Кластер Джерба: Второе правило крови - Алексей Калугин

– Но ведь это ты нажал кнопку на детонаторе!

– Да. Но это было предопределено задолго до того, как я впервые встретился с Аль-Мансуром. Скорее всего, задолго до нашего рождения.

– Ну, это ты хватил! – с укоризной покачал головой Грир.

– Разве? – вскинул густую черную бровь Элиш Турсун. – Если бы в свое время не было создано бактериологическое оружие, если бы капсулы с этим вирусом не были упакованы в пенал, который потом кто-то спрятал в хранилище на дне озера, тогда бы я никогда не стал разыскивать мусорщика, способного достать этот пенал, и Аль-Мансур сейчас был бы жив.

– То есть ты, – Александр Грир взмахнул пальцем перед носом пленника, – ни в чем не виноват?

– Я не толкал фишку, придавившую Аль-Мансура, если ты это имеешь в виду, – невозмутимо ответил Элиш Турсун.

– Это твоя жизненная философия? – спросил Валтор.

– Это мое кредо.

– А в чем разница?

– Не знаю. Мне нравится слово.

Иона посмотрел на отражение Элиша Турсуна в зеркале заднего вида. Пленник заметно преобразился. В нем не было больше той подавленности, что угнетала его в первые дни пути. Как будто он наконец сориентировался в ситуации и точно знал, что ему теперь делать. Собственно, это было нормально – рано или поздно человек адаптируется к любой ситуации. Или умирает. Элиш Турсун попытался умереть – у него это не получилось. И он выбрал иной путь. Странным казалось Ионе то, что это произошло в тот самый момент, когда Элиша Турсуна обвинили не в покушении на убийство всех обитателей Кластера Джерба, а в убийстве одного совершенно конкретного человека. Иона принялся рыскать по своей базе данных, и ему попалось высказывание, соответствующее ситуации: «Смерть одного человека – трагедия, смерть миллионов – статистика». Двадцатый век, между прочим… Но Элиш Турсун не воспринимал смерть Аль-Мансура как трагедию. С его жизненным кредо статистикой становилось абсолютно все, с чем он имел дело. Включая его собственную жизнь? Или все же к себе самому он относился иначе?..

Иона вновь покосился на зеркало. Вот он, сидит на заднем сиденье, насмешливо кривит тонкие губы. И даже несмотря на то, что руки его прикованы к спинке переднего сиденья, вид у него такой, будто так и надо, будто все именно так и должно быть. Будто он сидит за столиком ресторана и обсуждает с клиентом свою очередную посредническую миссию.

И тут Иону осенило!

Все именно так и было!

Устроив сухую голодовку, этот тип вовсе не намеревался убить себя! Это была показательная акция! Если бы никто не обратил на нее внимания, он сделал бы так, чтобы это было замечено. Например, демонстративно выбросил бы за борт банку с едой. Он подготавливал почву для выполнения новой посреднической миссии! Хотя, скорее всего, и сам пока не знал, в чем она будет заключаться. Но он понимал, что для того, чтобы выжить, он должен делать то, что лучше всего умеет. То, что лучше всего у него получается!

Разумеется, он не предполагал, что может вдруг всплыть история с убийством Аль-Мансура. Но это произошло. И произошло как нельзя кстати! Прежде он был всего лишь исполнителем, который всего-то и мог, что дать показания против Кира Дунгаева. Вес которых, честно говоря, был не особенно-то велик. А с учетом того, в чьих руках находилась вся система правосудия Кластера Верда, возможность использовать показания Элиша Турсуна в открытом судебном процессе так и вовсе становилась эфемерной. Теперь же в глазах рамонов Элиш Турсун стал посредником Кира Дунгаева. То есть человеком, знающим гораздо больше того, что полагается знать простому исполнителю. Так ли это на самом деле – еще вопрос. Однако Элиш Турсун собирался разыграть именно эту карту и использовать ситуацию с максимальной для себя пользой.

Иона скосил взгляд на Валтора и едва заметно приподнял правую бровь. Мол, не торопись, тут все не так просто. Прей в ответ провел двумя пальцами по краю полей акубры – все понял. Уже опустив руку, рамон удивленно подумал, и когда это они с андроидом научились так здорово понимать друг друга без слов? Они ведь не договаривались о каких-то тайных жестах и знаках. Все получилось само собой. Говорят, что вот так, запросто, без слов, могут понимать друг друга близнецы. Вот только человек с андроидом никак не могли оказаться близнецами… Ну, то есть абсолютно никак!

– Так, значит, в соответствии с вашим кредо, мы живем в мире постоянно падающих фишек домино? – не оборачиваясь, спросил у посредника Иона.

– Именно так, о, мой проницательный андроид, – саркастически усмехнувшись, ответил Элиш Турсун.

– И смысл жизни заключается в том, чтобы уворачиваться от падающих фишек?

– О, нет! Как верно заметил твой товарищ, смысла вообще нет ни в чем. Мы уворачиваемся от грозящих раздавить нас фишек исключительно в силу привычки. Или, если угодно, следуя исторической традиции.

– Тогда чего ради ведет свою игру тот же Кир Дунгаев? Ему-то чего опасаться?

– Такие, как Дунгаев, занимаются тем, что расчищают площадку вокруг себя. Чем меньше стоящих рядом с тобой фишек, тем меньше шансов, что одна из них может вдруг на тебя упасть.

– То есть Дунгаев валит фишки на других?

– Точно! Причем зачастую он даже не задумывается, на кого они упадут.

– И тем самым порождает новые неконтролируемые процессы.

Сведя вместе ладони скованных рук, Элиш Турсун изобразил беззвучные аплодисменты.

– Именно так! Мир катится в хаос!

– И почему же он до сих пор туда не скатился?

– Возможно, благодаря именно таким людям, как Кир Дунгаев, которые занимаются расчисткой площадей.

– А что ты скажешь, если я сейчас резко выверну руль влево, наш квад столкнется с тем, что едет рядом, обе машины перевернутся и все мы погибнем в пламени? Как это согласуется с твоей теорией?

– Очень просто, – усмехнулся Элиш Турсун, ничуть не сомневаясь в собственном превосходстве. – Ты этого никогда не сделаешь. По той простой причине, что андроид не может причинить вред человеку! Эта система ограничений заложена в твоей базовой программе.

– У меня отключены все ограничения.

– Этого не может быть. Выходит, ты врешь!

– Но ведь тогда бы я и врать не мог.

Аргумент Ионы заставил Элиша Турсуна задуматься. Но он быстро нашел решение.

– Должно быть, это какая-то особая программа, заставляющая тебя верить в то, чего на самом деле не может быть. Если же ты попытаешься хотя бы пальцем тронуть одного из нас, все твои жизненные функции моментально окажутся заблокированы.

– Подержи руль, пожалуйста, – попросил Иона Валтора.

Прей наклонился и одной рукой перехватил руль из рук андроида. Он знал, что должно было произойти, и ему уже было весело настолько, что он едва сдерживал улыбку, готовую высветиться на лице.

Иона обернулся назад, чуть приподнялся и влепил посреднику звонкую оплеуху. Сделав это, он с невозмутимым видом уселся на свое место, поблагодарил Валтора и снова взялся за руль.

Сзади раздался заливистый хохот Александра Грира.

– Ну, и как ощущение?

Элиш Турсун сидел, изумленно раскрыв рот, с розовой, как будто кипятком ошпаренной, щекой. Ему было не столько больно, сколько странно. Привычная картина мира, выстроенная в сознании посредника, если и не рухнула, то дала несколько трещин и заметно пошатнулась. До того как Иона ударил его по щеке, Элиш Турсун был уверен, что знает о том, что происходит, больше всех рамонов вместе взятых, а уж оценить ситуацию и выработать нужную стратегию он точно мог лучше любого из них. Это была не просто его работа, а способ существования. Этим он зарабатывал на жизнь и отбивал свое место в жизни. Он мог держать ситуацию под контролем, даже будучи прикован к спинке сиденья. Потому что сейчас он был посредником между жизнью и смертью. Но после того, как ладонь андроида коснулась его щеки, Элиш Турсун вновь как будто выпал из реальности. Разум его отказывался воспринимать действительность такой, какой она вдруг стала. То же самое произошло с ним и в Кластере Джерба, когда он понял, что тщательно разработанный и аккуратно подготовленный им план с треском провалился. Он вдруг почувствовал себя подвешенным на нитке, конец которой держала непонятно чья рука. Сейчас Элишу Турсуну самому требовался посредник. Кто-то, кто смог бы объяснить, что происходит, и провести узкой, почти незаметной, теряющейся в траве тропкой сквозь дебри непонимания. Ну, например, андроид, способный запросто отвесить человеку затрещину. Человеку, твердь твою! Если кто-то и сможет отобрать у человека узурпированное им звание венца творения, то это будет андроид, лишенный всяких ограничений. То есть способный на все что угодно. Без пустых раздумий, без глупых зазрений совести, без последующей рефлексии. Это был недостижимый идеал, к которому стремился сам Элиш Турсун. Но он был всего лишь человеком. Со всеми присущими ему недостатками и слабостями. От которых не так-то просто избавиться.