Серый прилив - Дмитрий Градинар

Найти, чтобы потерять.

В конце концов, поборов искушение окрикнуть его, Джокт решил не начинать разговор. Потому что неизбежно должны были возникнуть некоторые неприятные вопросы. А ему очень не хотелось ворошить память. Очень. Не хотелось.

Энергетический луч. Лунный причал, где Джокт с сопровождающими не задержались, пройдя после высадки какими-то безлюдными служебными коридорами, где в самом конце оказалась станция подземки. Совсем маленькая станция, но Джокт был уверен, что отсюда можно попасть в любой конец планеты.

Экспресс-вагон был один. То ли подавались они к тайной станции только по заказу, то ли пользовались ими вот такие небольшие группы. И весь путь лежал исключительно ниже поверхности. Глубоко, глубже, чем ходит обычная подземка или даже Единая Трансконтинентальная. К тому же дальше шел прямой путь — практически без изгибов, подъемов и спусков. Сколько Джокт ни пытался рассмотреть в иллюминаторе экспресс-вагона какое-нибудь ответвление пути, ему это не удалось. Ни ответвлений, которые способен был заметить даже на такой скорости взгляд действительного пилота, ни других станций, ничего. Только темнота туннеля, подсвечиваемая транспортным энергетическим лучом малой мощности, чье сияние выбивалось из-под округлого днища вагона и ложилось на стены и тюбинги туннеля неясными смазанными пятнами.

Всю дорогу Джокт молчал. Молчали и его сопровождающие. Лишь в конце пути, на станции, выводившей прямо внутрь штабного комплекса зданий, расположенного в Средиземноморском Мегаполисе, командор-медик пожелал ему выжить в бою, пожав руку, и с этими словами удалился первым. Вторым оказался особист. Он не стал прощаться, а взглянул на часы и сказал, что встретится с Джоктом сразу после приема у командующего крепостной обороной.

Адъютант пропустил Джокта вперед и, уставившись своим фирменным давящим взглядом в затылок, указывал, куда следует идти.

— Господин полковник! — Джокту надоело это терпеть: взгляд и все, что за ним крылось, и он обернулся. Причем остановился так резко, что адъютант едва не налетел на него. — Господин полковник! Моя работа — пилотировать истребитель. Моя команда — два таких же, как и я сам, вчерашних курсанта. Мой тактический номер по ведомости Крепости — «веда — тридцать». И это все, что у меня есть. А выше — оболочка и броня Крепости, космос, звезды, командир группы, потом командир истребительного отряда, командующий истребительным флотом «Австралии», над ними — комендант, офицеры штаба... Может быть, у вас произошло что-то неприятное, но только я в этом не виноват. И если бы не чертовы встречи в Приливе, вы бы никогда не узнали о моем существовании. Ни вы, ни целый заместитель главнокомандующего КС. Кстати, так же как и я — о вас. Вы делаете свою работу, я — свою. И в этом мы никак не пересекаемся. Поэтому, не посчитайте за дерзость, прошу вас не смотреть на меня, как...

Джокт так и не смог подобрать подходящего слова, да это было и не нужно.

Пару секунд адъютант сохранял прежний взгляд. Потом уголки его губ приподнялись, и Джокт понял, что это была улыбка!

Через какие же передряги и события должна протащить человека его служба, если улыбаться он может только так — уголками губ? Может быть, адъютанта умилило перечисление всей пирамиды власти, что высилась над маленьким ее кирпичиком — пилотом, а может, он просто давно не слышал человеческих откровений. Без масок и вуали, как любил противопоставлять братство пилотов правилам жизни хайменов Барон. Так или иначе, взгляд адъютанта изменился. Не потеплел и не наполнился дружелюбием, нет. Просто — потерял давление. И сразу оказалось, что глаза у адъютанта обычные карие, без надменных морщин под нижними веками, и что он может взирать на окружающих вполне обычным взглядом.

— Литературный факультет не заканчивал? Обычно мне говорят: чего пялишься? На свою жену смотри, а я тебе не картина! Ну что-то такое... А ты производишь впечатление молодого человека с высшим образованием. И угораздило же тебя попасть в истребительный флот! Стихи, наверное, пишешь?

— Не пишу, — смутился Джокт, — некогда мне этим заниматься.

— Ладно, ладно. Когда будешь разговаривать с гелиокомандором, держись проще, он не очень-то любит всякие сентенции. И ни в коем случае не перебивай его. Этого он тоже не любит. Он, как и я, наверное, давно забыл, что значит быть простым лейтенантом. Удачи!

И оказалось, что они уже пришли. Два гвардейца-штурмовика, без клякс, но с большим набором нагрудных знаков, охраняющие огромное полотно знамени, подняли перед собой, перехватывая за цевье, тяжелые «леборейторы».

Джокт уже собрался толкнуть дверь, но его остановил адъютант.

— Стой, ты что?

— Ничего. Я подумал, тут наверняка просто приемная...

— Просто? Приемная? О, нет, ты ошибаешься! Это — Первая Приемная заместителя главнокомандующего КС, начальника крепостной обороны, гелиокомандора Бисмара! Не понимаешь, в чем разница, нет?

Выпятив грудь, придав лицу сосредоточено-хмурое выражение, адъютант коснулся сенсора, находящегося где-то на уровне пупка. Джокт даже не обратил внимания на сенсор. И только после того, как голос из селектора позволил войти, открыл дверь.

Ага! Это явно не комендантство Крепости! Джокт всё понял, когда прошел через шесть приемных залов, где у него трижды проверили личный код, активировав подкожный идентификатор, маленький оптический сканер зачем-то ударил по глазам полоской света, а на грудь, рядом с нашивкой о ранении чья-то рука прицепила прямоугольник с указанием имени, звания и места службы Джокта. Получилось очень и очень коротко: «1-й лейтенант Джокт, пилот ИФК „Австралия"».

О нем сообщили куда-то дальше, и так постепенно-постепенно, из рук в руки, он прошел сквозь все приемные. Где-то в третьей или четвертой из них остался адъютант, который прикоснулся вместо рукопожатия пальцем ко лбу, будто сказав на прощание: «Помни, что я говорил!» И совсем другой офицер-адъютант открыл последнюю дверь.

Так маленькому кирпичику-пилоту было позволено на несколько минут очутиться если не на самой вершине пирамиды, то очень и очень далеко от ее основания. Ох, не зря положено всякому человеку иметь свое место в жизни! Совсем скоро Джокту предстояло это прочувствовать, что называется, на собственной шкуре.

— Пилот Джокт, ком! — памятуя о наставлениях, полученных от адъютанта, лаконично доложил Джокт.

Мало ли какие причуды, кроме общеизвестных, водятся в штабе. И неясно, как тут реагируют на простых, даром что — первых, лейтенантов. Тем более многое всегда зависит от настроения командующих.

Джокту казалось, что он уже забыл, как можно привести в замешательство подчиненного. А вот, оказалось, не забыл!