Россия собирает своих евреев - Дж. Клиер

Важнее было одно ограничение, наложенное на ремесленников. В статье 23 говорилось, что они могут избирать любые ремесла, дозволенные законом, а также вступать в ремесленные цехи, «если то не будет противно привилегиям, особенно некоторым городам присвоенным». Это был явный намек на города Литвы и их существовавшее до разделов право не допускать евреев в городское самоуправление, которое незадолго до этого изучал Сенат. В процессе подготовки нового свода законов правительство могло бы аннулировать эти старинные привилегии. Не сделав этого, оно поставило значительную группу евреев в ненормальное положение, при котором Городовое уложение частично распространялось на них, а частично – нет. Едва ли такое решение вопроса раз и навсегда могло прояснить статус евреев перед законом.

Краткость и расплывчатость постановлений Комитета о еврейских торгово-ремесленных сословиях объясняется, возможно, его повышенным интересом к двум новым группам. Они были очень важны не только как источник ожидаемых выгод для государства, но и потому, что им предстояло вобрать в себя то множество евреев, которое, согласно «Положению», должно было вот-вот покинуть привычную нишу виноторговли.

Идею превращения в основном занятого в различных сферах торговли еврейства в земледельцев, впервые выдвинутую французскими просветителями. Комитет почерпнул из проектов Фризеля и Державина. Теперь эта идея получила законное утверждение, и тем самым было положено начало вековой борьбе русского правительства за превращение евреев в крестьян. Статья 12 «Положения» гласила: «Земледельцы из евреев все свободны и ни под каким видом никому укрепляемы, ни во владение отдаваемы быть не могут». Правительству не хотелось создавать новых крепостных в России. Помещики, может быть, рассчитывали на это, как полагает историк И. Г. Оршанский, но Комитет принял специальные меры, чтобы не допустить закрепощения евреев [467]. (Напомню, что даже консерватор Державин не стремился ограничивать права евреев как свободных людей.) Статья 12 звучала вполне четко, но Комитет совершил дополнительные шаги, чтобы исключить возможность их тайного закрепощения. Статья 47 уточняет, что евреи не подлежат юрисдикции помещиков по уголовным делам. Правда, статья 46 как будто противоречит этому – в ней значится, что для переезда с места на место евреи должны представлять свидетельства от помещиков о выполнении ими всех обязательств. Но факт остается фактом – в «Положении» неоднократно и прямо утверждалось, что евреи вправе свободно менять место жительства. Особенно неуместно было создавать новую категорию крепостных именно на бывших польских землях – ведь 20 февраля 1803 г. правительство уже обнародовало «Устав о вольных хлебопашцах», предназначенный дать исходный толчок освобождению части русских крепостных крестьян. Следует отметить также, что наступление на крепостничество в первую очередь началось именно на окраинах империи: властям всегда было проще наложить ограничения на права польских или прибалтийских землевладельцев, чем затронуть привилегии русских помещиков. По всем этим причинам можно верить в искренность выраженного в «Положении» намерения создать класс свободных еврейских земледельцев.

Еврейским хлебопашцам разрешили покупать землю, распространив на них действие указа 12 декабря 1802 г., даровавшего городским сословиям и государственным крестьянам право приобретать пустующие сельскохозяйственные земли. Купленная земля отходила в полную собственность евреев, и они даже могли нанимать работников для ее возделывания. Кроме того, евреи могли временно арендовать землю у помещиков. Им также предоставлялась налоговая скидка на пять лет – дополнительный стимул к поселению в сельскохозяйственных районах. Конечно, многие евреи не в состоянии были купить землю или добыть деньги на уплату аренды, поэтому государство предлагало им другие варианты, в которых можно проследить отголоски державинских планов принудительного переселения. Если евреи хотели сделаться земледельцами, но не могли купить землю где-то в другом месте, то они приглашались перебраться на государственные земли в Литве, Минской, Волынской, Подольской, Астраханской, Екатеринославской. Херсонской губерниях, на Кавказе или в Крыму – в тех областях империи, где разрешалось проживание евреев. Было объявлено, что в ряде районов государство выделило для этих целей почти тридцать тысяч десятин земли. Хотя прямо об этом Комитет не говорил, но можно предполагать, что, поскольку большинство этих земель располагалось на южных окраинах империи, правительство по-прежнему было заинтересовано в их заселении своими подданными. Привилегии, которыми сопровождалось переселение туда, – как сказано в «Положении», строго добровольное, – в целом совпадали с льготами иностранным поселенцам: бесплатная земля, десятилетний период налоговых скидок, предоставление займов. Переселенцам обещали также освобождение от двойного налога. Эти меры достойны особого внимания, так как давали право евреям владеть землей и при желании стать крестьянами. Тем самым прекращалась традиционная еврейская безземельность, в целом сохранявшаяся по всей Центральной и Восточной Европе.

Власти явно надеялись извлечь существенную выгоду, также и создавая второй «новый» класс евреев – «фабричных работников и ремесленников». Из всех активных мер, предусмотренных «Положением», эта проводилась правительством с наибольшим постоянством, хотя словесный энтузиазм редко подкреплялся достаточно солидными финансовыми вливаниями. Идея нового класса опиралась в основном на проекты, выдвинутые Нотой Ноткиным. Державин включил в свое «Мнение» некоторые элементы программы Ноткина, когда предложил создавать еврейские фабричные поселения на Черноморском побережье. Но Ноткин, судя по всему, представил в Комитет новый вариант проекта. Именно в это время Министерство внутренних дел было особенно озабочено поставкой сукна на шитье военного обмундирования. Воображаемая картина множества еврейских мануфактур, растущих как грибы в благоприятных экономических условиях, была слишком заманчива, чтобы не воспользоваться удобным случаем. Поэтому 20-я статья «Положения» гласила: «Все роды фабрик дозволяется заводить евреям в губерниях, где им жить дозволено, на том же основании и с тою же свободою, как и всем подданным российским». Правительство обещало выделить каждой польской губернии по двадцать тысяч рублей на займы для тех евреев, которые возьмутся за фабричное производство, подчеркивая, что в первую очередь требовались суконные, холстинные, красильные фабрики. Обещание подкреплялось налоговыми льготами для евреев, занятых фабричным делом, и займами для помещиков, разрешивших строить фабрики на своих землях. В «Положении» явно имелось в виду, что еврейские работники будут трудиться только на еврейских фабриках, хотя и русских фабрикантов весьма обрадовал бы доступ к такому резервуару наемной рабочей силы.

Всем евреям было приказано записаться в одну из четырех названных категорий, с правом менять сословие при необходимости. Как именно должна была происходить приписка к новым сословиям, не объяснялось, хотя в «Положении» неопределенно упоминалось о переписи евреев в течение ближайших двух лет. В ходе переписи каждому еврею полагалось принять наследственную фамилию или прозвище, для того чтобы облегчить участие евреев в решении судебных дел. Само собой разумеется, что прежде всего перепись была нужна для более полного взимания налогов [468].

Проблема налогов в том виде, как она отразилась в «Положении», содержит множество неясностей и двусмысленностей. Самой мучительной тяготой для самих евреев был двойной налог, вредные следствия которого бросались в глаза всем, в том числе и христианским авторам, писавшим о евреях. Комитет, очевидно, собирался отменить двойной налог, но слишком многое в этом вопросе оставил недосказанным. В статье 29 значилось: «Когда вообще все евреи в земледелии, мануфактурах и купечестве окажут постоянное направление и прилежание, правительство примет тогда меры уравнять их подати со всеми другими подданными». Из этого, казалось бы, следовало, что правительство намечает в какое-то определенное время, когда евреи проявят желание содействовать властям в проведении реформы, отменить двойной налог. При этом, если за переселение или перемену рода занятий евреям были обещаны различные преимущества, то отмена двойного налога выступала в качестве немедленного поощрения, как в статье 19, относившейся к земледельцам. Статья 21 обещала такое освобождение евреям, работавшим на фабриках, а статья 24 распространяла отмену двойного налога на ремесленников, хотя и выглядела несколько неопределенной. На практике двойной налог отменялся от случая к случаю, так что нельзя назвать точной даты, после которой перестали его взимать, но похоже, что к 1807 г. он фактически перестал существовать [469].