Великие зодчие Санкт-Петербурга. Трезини. Растрелли. Росси - Юрий Максимилианович Овсянников

всю жизнь: «Архитектор на службе не имеет ничего, кроме своего жалованья, без какого-либо другого вознаграждения, всегда допустимого в других странах; но пуще того, архитектора здесь ценят только тогда, когда в нем нуждаются».

Через год — новая милость. Марта в 21-й день 1727-го повелено «полковнику фортификации и архитекту господину Трезину жалованья с прежним его окладом по 1700 рублев на год». Указ подписан императрицей. Но скорее всего, это всесильный Александр Данилович Меншиков оплачивает за счет государственной казны работу зодчего в своем дворце. А государыня не может ни в чем отказать старому и верному любимцу.

Екатерина скончалась 6 мая 1727 года в девятом часу пополудни. Правителем России на следующий день стал двенадцатилетний Петр II. А еще через две недели властолюбивый Александр Меншиков перевез юного императора к себе во дворец на Васильевский остров.

В честь такого события остров тут же переименован в Преображенский. А еще через несколько дней решено возвести новый императорский дом вдоль берега Невы между зданиями Двенадцати коллегий и дворцом светлейшего князя.

Строение поручили все тому же Доминико Трезини.

Осиротел старый Зимний дворец. А дом как живое существо: отняли у него хозяина — и слабеет сопротивляемость невзгодам, начинает быстро дряхлеть и ветшать. Но заботливого хозяина со смертью Петра потеряла вся «недостроенная храмина», как назвал тогда Меншиков всю Россию.

В начале января 1728 года юный император вместе с приближенными и государственными учреждениями выехал в Москву, чтобы больше никогда не возвратиться в Петербург. Тяжко и неуютно стало жить в новой столице. Царили неустроенность и безлюдье. Не было слышно грохота карет на мостовых. Улицы поросли травой. Затихли шумные стройки. И чудилось, что погрузился город в тяжкий беспробудный сон. Летними ночами хозяйничали в нем одичавшие собаки, а зимними — оголодавшие волки. Сенат вынужден приказать новому петербургскому генерал-губернатору Б.-Х. Миниху «иметь смотрение, дабы как на Васильевском, так и на протчих островах до раззорения домов и растаскивать строения не допускать». Точно сбывалось страшное пророчество: «Петербургу быть пусту!» Но все же пророчество не сбылось. Искусством других зодчих — Растрелли, Ринальди, Кваренги, Росси — Санкт-Петербург превратился в «полночных стран красу и диво».

А Зимний дворец, творение Трезини, не дожил в целости до наших дней. Сначала Анна Иоанновна поселила в нем своих служителей, итальянских певцов, часовщика. Затем Елизавета Петровна отдала отцовский дом лейб-компанцам. Так стали называть гренадерскую роту Преображенского полка. Ту самую, что в ночь с 24 на 25 ноября 1741 года посадила на российский трон дочь Петра. Со смертью Елизаветы следующий правитель распустил лейб-компанию. Во дворце вновь поселились музыканты и служители.

И вот, в начале 80-х годов Джакомо Кваренги возводит прямо на одряхлевшем дворце великолепный театр. Следы деятельности Доминико Трезини основательно укрыты от потомков.

У Истории нет любимцев и пасынков. Она бесстрастна. И как бы ни пытались люди укрыть некоторые свои или чужие деяния. История все равно готова поведать настойчивым и терпеливым любые секреты и тайны. Сейчас уже не существует загадок строения петровского Зимнего дворца. Известен и автор проекта, и мастер, воплотивший его в жизнь.

Одно из самых заветных желаний Петра — величественный и нарядный город на берегу Балтийского моря, — утвердившееся и навечно воплощенное в камне, сегодня нежданно вновь открылось нам еще новой гранью. А одна из значительных работ Доминико Трезини, пусть фрагментарно, но уже навсегда вошла в нашу жизнь.

II

Город только родился, быт еще не устоялся, а отсутствие мостов через широкую Неву и многочисленные речушки затрудняют общение людей, поселившихся на разных островах. Тем более любопытно узнать, где проживал архитектор со своими домочадцами. Мало того что уточнение этого места представляет для нас исторический интерес. Оно позволяет уяснить и его социальные и соседские связи.

Мы уже знаем, что первоначально Доминико Трезини поселился в доме на левом берегу Мойки. Однако с ростом семьи, с появлением многочисленных учеников, вероятно, тесно стало первоначальное жилище.

Известно, что осенью 1717 года, едва вернувшись из Европы, Петр Алексеевич повелел Трезини построить на берегу Большой Невы, на Васильевском острове, «образцовый» дом для зажиточных. И самому поселиться в нем для всеобщего примера, сколь удобно и красиво такое жилье. Место для дома царь указал на углу 12-й линии.

Дом Трезини построил, но, видимо, так и не поселился в нем. В 1725 году архитектор доносил в Канцелярию: «В прошлом 1721 году сентября 19 дня, по именному Его благословенной и вечнодостойной памяти Императорского Величества указу, велено мне на Васильевском острове построить каменные палаты вместо взятого от меня образцового дому, который отдан барону Остерману…» Значит, в 1721 году царь Петр, желая наградить Остермана за верную службу при заключении Ништадтского мира, подарил ему «образцовый» дом, построенный архитектором для себя. Вряд ли Петр I стал бы жаловать барону уже обжитой дом…

Однако государь милостив. Отобрав готовые хоромы, он приказывает: «Построить ему Трезину из казны… каменный дом галанским манером… в 2 кирпича, и для того к оному строению в заблаговременье приготовить кирпича, извести и прочих материалов, а летним временем 722 года определить каменщиков и прочих мастеровых людей… дабы ни за чем тому строению остановки не было». Наблюдение за всеми работами поручено фан Свитену. Но, как говорится, милует царь, да не жалует псарь. Чиновники без личной заинтересованности не спешат исполнить порученное дело.

Только 19 июля 1723 года Канцелярия заключила договор с подрядчиком. Сохранился протокол «О битье свай под палаты архитекта Трезина крестьянину Лукьяну Максимову и зажжении в том подряде свечи». Помимо даты начала строительства протокол раскрывает еще одну забавную подробность: как заключали подряд. Сначала в газете и на городских площадях объявляли о сдаче какой-нибудь работы подрядчику и назначали день заключения договора. В этот день с утра в контору Канцелярии стекались желающие принять на себя обязательства и заключить соглашение. В определенный час начинался торг. Как только первый подрядчик объявлял публично свои условия, служители Канцелярии зажигали большую свечу. Гореть она должна была ровно сутки. За это время каждый мог назвать свои условия, свою сумму. Когда свеча гасла, торг прекращался. А бумаги подписывали с тем, кто просил сумму поменьше.

Итак, только через два года после повеления царя начали бить сваи под фундамент. Томительно долго тянется дело. Трезини, вероятно, просит своего бывшего ученика Михаила Земцова взять строение дома в свои руки.

2 сентября 1725 года Земцов доносит в Канцелярию:

«В минувшем июне месяце прислан ис Канцелярии от строений с указом каменного дела подрядчик Никита Ситной, который договорился в оной Канцелярии строить каменные палаты… архитектору Трезину…

Подрядчик Ситной, нанятыми своими вольными каменщиками… минувшего августа с 1 и по сего сентября по 1 число утребовал в строение вышеозначенных палат сверх погребов от второго апартамента в наличные стены и