Точка росы - Владимир Степаненко

— Справляется. Жадный до работы! И толковый!

Луневу порой казалось, что Викторенко повторял его молодость, но был куда счастливее, потому что шагал по уже проторенной тропе. Однажды кто-то сказал Луневу, что Иван его любимчик. И он спокойно ответил: «Пусть другие работают, как Викторенко, тоже будут любимчиками. Я, знаете ли, обожаю талантливых, деловых людей. А нас время торопит. Пусть скорее растут молодые».

Как-то под вечер в кабинет Тонкачева, громко топая унтами, в широкой малице вошел Шибякин.

— Здравствуй, сосед! Ба, да это знакомый. Вот так встреча! — и протянул широкую ладонь. — Давно собирался познакомиться, а, выходит, мы знакомы.

— А я домой вырвался. Жена сообщила — сыновья на каникулы прилетели. Денек поваландался в теплой квартире. Пельменей наелся. Забрал сыновей и к вам решил заскочить. Посмотрю, как вы тут обжились. Парни мои посмотрят — они ведь у меня тоже геологи будущие. Покажете свое хозяйство?

— О чем разговор? Всенепременно. А сыновья-то где?

— Да по дороге встретил одного знакомого. Есть у вас тут такой Викторенко. Думаю, что с ним парням моим интереснее, чем с нами, а? — Шибякин засмеялся.

Рассмеялся и Тонкачев, пытаясь разгадать очередную хитрость этого могучего человека.

— Василий Тихонович, ты на оленях?

— С чего взял?

— Малица выдала.

— К малице привык. Незаменимая одежда на севере. Будь моя воля, одел бы в малицы всех буровиков, победил бы все радикулиты. Так что не на оленях, а на Ми-8. Два часа нам на облет Медвежьего. А потом приглашаю в Уренгой.

Шибякин говорил с таким запалом, что Тонкачев принял его программу.

— Предложение соблазнительное, — сказал Тонкачев. — Не откажусь.

В вертолете Василий Тихонович, пригибаясь, перебирался от одного окна к другому, предлагая всем смотреть землю.

Белоснежную тундру, раскатанную, как блин, то и дело пересекали щетками низкорослые ели. Концами веревок разбегались в разные стороны.

— Ямсавей. Запомните реку. Летом она другая. Прячется в болотах! — Шибякин заставлял гостей вглядываться в снежную равнину. Пока он один по теням угадывал извилистое русло реки: густым у крутых берегов и размытым до белизны у пологих. — Вышку видите? Хозяйство мастера Федотова. Обстроятся я начнут забурку. Мастер мужик правильный. Рабочего не обидит, а из лодыря сделает человека. — По заметному воодушевлению начальника экспедиции было ясно, мастера он любил и мог бесконечно долго о нем рассказывать, награждая все новыми и новыми эпитетами.

Вертолет пересек короткую полосу тайги и мчался над тундрой. Его черная тень бежала рядом, и лопасти винта растягивались и ломались на острых застругах.

Шибякина распирала гордость, что месторождение приобрело особое значение. Скоро настанет очередь передавать площади эксплуатационникам. А сейчас он знакомил со своей землей, исхоженной, объезженной на оленях, облетанной вдоль и поперек. Совет Министров включил месторождение в пятилетний план. Определен срок постройки первого комплекса на Ево-Яхе.

Вертолет летел над заснеженной тундрой. Сугробы помогали представить, когда менялась сила ветра: при сильном снег сдувался с наста, при слабом нарастали сугробы.

Шибякин узнавал местность, как будто разглядывал развернутую карту.

— Ево-Яха! — голос его еще больше набрал силу. С прежним воодушевлением рассказывал, что около реки самая перспективная площадь, где каждый кубометр газа приносит еще и конденсат.

Тонкачев и Викторенко, сидящие рядом, едва успели рассмотреть русло реки, ее замысловатые петли между кедрачами и елями, как снова острые косы тайги врезались в замерзшие болота и озера.

— Смотрите, — с прежним волнением выкрикивал Шибякин. — Глебов бурил! — произнеся фамилию бурового мастера, Шибякин весь преобразился. Засиял улыбкой.

Ми-8 завис на одном месте. А Шибякин, приглашая следовать его примеру, перебегал от одного окна к другому и громко выкрикивал басом:

— Люблю эту землю. Даст тепло вечная мерзлота!

Викторенко, захваченный страстью Шибякина, представил, как встанут корпуса завода с высокими свечами абсорберов. И, будто ослепленный блеском стекла и алюминиевых панелей, на секунду зажмурил глаза.

Летчик развернул тяжелый вертолет и оказался над густой тайгой. Сильный ветер сумел сбить с елей кухту, и они резко выделялись своей чернотой.

Полет продолжался еще час, но никто этого не заметил. С увлечением разглядывали незнакомые просторы. Медвежье уже считали обжитым, а это был нетронутый край, сотни километров тайги и тундры с болотами, реками и озерами.

— Подлетаем к Пуру! — сказал тем же басом Шибякин и развернул радостно плечи. — Около фактории наша база. — Он повернул к сидящим крупное лицо. — Юрий Иванович, приручайте сейсмиков. Первые подарки от них пока получаем мы. Какую точку ни выдадут — то в болоте, то в озере. Как хочешь, так и забуривайся!

— Сейсмики народ серьезный! — утвердительно сказал Тонкачев.

— Куда серьезнее! Как ни прижимай, от своего не отступятся. — Шибякин подзадоривал себя, а на самом деле строго выполнял все предписания сейсмографов. — Десять лет ушло на обследование площади, и каждая скважина — история. Смотрите, смотрите, видите букашку? Спешит трактор дотащить балок до места. Трактор Глебова. Мастер из пэтэушников, а в деле — профессор. Липучий парень и настырный.

Викторенко и Тонкачев переглянулись. Надо же, Шибякин называл многих буровых мастеров, но всех забил Глебов. Нетерпеливых и настырных хлопцев Викторенко и сам любит. Вспомнил про своих товарищей и тоже окрестил их липучими. Разве не такие Гордей Завалий и Касьян Лебедушкин? Не отстанут от них Виктор Свистунов и Славка Щербицкий! И от сознания своей причастности к беспокойному племени молодых улыбнулся.

— Погода нас не баловала, — басил Шибякин. — Когда на термометр ни глянешь, приросла палочка к пятидесяти градусам. Похватай ручищами на таком морозе железки! — Словно для убедительности подтверждения своих слов, поворачивал крупное лицо то в одну, то в другую сторону: на обмороженных скулах заплатками сияла новая кожа. Видно было, что начальник экспедиции, с восторгом рассказывавший о рабочих, и сам не отсиживался в конторе.

Ми-8 завис над лесом. А через мгновение летчик плавно посадил его на землю. Огромный несущий винт сильной струей сорвал с верхушек елей снежные шапки. Сверкающая кухта полетела к земле, все больше и больше ее забеливая.

Викторенко еще с высоты успел заметить небольшой поселок. Факторию он не разглядел и не представлял, как должна она выглядеть. Дома под высокими снежными сугробами на крышах показались ему знакомыми. В Тазе он видел такой поселок!

— А Шибякин сила! — тихо сказал Викторенко Тонкачеву. — Настоящий мужик!

— Не мужик, а мужичище! — сразу согласился главный инженер. За долгие годы работы на Севере он научился безошибочно распознавать людей.

Тонкачев жадно смотрел по сторонам. Каждый дом радовал. Никто лучше его не знал, какой ценой достался каждый гвоздь, скоба, кирпич, лист шифера и стекла. А ведь еще нужны цемент, кирпич и брус. И все это надо доставить в экспедицию за тысячу километров, в край болот, вертолетами, санными поездами по зимнику, а то аргишем на оленях.

Шибякин остановился посередине улицы.

— Юрий Иванович, я не загнал быстрой ходьбой? — В глазах затаенный озорной блеск. — Ты интересовался моей малицей. История ее простая. Получил в окружкоме, когда выехал сюда на оленях. Вам не приходилось качаться на нартах? А я испытал это удовольствие. — Сделал короткую паузу, возвращаясь к забытым воспоминаниям. — Добрался до фактории. И ни слова по-ненецки, ненцы ни слова по-русски. Это жена у меня лихо с ними объясняется. А я где на пальцах, а больше силой убеждения. Сейчас даже сам не верю, что удалось построить зимний аэродром на Пуре. Принял первые самолеты. А потом все начало раскручиваться. Не подумайте, что я решил хвалиться перед вами. И дров наломал поначалу, да одумался вовремя. Теперь промышленный пейзаж уживается с природой. Фактория стоит, а я ведь думал, что теперь без надобности она.

Приезжие увидели за высокими сугробами две темных избы под одной крышей.

— Приемщик фактории Филимон Пантелеевич Потешный! Дает человек план — и нет до него никому дела. А ведь оказался прелюбопытнейшей личностью. Как-нибудь расскажу о нем.

— А можно заглянуть? — спросил Викторенко.

На дверях фактории висел большой замок. Шибякин подергал рукой замок, а потом принялся стучать в дверь.

— Хозяина же нет дома! — заметил Тонкачев.

— Дома Филимон, — уверенно сказал Шибякин. — Давно я разгадал его хитрость. Замок повесит на дверях, а сам в доме. Это он с тех пор, как я факторию хотел под общежитие забрать. Газовики, конечно, построят для себя лучше поселок, чем мой. Кто знает, вдруг еще на город замахнетесь? Мы ведь разведуем, а вам добывать газ!