Третья раса - Дмитрий Янковский

Втиснувшись вместе со всеми в автобус, мы проехали три остановки и сошли у четырехэтажного здания с надписью «Hotel».

— Может, надо выбрать отель подальше? — спросила Леся.

— Так думают все, — ответил Долговязый. — В результате самый ближний к лифту отель всегда полупустой. К тому же отсюда труднее добираться до удаленных злачных мест, что тоже не добавляет ему популярности.

— Странно, что тут почти все с оружием, — удивился я. — Беспредела не видно, город как город, люди делом занимаются. Наверху мне показалось тревожнее.

— Твоими бы устами… — усмехнулся отставник.

В отеле нам выделили два однокомнатных номера — один Лесе, другой нам с Долговязым.

— Если бы заявили пилотом мужчину, то за эти же деньги дали бы один номер, — объяснил он. — С механиками тут почти не считаются. Царство пилотов, барракуда его дери.

Если честно, то от номеров я ожидал худшего, а на самом деле в них было как минимум чисто, что уже хорошо, да к тому же у Леськи на столе оказался рабочий сетевой терминал. Чем дольше мы находились в подземном городе гонщиков, тем больше я понимал, что тревоги Долговязого основаны на каких-то старых проблемах, которые, судя по всему, давно здесь изжиты. То, что народ тут по большей части вооружен, я списал на традиции, оставшиеся с былых времен.

Пока мы с Леськой осматривались, Долговязый успел переговорить с регистратором, дать ему взятку и прошерстить через терминал в поисках Молчуньи все двенадцать отелей уровня. Результат оказался неутешительным — скорее всего из соображений экономии она предпочла поселиться на уровень ниже. Связи с другими уровнями компьютер не имел.

— Вряд ли девушку занесет в самую клоаку, — сказал отставник, вернувшись. — Но на уровень «Ди» спуститься нам точно придется. Тоже удовольствие ниже среднего, но другого выхода нет.

Перекусив в кафе отеля, мы без дальнейших промедлений решили отправится на поиски Молчуньи. Однако первое препятствие на этом пути обнаружилось в самом начале — лифт с нашего уровня вниз не шел. Однако Долговязый нас успокоил, сообщив, что в более мелких туннелях, отдаленных от четырех главных, можно найти трапы, ведущие вниз. Нам ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Вся сеть общественного транспорта ограничивалась только главными туннелями, поэтому на периферию пришлось добираться пешком. И чем больше мы удалялись, тем меньше у меня оставалось радужных иллюзий по поводу подземного города и его обитателей.

Первое же ответвление от главной штольни оказалось куда менее цивилизованным, чем основной туннель. Здесь высота потолка была не больше четырех метров, при ширине около шести, а немногочисленные попутчики, как и мы, передвигались только пешком. Вообще местечко было мрачноватым, если не сказать больше — на стенах виднелись рисунки, по большей части изображавшие сцены различных половых извращений, а также надписи с еще менее приличными комментариями. Я знал, что Леська без комплексов, но и в ее взгляде было напряженное смущение.

— Странно, что люди остаются людьми, имея в голове такие фантазии, — сказала она наконец.

Мне нечего было на это ответить. Постепенно туннель становился все пустыннее, наши попутчики расходились по боковым ответвлениям и терялись в полутьме еще более узких ходов.

— Куда они? — спросил я.

— Не все живут в отелях, — объяснил Долговязый. — Ночевать в технических помещениях гораздо дешевле. К тому же тут полно всяческих притонов и клубов, в которых всю эту настенную живопись можно увидеть в реале. Желающих хватает.

Леся поморщилась.

Примерно через полкилометра туннель свернул вправо, и звуки города перестали доноситься до наших ушей. Боковых ответвлений становилось все меньше, и вскоре мы остались одни. Шаги гулко отдавались от стен. Наконец, вслед за Долговязым, мы тоже свернули из штольни в узенький боковой проход, освещенный тусклыми, отработавшими свой срок химическими светильниками. Затем свернули еще раз вправо, потом влево, и я понял, что всех поворотов мне не запомнить. В трюмах «Тапрабани» тоже был еще тот лабиринт, но там хоть указатели потрудились на стенах нарисовать. Тут ничего подобного не было.

— Не заблудиться бы, — забеспокоился я. — Ты точно помнишь дорогу?

— Не дрейфь, Копуха! — улыбнулся отставник. — Неужели тут страшнее, чем на дне океана?

— Там понятно, что выбираться наверх. А здесь, по-моему, и на помощь звать бесполезно.

— Вот уж что-что, а на помощь точно лучше не звать, — хмуро подтвердил Долговязый.

Еще минут десять мы пробирались через загаженные штольни и переходы, сурово вонявшие аммиаком, спускались и поднимались по коротким металлическим лестницам, иногда преодолевая по сотне метров в полной темноте, держась за руки и ориентируясь только по стенам.

— Тихо! — вдруг остановил нас Долговязый на слабо освещенном пятачке.

Я прислушался. Сначала решил, что показалось, но потом отчетливо услышал шаги, словно несколько человек во тьме, впереди, передвигались в нашу сторону короткими перебежками.

«Спокойно! — показал отставник жестами Языка Охотников. — Отходим назад, в темноту. Поглядим, что это за любители шастать по этим местам».

Мы осторожно попятились, стараясь не шуршать подошвами по бетону, и остановились, только когда почти перестали видеть друг друга. Через минуту на край освещенного пятачка выбрались трое мужчин, у одного в руках было штурмовое ракетное ружье малой дальности поражения, но весьма серьезной убойности. Двое других были вооружены спортивными гарпунными карабинами, с какими погружаются клубные дайверы. Оружием такой карабин можно назвать лишь с огромной натяжкой, он бьет прицельно всего метров на десять, а гарпун вылетает из ствола на дозвуковой скорости.

«Похоже, это ребята снизу, — жестами показал Долговязый. — Пришли поживиться запчастями в окраинных мастерских. Лучше пропустить их, оставаясь незамеченными. Дальше с ними будет кому разобраться».

Однако это у нас не вышло. Как только обладатель штурмового ружья оказался в центре освещенного круга, я заметил, что лицо у него закрыто черной маской прибора ночного видения. Леся толкнула меня в бок — тоже увидела.

— Оружие к бою! — шепнул Долговязый, выхватывая пистолет из кобуры. — Но стрелять только в крайнем случае. Берем их в тройной прицел и заставляем разоружиться. Поехали!

Мы почти одновременно сняли пистолеты с предохранителя, и темноту расчертили три алых лазерных спицы, уткнувшись в ошарашенных незнакомцев.

— Не двигаться! — по-английски выкрикнул Долговязый. — У нас скорострельные «БМФ-400», если знаете о чем речь. Пуля из него прошивает вибропластовую кольчугу навылет, а в незащищенном теле оставляет дыру размером с обеденную тарелку. Это если из экономии не стрелять очередями.