Воина миров. Второе пришествие - Михаил Хрипин

Иррат судорожно сглотнул. Его лицо побледнело, утратив красный оттенок. Он прикрыл глаза и постарался успокоиться. Воспоминание о пережитом на борту снаряда кошмаре снова нахлынуло, заставило мелко затрястись все тело. Он закутался в плед и сделал несколько глубоких вдохов. Более густой воздух Земли быстрее питал кровь кислородом, Иррату удалось унять помутнение рассудка.

— Они никак не называли его. Я назвал его «разрушителем воли», потому что это точно отражает кошмарную сущность их изобретения.

— Вы можете рассказать нам о нем? — осторожно попросил Уотсон. Лозье молчал, потрясенный подробностями рассказа марсианина. Перед его внутренним зрением проносились яркие картины, возникшие под действием убийственно емких слов пришельца, не вызывающих сомнений в истинности.

— Это химическое вещество. Оно попадает в организм вместе с водой и проникает в мозг. Я подвергся его воздействию, находясь на борту снаряда. Это чуть не стоило мне жизни. Я мог бы никогда не попасть сюда, но мне удалось найти способ противостоять ему.

Любое существо, попавшее под гнет чудовищ, испытывает жгучую ненависть к поработителям. Они, без сомнения, знают об этом. Но их изощренный мозг нашел способ обратить эту ненависть против нас. Я предполагаю, что подобные чувства вызывают в нашем мозге определенные процессы, которые возможно отследить. «Разрушитель воли» реагирует на проявления ненависти, преобразуя эти сигналы в сигналы боли чудовищной силы. Эта боль сводит с ума, парализует сознание человеческого существа. Мысли становятся вашим врагом, причиняя невыносимые страдания.

Воля к сопротивлению тирании, таким образом, подавляется самим страдающим существом, которое стремится избежать приступов боли, заставляя себя не испытывать ненависть к тиранам. Возможно, они посчитали необходимым применить «разрушитель воли» только во время нашествия на Землю, потому что нашествие стало для них более важной задачей. Погибающий Марс, остатки стремительно истребляемого населения уже не представляют для них особой ценности. Применять этот яд к моим сородичам они не стали, ограничились только опытами, доказавшими его эффективность. Я был свидетелем этих мук, когда меня готовили стать пилотом снаряда. Но я не подозревал, что мне уготовано испытать его на себе, когда окажусь запертым в рубке после взлета.

— Они отравили воду на борту? — Уотсон задал вопрос, уже зная ответ. «Правильный вопрос».

— Вы проницательны, — ответил Иррат. — Но цель, которую я поставил перед собой, была настолько важной для меня, что это придало мне сил, и я нашел способ избавиться от яда.

— Ваша смелость потрясает меня, Иррат.

— Мне помог случай. Если бы я не поставил себе целью избавиться от чудовищ, запертых в грузовом отсеке, то мне никогда не удалось бы обнаружить путь к спасению.

— Что же помогло вам? — Этого профессор никак не мог знать. Самоотверженность пришельца восхитила его настолько, что он желал выяснить все, что тот согласится рассказать.

— Я обнаружил, что система охлаждения содержит воду, в которую было бессмысленно добавлять яд. Их подвела расчетливая рациональность.

«Расчетливость! Подчиненное строжайшей логике сознание, направленное на оптимальное решение задачи. — Уотсон напомнил себе, что чудовища были созданы из клеток марсианских ученых для решения важнейшей задачи спасения планеты. — Ими двигала наука, они искали рациональный путь спасения, вооружившись техникой и беспощадной логикой. Это подвело их в случае с Ирратом. Он смог найти лазейку. Существуют ли другие скрытые лазейки, которыми мы тоже можем воспользоваться в своей борьбе? — Профессор знал, что этот вопрос слишком сложен, другая мысль отвлекла его: — Что сделает с нами рационализм нашей собственной, земной науки? не скрываются ли в нем пороки, угрожающие нам полным уничтожением? Кем станем мы?»

Профессор обнаружил, что марсианин молчит. Сидящий рядом Лозье замер, словно статуя, погруженный в свои мысли. Рассказ Иррата не мог не подействовать на любого, способного сопоставлять факты и пользоваться воображением для прогнозирования возможных событий. в комнате повисла тяжелая, гнетущая атмосфера, будто сюда перенеслась частичка марсианской действительности, пропитанной страданием и обреченностью.

Нужно было разрядить обстановку. Уотсон решил немного сменить тему, поскольку один из вопросов остался не до конца ясным.

— Так каковы были причины, побудившие вас прилететь сюда? — Профессор решил проверить свою догадку. — Я думаю, что здесь не место случайности, если человек, обученный матерью, бывшей ближайшей подругой Амелии, оказался на борту посланного к Земле снаряда. Ведь это путь к смерти.

— Вы правы, Доктор. — Иррату действительно стало лучше. Он переключился на мысли о великой цели, толкающей его вперед. — Потребовалась помощь некоторых моих соплеменников, не потерявших еще надежду на избавление. Я оказался в числе тех, кого отобрали чудовища для роли пилотов. У меня с самого начала был план, который позволил бы мне выжить, окажись я на Земле.

— Пропустим это, — сказал Уотсон. — Чуть позже я еще попрошу вас рассказать о способе, каким вам удалось избавиться от груза. Но что заставило вас устремиться сюда? Вы же знали, что чудовища устроят здесь страшную бойню?

— Я надеялся, что мне удастся оказаться на первом снаряде, так же, как это произошло с Бледным Карликом и Мессией. Интервал запуска снарядов — сутки, а избавившись от чудовищ на борту, я мог надеяться, что сумею предупредить землян об опасности, как это сделала она. Но Время в тот раз было не на моей стороне. По ужасному стечению обстоятельств я оказался не в первом снаряде, а в последнем. Но отступать было уже некуда.

— Постойте, молодой человек. — Уотсон ухватился на проблеск озарения. — Так вот о чем вы говорили в прошлый раз! Вы считали, что Амелия предупредила нас, и мы смогли оказать достойный отпор захватчикам?

— Да, Доктор. Только сейчас я понял, как я ошибался. Вероятно, мне следует смириться с тем, что Мессия погибла во время посадки снаряда. Или сразу после того, как чудовища выбрались из него и запустили боевые машины.

— Я вынужден подтвердить ваши слова. Мы ничего не слышали об этих людях — Амелии и… как вы назвали этого мужчину?

— Эдуард.

— Тем более. Прилет чудовищ был для нас полной неожиданностью.

— Но это только усиливает мою надежду, Доктор! — Иррат оживился. — Если вы смогли уничтожить чудовищ в тот раз, не будучи предупрежденными, то сейчас вы сможете справиться с ними еще быстрее!

— Ммм… — Уотсон вдруг осознал всю глубину заблуждения, постигшего марсианина.

Ему стало трудно подобрать достойные слова, чтобы попытаться объяснить ему это. «Как это подействует на его психику? Мы ничего не знаем о его внутреннем мире». Но откладывать было нельзя, разговор застрял в этой точке и требовал продолжения.

Он оглянулся на Лозье, напряженно ожидавшего увидеть, как профессор выпутается из щекотливой ситуации.

— Видите ли, Иррат, — начал Уотсон. — Люди не сделали ничего, что помогло бы уничтожить прилетевших сюда чудовищ.

«Все, слова произнесены. Теперь ему поможет только он сам. Дай Бог, чтобы он оказался настолько силен!»

На Иррата было страшно смотреть. Он побледнел, руки тряслись, лоб покрылся испариной. Он открыл рот, но слова так и не прозвучали.

— Я попробую объяснить. — Профессор молился, чтобы пришелец смог понять его слова. — На Земле, в воздухе, в почве, в воде, словом — повсюду, живут бесчисленные виды микроскопических существ. Это не живая форма материи, если вы понимаете эту категорию понятий, а как бы частицы природного вещества. Они не наделены сознанием, вы понимаете?

Иррат все еще боролся с собой, но профессор принял одно из движений за кивок и решил продолжить.

— Эти частицы мы называем «вирусы», «микробы». Попадая в организм, они зачастую вызывают расстройство в налаженном ходе жизни, отчего организм испытывает ослабление и, в каких-то случаях, может даже умереть.

— Да, кажется, я понял. — Иррат смог выдавить несколько слов. — Легенды мудрецов говорят, что когда-то, еще до появления… мыслителей… наши предки сумели избавиться от подобных вещей.

— До появления чудовищ на Земле человечество тоже активно мечтало и стремилось к тому же самому. Но урок, который нам преподали вирусы, уничтожившие захватчиков, наглядно показал, что нам стоит распрощаться с этой затеей. Я даже был одним из тех, кто работал над созданием новой теории, изменяющей концепцию восприятия вирусов, как явления природы.

— Значит, сама природа помогла вам избежать…

— Именно. Получается, что так. Это было одним из самых великих потрясений, обрушившихся на научное сообщество нашей планеты.