Страж - Чарлз Маклин

Билеты даже не были пронумерованы. И по головам нас никто не считал.

– Общий привет! Меня зовут Карен Дэйр, я ваш гид на сегодня, – заорала в микрофон туповатого вида блондинка в красном пиджаке, подходя к нам из глубины пещеры. – Добро пожаловать в лабиринт Утраченной Надежды! Наша экскурсия продлится ровно два часа десять минут, и мы с вами как следует исследуем... Извините, сэр, здесь не курят... исследуем эту подземную сказочную страну, поражающую красотой и завораживающую струением известняковых вод на протяжении бесчисленных столетий. Я расскажу вам о геологической истории пещеры, обращу ваше внимание на самые интересные ее особенности и отвечу на любые ваши вопросы.

Где-то в первых рядах женщина в водонепроницаемом плаще с капюшоном подняла руку и сдавленным голосом поинтересовалась, есть ли здесь где-нибудь туалет.

– Увы... К сожалению, нет, – отозвалась гидша, говоря по-прежнему в микрофон, и ее носовой южный говорок отозвался в пещере многократным эхом. – Ладно, начинаем!

Она воздела короткую, в красном рукаве, ручонку и послала нас вперед жестом, каким Джон Уэйн в голливудском фильме мог бы бросить в бой кавалерийский полк.

Туристы вереницей двинулись по проходу, ведшему наискосок к началу туннеля в дальнем конце пещеры. Я подался назад, с тем чтобы в любом случае оставаться где-то в хвосте. Женщина в водонепроницаемом плаще решила было вести себя точно так же, но в последний момент уточнила свои намерения и, нарушая строй, опрометью кинулась к выходу. Никто, казалось, не обратил на нее никакого внимания.

Пока мы продвигались по туннелю, наши тени, невероятно увеличенные здешним светом, гротескно скользили по арочному своду. Люди разговаривали друг с другом понизив голос, как будто они попали в церковь, почтительно останавливаясь перед каждым достаточно экспрессивным естественным образованием, будь это сталактит, сталагмит, прозрачный пещерный камень или природные барельефы. Все это было освещено фонарями, придававшими скальным породам ненатуральный блеск. Сверкающие иголки и цветные стрелы, кристаллы кальцита и матово поблескивающий гипс – ото всего этого рябило в глазах. Каждое «пиршество для взора» изрядным образом напоминало Диснейленд и вызывало соответствующие выражения удивления и восторга.

Прямо перед нами скальные образования прерывались, и только вода бежала изогнутой струей по известняковой стене. Чистый и сильный поток, ограниченный по обоим бокам железными перилами, бежал по туннелю, оставляя на полу то там, то здесь незамутненные, как зеркало, лужицы. Мы перешли через него для того, чтобы полюбоваться тем, что Карен, наш гид, назвала «лилией пещеры», – сталагмитами, поднимающимися со дна подземного озера и расцветающими по всей его поверхности, как лепестки лилии. На вершину одного из этих каменных лепестков кто-то заботливо водрузил семейство зеленых лягушек из пенопласта. Они вызвали у экскурсантов бурю аплодисментов.

Мне не терпелось начать свое предприятие, и я уже начал высматривать место, удобное для того, чтобы спрятаться. Но мне хотелось дождаться момента, когда мы окажемся в самом центре пещеры. Изучая карту, висящую на стене в конторе мотеля, я обнаружил, что маршрут нашей экскурсии рано или поздно приведет нас к развилке, именуемой Темным Трезубцем. Под ней находится Маленький Грот Тринадцати – самая примечательная пещера во всем спрингфилдском лабиринте. Здесь экскурсантам предстоял десятиминутный привал. И отсюда я и решил начать.

По карте пещеры было трудно ориентироваться, потому что на ней учитывались как горизонтальные, так и вертикальные параметры. Насколько мне удалось выяснить, Темный Трезубец представлял собой единственную перемычку между «музейной» и «дикой» частями пещеры, причем последняя по-прежнему оставалась в значительной мере неисследованной, неучтенной на карте и запретной для всех, кроме спелеологов, – единственную перемычку, не требовавшую утомительного спуска по веревочной или раскладной лестнице. Я взял с собой минимум снаряжения, и у меня отсутствовал какой бы то ни было спелеологический или альпинистский опыт, если не считать посещения маленькой пещеры под Бостоном на школьной экскурсии и восхождения на Адирондаке, предпринятого совместно с братом, когда я учился в колледже.

Однако я почему-то понимал, что отсутствие у меня соответствующего опыта в данном случае не играет никакой роли. Когда Принт Бегли спустился в пещеру Утраченной Надежды в каске рудокопа и с тридцатифутовой веревкой, перекинутой через плечо, он тоже был новичком. И вдобавок, как сказал Скальф, он боялся темноты. Идя по его пути или, скорее, как мне представлялось, по моему собственному, я не имел ни малейшего представления о том, куда он меня может завести, ни даже о том, что я на самом деле ищу, однако я был убежден, что на этот раз – с седьмой, так сказать, попытки, может быть, и с последней – я сумею справиться с задачей.

Карен Дэйр стояла на священной почве. Под маленьким водопадом, струившимся из стены у нее за спиной как растаявшее мороженое, из воды вырастала широкая каменная плита, плоская и тоже белая, размером с концертный рояль. Здесь, объяснила Карен, священник стоит у алтаря, лицом к врачующимся и к пастве, взирающей, точь-в-точь, как мы сейчас, на блаженное озеро.

– Эта часовня основана экуменической церковью в 1975 году. С тех пор здесь проходят свадьбы, крещения и заупокойные службы, – она улыбнулась. – Ровно месяц назад здесь поженилась парочка из Тампа-Бэй. Это была необычайно красивая церемония. И жених и невеста были в белом, ансамбль камерной музыки расположился на самом берегу, – она указала на песчаную полоску на дальнем берегу озера.

– Вот туда мы сейчас, друзья мои, и отправимся. Устроим небольшой привал, прежде чем продолжим осмотр. Обойдите по этой тропе вокруг озера, а я пойду в противоположном направлении вам навстречу.

Экскурсанты послушно поплелись по тропе, но группа держалась теперь не так кучно, как раньше, и кое-кто выбился из рядов. Это означало, что я смогу спрятаться в часовне, не привлекая к себе ничьего внимания. Как только последний из экскурсантов вошел в проход, ведущий в Маленький Грот Тринадцати, я спрятался за алтарем.

Все вышло куда проще, чем я ожидал.

Я посидел там несколько минут, пока все вокруг не затихло, а затем встал и пошел в обратном направлении по берегу озера к Темному Трезубцу. Перешагнув через низкую загородку, я попал в ту часть пещеры, вход в которую экскурсантам был запрещен. Я спустился по довольно крутому склону в узкий проход, шедший под низко нависшими сводами и поворачивающий под прямым углом туда, где начиналась кромешная тьма. Как раз перед поворотом, где было еще сравнительно светло, но уже никто не мог заметить меня сверху, я раскрыл рюкзак и быстро переоделся в свою пещерную экипировку.

Я все предусмотрел и приготовил заранее. Сейчас мне оставалось только натянуть поверх джинсов комбинезон из чертовой кожи и надеть каску. Комбинезон был с защитными кожаными прокладками на локтях и на коленях и с большими карманами, в которых помещались запасы провизии и питья, двухфунтовая водонепроницаемая банка карбида и карманный фонарь, закрепленный ремнем у меня на поясе. Сапоги на резиновом ходу уже были у меня на ногах, я носил их с понедельника, чтобы они разносились. Вокруг пояса у меня была намотана нейлоновая веревка с фиксатором, позволяющим образовывать петли любых размеров. Другая веревка, значительно более длинная, была перекинута через плечо, как обруч. Снаряжение мне показалось несколько тяжелее, чем в тот раз, когда я примерял его в «Бен Семинофф», но оно было удобным и отнюдь не обременительным.

Поскольку вполне могло оказаться и так, что мне придется провести в пещере больше двенадцати часов, я решил использовать не современный электрофонарь, а ацетиленовый. Ацетилен менее эффективен, и открытое пламя горелки легко может быть залито водой, но, как мне объяснили, в случае долгого пребывания под землей он представляет собой более надежный источник освещения. И кроме того, лампу примерно такого типа наверняка использовал в 1945 году Принт Бегли.

Я насыпал серого карбида в нижнее отделение лампы и наполнил ее верхнюю часть водой. Затем закрыл лампу и вывел металлический язычок на переднюю сторону моей каски. Прикрыв рукой отражатель, я крутанул колесико зажигания. После нескольких попыток такого рода послышался слабый щелчок и появился газ. В центре отражателя зажглось ярко-желтое и надежное пламя. Я изменил интенсивность подачи газа, и пламя стало ослепительно сине-белым.

Надев каску, я обнаружил, что, куда бы я ни поворачивался теперь, тьма передо мной магически расступалась. Казалось, будто свет струится из моих собственных глаз. Это придало мне странное ощущение могущества. Здесь, во тьме, говорил я сам себе, ничто не имеет права существовать, пока я не удостою его взглядом.