Король-Демон - Кристофер Банч

В другом шкафу была одежда для меня: форменные мундиры. Мне не придется представляться бароном Аграмонте.

— Откуда он узнал, что выбрать? — недоуменно произнесла Маран, перебирая развешанные платья.

— Он же волшебник.

— Но в первую очередь он мужчина, — возразила она. — А мужчины в таких вещах совершенно не разбираются.

— Быть может, к мужчинам-императорам это не относится?

Покачав головой, Маран направилась в ванную комнату. Вскоре оттуда послышался плеск воды. Я стал поднимать крышки с мисок и кастрюль и наконец остановился на маленьком пирожке с мясом, обильно сдобренном специями. Заморив червячка, я прогулялся по нашему новому жилищу. Все вокруг сверкало золотом, серебром, обработанными драгоценными камнями и полированным красным деревом. В этих просторных комнатах без труда разместился бы целый эскадрон. Меня не покидала мысль о том, сколько времени нам придется провести здесь в заточении. Увидев книжные шкафы, я изучил их содержимое. Все фолианты имели отношение к Майсиру, и у меня больше не оставалось никаких сомнений, зачем император вызвал меня в Никею.

Мы провели в апартаментах четверо суток, никуда не выходя, не видя никого, кроме улыбающихся молчаливых слуг. Мы ели и спали, и наше беспокойство нарастало. Наконец рано утром на пятый день домициус Отман попросил нас быть готовыми к аудиенции у императора, назначенной на полдень. Я должен был быть в парадном мундире, со всеми знаками отличия. Мы были готовы по меньшей мере за час до назначенного срока. Нас проводили к главному входу во дворец, словно мы только что приехали.

Затрубили фанфары, церемониймейстер громко произнес наши имена и титулы, и мы вошли в тронный зал. В этом просторном круглом помещении собрался цвет знати Нумантии. Нам навстречу хлынула пестрая толпа. Улыбки держались на их лицах так же хорошо, как пудра и румяна. Несомненно, мы с Маран снова были в фаворе у императора. Церемониймейстер выкрикнул «просьбу» императора: нашим «друзьям» предлагалось повременить здороваться с нами, ибо с минуты на минуту к нам выйдет сам Тенедос.

Гул голосов, ненадолго затихнув, возобновился с новой силой: придворные принялись обсуждать, чем это вызвано. Я увидел в толпе майсирского посланника, барона Кваджу Салу. Его лицо оставалось непроницаемым.

Кроме того, я заметил также сестер императора, Дални и Лею. Одна была в обществе смазливого молодого офицерика, которому не исполнилось и двадцати лет; другая держала под руку бородатого вельможу, успевшего уже четырежды побывать в браке, причем каждый раз при этом повышая свой общественный статус или поправляя финансовые дела. Обе молодые женщины были в черном. Однако эти обтягивающие платья с откровенными вырезами так же мало напоминали траур по брату Рейферну, как если бы сестры пришли совершенно обнаженными, насурьмив соски.

Судя по всему, событие, окрещенное информационными листками «майсирской провокацией», никак не повлияло на настроения придворных хлыщей. Вспомнив, с каким презрением я относился к пустобрехам, вившимся вокруг Совета Десяти, я подумал, что теперь те же самые люди слетелись на императора Тенедоса, еще более огромную бочку меда. Неужели ради этого мы совершили государственный переворот и свергли десятерых бестолковых правителей?

Маран склонилась к моему уху.

— Если нас доставили в Никею в такой тайне, к чему все это? — шепнула она.

Я не знал, что ей ответить. Но наверное, у императора, человека в высшей степени предусмотрительного и расчетливого, были на то причины. Снова затрубили фанфары, на этот раз вдвое громче и вдвое дольше. Придворные, поняв, что сейчас к ним выйдет сам монарх, умолкли на полуслове и как один повернулись к трону. Отворилась дверь, и в зал вошел император.

Провидец Лейш Тенедос был одет во что-то, отдаленно напоминающее военную форму: простую тунику из чистого шелка темно-зеленого цвета, черные широкие бриджи и черные сапоги до колен. Вместо той простой старинной диадемы, которую я возложил на его чело почти девять лет назад, у него на голове была новая корона затейливой формы, украшенная разноцветными драгоценными камнями. Возможно, императору понадобился этот более внушительный символ, поскольку за годы его правления могущество Нумантии возросло многократно.

Возможно.

Сев на трон, Тенедос взял длинный скипетр, также новый, и трижды ударил им. Затем он встал, и до самых отдаленных уголков просторного зала докатился его голос, усиленный магией.

— Всем вам известно о коварном злодействе, совершенном отрядом майсирской армии, зверски расправившимся с подразделением нумантийских солдат, патрулировавших границу.

Я уже говорил, что направил резкую ноту королю Байрану, правителю Майсира, выражая протест против действий его армии и требуя извинений, а также компенсации за пролитую кровь храбрых сынов нашей родины.

Сегодня утром я получил ответ, настолько оскорбительный, что мне пришлось провести несколько часов, размышляя, как поступить дальше. В своем послании король Байран насмехается надо мной и Нумантией, заявляя, что ему ничего не известно о таком происшествии, но даже если бы действительно случилось нечто подобное, несомненно, майсирские солдаты воздали по заслугам нумантийцам, в последнее время ведущим себя чересчур воинственно.

Голос Тенедоса был пропитан ядом издевки. Я увидел потрясенное лицо посланника Салы, но не понял, в чем дело.

— Нумантия ведет себя чересчур воинственно?! — воскликнул Тенедос — Этот человек — подлый низкий злодей! Сколько раз я приказывал нашим солдатам не обращать внимания на провокационные действия майсирцев! Я даже скрывал от вас, своих подданных, неоспоримые доказательства подрывной деятельности шпионов Майсира на наших землях!

Приношу за это свои извинения и прошу понять, что поступал я так, не желая омрачать вас лишними заботами, так как надеялся сохранить мир и спокойствие на границах. Увы, теперь эти надежды остались в прошлом. Последние трагические события поставили наши государства на грань войны.

Размышляя о том, как мне поступить, я вспомнил, что один из наших лучших воинов, первый трибун Дамастес а'Симабу, барон Дамастес Газийский, граф Аграмонте, недавно вернулся из своих поместий. Я немедленно вызвал его во дворец. Мы провели несколько часов, обсуждая сложившуюся ситуацию, и пришли к полному согласию.

Я... мы... желаем Нумантии мира. Но мирный щит охраняет нас от нападения, только если его держит сильная рука. Поэтому я приказал нашей армии перейти в состояние боевой готовности, чтобы иметь возможность отреагировать на любое развитие событий. Решительные времена требуют решительных действий.