Азъ есмь Софья. Царевна - Галина Гончарова

Царевичева школа…

Тут Алексей все взял на себя — и тут же осознал, что это кошмар! Чего только одно снабжение стоит? А еще куча писем, которые приходят от ее выпускников со всех сторон и концов Руси. Софья их как‑то систематизирует, составляет картотеку, записывает все и раскладывает по каким‑то особым признакам. Но ведь даже прочитать все письма — и то! Сколько времени надобно!

Тетка Ирина!

Тоже головная боль есть.

С приютом она справляется на совесть, но где без бед? То драки, то склоки, то религиозные скандалы… вот опять, намедни писала на священника жалобу. А как быть?

Люди из татарского полона возвращаются, к ним подход особенный надобен. А этот ретивый дуралей взял, да заявил одной девице, что грешница она и блудница. И гореть ей адовым пламенем, покамест она вот эти условия не выполнит…

Девчонка едва в петлю не полезла. А царевну Ирину, разъяренную не на шутку, едва успели остановить. А то ей — ей, вбила бы в умника немного соображения, чем под руку подвернулось. А это ведь вовсе не к лицу царевне! Да и где видано, чтобы царевна попа по церкви поленом гоняла?

Повезло, что сильного скандала не случилось. Но попенка пришлось быстро оттуда отсылать. И с патриархом говорить всерьез.

Да, люди возвращаются на родину. Да, духовное утешение и помощь им как никогда нужны! Но думать же надо, кого туда посылать! Не взгальных балбесов, а утешителей! Целителей души, как выражалась сама Софья.

А вот и из Царицына грамотки. Куча всего… записи, расчеты…

И тоже надобно Софье смотреть. Потому как без нее это строиться не сможет. Каналы… откуда только сестренка о таком знает? Впрочем, это уже вопрос философский. Все равно ничего не скажет. Но делать‑то надобно! Так что пришлось выписывать инженеров из Нидерландов, точнее из Голландии. Опять‑таки, по просьбе Софьи. Якобы, там они самые лучшие.

Ладно…

А есть и еще небольшая кучка всяких дел. Торговля, Строгановы, Урал…

Как Софья умудрялась все помнить — Алексей просто не понимал. Вообще.

— Что там?

— Племянник у нас.

— Марфа?

— Жива — здорова, довольна по уши…

— Как племянника назвали?

— Собираются покрестить Георгием, в честь Победоносца. Ну и, опять же, турок разбили…

— Это они разбили. У нас проблем с ними еще будет…

Софья прикрыла глаза ладонями, посидела так несколько секунд. Георгий… как же это по — польски? Кажется, так же, как и на русском.

— Лёшенька, как же я рада. Хоть где‑то хорошо…

Брат вздохнул, обошел стол и решительно обнял сестру за плечи.

— Так, пошли отсюда.

— Куда?

— Погуляем немного. А то ты уже вся зеленая.

— Неправда. Уши розовые.

— И немытые.

Царевич едва увернулся от меткого пинка, которым собралась его наградить разозленная сестра, и понесся по коридору.

— А вот и не догонишь! А вот и не догонишь!

— Погоди у меня! — Софья подхватила юбки и пустилась в погоню, забыв о том, что она вообще‑то царевна и так носиться ей не подобает. И вообще… сначала братцу по ушам — а потом разберемся! Вот!

За поворотом Алексей притормозил и ловко поймал сестренку. Придержал так, чтобы Соня до него не дотянулась.

— Развеялась? Или еще погонять?

— Зар — раза!

— Два уха, два глаза… Завидно? Я‑то свои мою!

Софья фыркнула, понимая, что брат валяет дурака, чтобы хоть немного ее отвлечь. Но ведь и она не каменная! Детское тело брало свое! Ей бы в куклы играть, а она вот… да, такой диссонанс. Разум взрослого человека в теле ребенка. И иногда она дурачилась, смеялась и плакала по — детски, безоглядно. Забывая про все.

Надо. Иначе сойдешь с ума.

На дворе стояла середина марта, скоро Алеше надо было выступать в поход.

— Я с ума сойду, пока тебя опять не будет!

— А не нас?

Алексей хитро прищурился. Со стороны виднее — и в том числе заметно, какими глазами смотрит на его сестренку Ваня Морозов. И одергивать его совсем не хочется. Он… правильный. А Софье… не век же в девках вековать? Это разбазаривание ценного ресурса, вот! Опять же, он точно знает, что друзья его не предадут, а значит — поженить их — и точка.

— Вас. Обоих, — хмуро отозвалась не заметившая ловушки Софья.

— Ты, главное, со снабжением разбирайся…

— Сам же знаешь — все сделаю.

Софья смотрела прямо в глаза брату, для чего ей приходилось чуть задирать голову. Хоть и было ей уже шестнадцать — Алешка ее чуть не на две головы перерос. Эх, где тот мальчишка, с которым они в тавлеи играли? Хоть и поигрывают они иногда, а все уже. Уже мужчина. Уже не волчонок, но волк. Пусть пока и не осознающий остроты своих клыков.

— Верю. Я никому так не верю, как тебе, сестренка.

Софья молчала. А что тут скажешь? Доверие оправдаю? Это и так понятно.

В воздухе пахло морозом. Ну да, пришел марток — наденешь семь порток.

— Государь. Там у ворот… вот!

— Благодарю.

Алексей привычно кивнул казаку, принесшему грамотку, развернул свиток.

— Сонь, в школу астронома нашли.

— Вот как?

— Правда, он себя астрологом называет… некто Сильвестр Медведев.

Софья потерла лоб.

Сильвестр. Медведев. А, ну да!

— Он же пытался к нам пролезть! Только пришлось вежливо выпнуть!

— Почему?

— А им тетка Татьяна чуть не увлеклась.

— Но сейчас‑то можно его вернуть?

Софья задумалась. В принципе… Можно, чего ж нельзя, сейчас Татьяне ни до кого, кроме ее любимого Степана, а уж монах по — любому казаку проиграет. Удаль не та.

— Если он грамотный и знающий — так почему бы и нет?

— Вроде как знающий. Посмотришь?

— А куда ж я денусь. Давай, как обычно?

Брат и сестра переглянулись. Пришли те времена, когда Софья сидела под столом у братика. Прошли… сейчас она там банально не помещалась. А потому для царевны была сделана специальная ширма в кабинете у брата — кто не знал, так и не догадывались, что она там стоит. За ней девушка и обреталась, по мере надобности подсказывая брату.

Хотя Алексей и без подсказок отлично справлялся. Умница…

Поль смотрел на парнишку, который стоял перед ним. Чистый выговор, улыбка, серьезные глаза… весь Азов знал, что такое царевичевы воспитанники. И даже чуть опасался их.

— Значит, хотите что‑то на моем корабле везти?

— Хотим. И надобно будет отвести под это две каюты.

— А что это — знать мне не надобно?

— Многие знания — многие горести, — выговор юнца был безупречен, ей — ей, не видя собеседника, Поль подумал бы, что перед ним соотечественник из провинции Коньяк, но и только‑то.