Солярис. Эдем. Непобедимый (сборник) - Станислав Лем

Доктор стоял в узеньком колодце под полом верхнего яруса машинного отделения и возбужденным голосом считывал с кислородных манометров величину падающего давления. Остальные пятеро, работавшие наверху, метались, как ошпаренные. Физик возился у временного распределительного щита реактора, смонтированного так, что при виде его у любого земного инженера волосы встали бы дыбом. Перепачканный смазкой, черный, как негр, Инженер висел вниз головой под генератором и крепил щетки колец. Координатор застыл рядом с Кибернетиком – оба они смотрели на мертвую пока шкалу счетчика нейтронов, а Химик бегал от одного к другому, как мальчик для подноски инструментов.

Кислород шипел, компрессор в роли газовой турбины сердито урчал, слегка позвякивая и вздрагивая: крыльчатка, с которой Инженер обошелся по-варварски, не была как следует сбалансирована, обороты генератора росли, его вой становился все выше, лампы, свисающие с кое-как натянутых под потолком кабелей, уже давали яркий белый свет.

– Двести восемнадцать, двести два, сто девяносто пять, – слышен был монотонный, искаженный металлическим эхом голос невидимого Доктора.

Инженер вылез из-под генератора, вытирая смазку и пот с давно не бритого лица.

– Можно, – выдохнул он.

От огромного напряжения у него тряслись руки, он даже не испытал волнения, когда Физик сказал:

– Включаю первую.

– Сто семьдесят, сто шестьдесят три, сто шестьдесят, – мерно сообщал Доктор, перекрывая вой генератора, который уже начал давать пусковой ток на реактор и с каждой минутой требовал все больше кислорода для поддержания оборотов.

– Полная нагрузка! – простонал Инженер, наблюдающий за электроприборами.

– Включаю все! – отчаянным, ломающимся голосом выкрикнул Физик и, инстинктивно сжавшись, словно в ожидании удара, обеими руками вдавил черные ручки.

Он открыл рот. Координатор, сам того не замечая, все сильнее стискивал его плечо. Они смотрели на прямоугольные шкалы приборов с выбитыми стеклами, с наспех выпрямленными стрелками – счетчики плотности потока быстрых нейтронов, контроля циркуляции электромагнитных насосов, индикаторы радиоактивных загрязнений и комплексных внутренних термопар реактора. Генератор стонал, выл, с плохо контактирующих колец сыпались искры. Внутри реактора, за толстым блестящим панцирем, царило мертвое спокойствие. Стрелки даже не шевельнулись. Вдруг Физику показалось, что они помутнели, размазались, он зажмурился, а когда открыл слезящиеся глаза, увидел стрелки в рабочем положении.

– Прошел критический!!! – заорал Физик и заплакал, не выпуская ручек. Он чувствовал, как обмякают мышцы – он все время ожидал взрыва.

– Наверно, стрелки заело, – спокойно сказал Координатор, как будто не видел, что делается с Физиком. Ему трудно было говорить – так сильно он сжимал перед этим зубы.

– Девяносто, восемьдесят один, семьдесят два!.. – равномерно выкрикивал Доктор.

– Пора! – взревел Инженер и рукой в большой красной перчатке перекинул главный переключатель.

Генератор взвыл и начал терять обороты.

Инженер бросился к компрессору и перекрыл оба входных вентиля.

– Сорок шесть, сорок шесть, сорок шесть, – мерно бубнил Доктор.

Турбина перестала забирать кислород из баллонов. Лампы быстро бледнели, становились все темнее.

– Сорок шесть, сорок шесть… – выкрикивал из колодца Доктор.

Внезапно лампы вспыхнули. Генератор едва вращался, но ток был, все включенные приборы показывали растущее напряжение.

– Сорок шесть… сорок шесть… – все повторял Доктор, который сидел в своем стальном колодце.

Физик уселся на пол и закрыл лицо руками. Было почти тихо. Ротор генератора басовито шумел, он вращался все медленнее, потом несколько раз качнулся, вздрогнул и остановился.

– Сорок шесть… сорок шесть… – продолжал Доктор.

– Какая утечка? – спросил Координатор.

– В норме, – ответил Кибернетик. – Видимо, пробило на максимуме торможения, но автомат успел зацементировать, прежде чем замкнуло.

Кибернетик больше ничего не сказал, но каждый понял, как он гордится этим автоматом. Одной рукой он украдкой придержал другую – у него дрожали пальцы.

– Сорок шесть… – причитал Доктор.

– Да перестань ты, парень! – заорал вдруг в глубину колодца Химик. – Уже не нужно! Реактор дает ток!

Все молчали. Реактор работал как всегда – бесшумно. В стальной горловине показалось бледное, окаймленное темной бородой лицо Доктора.

– Правда? – сказал он.

Никто ему не ответил. Все смотрели на приборы, словно не могли насытиться видом стрелок, неподвижно стоящих в рабочих положениях.

– Правда? – повторил Доктор и начал беззвучно смеяться.

– Да что это ты? – сердито сказал Кибернетик. – Перестань!

Доктор выбрался наверх, уселся рядом с Физиком и тоже стал смотреть на приборы.

Никто не знал, как долго это длилось.

– Знаете что… – молодым, свежим голосом сказал Доктор. Все посмотрели на него, словно проснувшись. – Я еще никогда не был таким счастливым, – прошептал он и отвернулся.

Глава четвертая

Поздними сумерками Координатор вместе с Инженером вышли на поверхность подышать свежим воздухом. Они сели на кучу грунта и загляделись на краешек красного, как рубин, солнечного диска.

– Я не верил, – буркнул Инженер.

– Я тоже.

– Этот реактор – неплохая работа, а?

– Солидная земная работа.

– Подумать только, выдержал.

Они помолчали.

– Прекрасное начало, – заговорил Координатор.

– Они работают слишком нервно, – заметил Инженер. – Знаешь, это ведь бег на длинную дистанцию. Между нами говоря, мы сделали не больше одной сотой того, что нужно сделать, чтобы…

– Я знаю, – спокойно ответил Координатор. – Впрочем, еще неизвестно…

– Гравиметрическое распределение, да?

– Не только. Рулевые дюзы, весь нижний отсек.

– Мы это сделаем.

– Да.

Невидящий взгляд Инженера неожиданно наткнулся на невысокую продолговатую насыпь за вершиной холма – место, где закопали останки обитателя планеты.

– Совсем забыл… – сказал он удивленно. – Как будто это случилось год назад. Знаешь?..

– А я нет. Все время думаю об этом… о нем. Доктор нашел в его легких…

– Что? А, верно, он что-то такое говорил. Что это было?

– Игла.

– Игла?!

– А может, и не игла – посмотри сам. Она в банке, в библиотеке. Кусочек тонкой трубки, обломанный, с острым концом, срезанным наискось, как у медицинских игл для уколов.

– Что же это?..

– Больше я ничего не знаю.

Инженер встал:

– Это поразительно, но… но я сам не понимаю, почему это меня так мало интересует. Собственно, если говорить честно, почти совсем не интересует. Знаешь, я чувствую себя сейчас, как перед стартом. Или как пассажир самолета, который на несколько минут сел в чужом аэропорту, смешался с толпой туземцев, был свидетелем какой-то странной, непонятной сцены, но знает, что не имеет к этому городу отношения, что через минуту улетит, и все окружающее воспринимает как бы с большого расстояния, как чужое и безразличное.

– Сейчас мы не отлетим…

– Я знаю, но у меня такое ощущение.

– Пошли к ребятам. Нельзя ложиться, пока не заменим все времянки. И предохранители нужно установить как следует. Реактор может потом работать вхолостую.

– Ладно, пошли.

Ночь провели в ракете, не гася малых ламп. Время от времени кто-нибудь просыпался, бессмысленными глазами смотрел на горящие огоньки и, успокоенный, засыпал. Утром все встали отдохнувшими. Первым был запущен простейший полуавтомат-уборщик, который то и дело заклинивало, он беспомощно застревал в громоздившихся повсюду завалах. Кибернетик, ходивший за ним с инструментами, вытаскивал его, как таксу из лисьей норы, убирал обломки, слишком крупные для его глотки, и снова его запускал. Полуавтомат поспешно двигался вперед, яростно вгрызался в очередную груду мусора, и все повторялось сначала. После завтрака Доктор опробовал свою бритву и появился перед товарищами как бы в бронзовой полумаске: верхняя часть лица у него была обожжена солнцем, а нижняя – совершенно белая. Все последовали его примеру и с трудом могли узнать друг друга в заморышах с выступающими скулами.

– Нужно получше питаться, – заключил Химик, с ужасом рассматривая в зеркале собственное отражение.

– Как ты относишься к свежей дичи? – поинтересовался Кибернетик.

Химик вздрогнул:

– Благодарю покорно. Даже не говори мне об этом. Только сейчас вспомнил. Мне снилась эта… это…

– Это животное?

– Черт его знает, животное ли?

– А что?

– Какое животное сумело бы запустить генератор?

Все прислушались к их разговору.

– Доказано, что все существа на высшей ступени развития изобретают ту или иную одежду, – сказал Инженер, – а это двутелое создание было голым.

– Как ты сказал? Голым?

– А что такое?