для лёгкой летающей дичи нужно и лёгкое вино.

Вадим согласился, сказав, что это, безусловно, мудро, но себе налил водку. Повернувшись к Аль Саиду, Настенька перевела слова Вадима и все встали, так как Борис Григорьевич предложил выпить за настоящую дичь стоя.

И в самом деле, небольшие мангалы с перепёлками на вертелах, под которыми ещё теплились, посверкивая, угольки, являли собой поистине фантастическое зрелище на праздничном столе, и не оказать дань уважения кулинарии и в не меньшей степени, как сказал тостующий Борис Григорьевич, автору идеи, то бишь Вадиму, было просто нельзя.

– Так что, – заключил громко Вадим, – пьём все до дна. – То есть как? – возмутилась, было, Настенька. Но бокал уже в руках.

Трезвые мысли девушки давно улетучились за вечер. Всё шло так хорошо, так прекрасно. Ну, что такое ещё один бокал танцующего пузырьками шампанского, когда ждёт тебя такая экзотическая дичь на шампурах?

Правда в какой-то миг показалось, что шампанское почему-то не играет и не светится пузырьками. Может, выдохлось открытым? Но была команда пить. Мужики уже хлопнули свои рюмки, Валя тоже пила шампанское, и Настенька, тряхнув головой, решила, чтоб покончить скорей с неприятным ощущением принятия уже явно лишнего бокала, выпить его залпом до дна и тут же закусывать.

Первые глотки ей показались чем-то странными, но Вадим прижал руку ко дну её бокала, а все начали скандировать:

– Пей до дна, пей до дна, пей до дна! Бокал был пуст. Вадим освободил бокал от нажима. Настенька широко раскрытыми глазами, не закрывая рот, посмотрела на смеющегося Вадима и, с трудом делая глотательные движения, спросила:

– Ты что? Налил водку в шампанское? Вадим хохотал в ответ, приговаривая:

– Нормально, нормально, Настя. Ты умница. Скорей закусывай.

Настенька что-то положила в рот, что-то ела, но это было уже ма-шинально и не откладывалось в сознании. В голове сначала зашумело, потом быстро появился нарастающий всё больше и больше звон. Она почувствовала, что всё начинает кружиться, уходить и если бы не сильные руки Вадима, она бы упала.

Он подхватил её и повёл, точнее поволок из комнаты. Она пыталась ещё идти сама, но это не удавалось. Странным казалось, что она всё видела и думала, что сознаёт, но не могла решительно ничего делать. Словно её сознание отлетело куда-то в сторону и теперь наблюдало оттуда за бессильным телом, как оно попадает в прихожую и затем буквально на руках Вадима переносится в другую комнату.

Здесь нет света, но при открытой пока двери видна деревянная кровать, накрытая простынью, и возле изголовья тумбочка, на которой стоит магнитофон. Вадим закрывает за собой дверь ногой. В комнате становится совершенно темно.

Настенька оттуда, издали, прячущейся в неизвестности душой или сознанием понимает, что с нею происходит не то, что она хотела, не так как думалось.

Да, Вадим легко нашёл молнию на спине, и она действительно легко раскрылась до самого пояса и ниже. Понятно, что он давно заметил эту молнию. Настенька не могла стоять и повалилась на кровать, но платье уже соскользнуло, обнажив упругое, почти невидимое в темноте тело.

Настенька хотела быть с Вадимом, но без звона в ушах, без кружения в голове, без этого почти бессознательного состояния. Она хотела покрутить головой в знак несогласия с тем, что он делает, хотела остановить его, но, раскружившись донельзя, голова утонула чугунным слитком в подушке и руки не могли противиться раздеванию.

Наконец звон настолько утомил её, и кружение стало таким сильным, что сознание совсем стало покидать Настеньку, зафиксировав в последнее мгновение лишь то, что Вадим оставил её в покое и вышел.

Однако это не принесло ей отдыха. Утонув во мраке, вскоре она стала видеть видения. Она оказалась на улице Горького, идя по самому центру её совершенно обнажённой. Вокруг появились люди и