Книга Тьмы. Дилогия (СИ) - Олег Мельник

— Я думала, любовь — это чувство нежности, уважения, заботы… Такая, как у супругов, долго живущих вместе… — птица мало что поняла, из всей демагогии, которой я ее накормил. В этом состояла часть моего плана — включить ее «мозг» в работу, заставить попытаться понять, опровергнуть и выдвинуть собственную версию.

— У этих чувств уже есть названия. Я предложил тебе описание любви, — перебил я. — А у тех, кто годами живет вместе с партнером, в большинстве случаев возникает только привязанность. Привычка жить долгое время под одной крышей вместе в какой-то момент подменяет идеальный образ, ставя вместо него образ реального существа. Договор можно заключить сразу, либо через некоторое время — зависит от личных качеств. Человек может сразу понимать или не понять никогда, что взаимность — это готовность инвестировать в партнера под определенный доход.

— Один маркетинг, — вздохнула птица. — Значит, не бывает бескорыстной любви?

— Люди разочаровываются, когда это понимают. Они считают, что любовь свалится однажды с неба и одарит их всем, чего они только захотят. Нет. Любовь необходимо воспитывать, растить, поливать и ухаживать. Кто-то научился любить еще в детстве, кто-то учится с годами. Сложность состоит в том, что у каждого свое понимание о форме инвестиций и доходов. Хотя бы из-за разницы мировосприятия у полов. Отношения — это пошаговая игра, вроде стратегии «Герои»: ты совершаешь действие навстречу партнеру (другому игроку) и ожидаешь ответного действия в свою сторону. Если этого не происходит (герой противника укрылся в замке и сидит там), либо ты не воспринимаешь его действия как действие вообще (карта противника скрыта «туманом войны»), ты можешь сделать еще попытку, и еще. Но если ответной реакции не происходит, игра прекращается автоматически. Тебе становится неинтересно. Если же игра завязалась, остается только победить в ней — сделать свой последний ход решающим. Настоящая любовь там, где такие соперники сражаются до самой смерти. Потому что им интересно развитие событий и остановиться сами они уже не могут. Но если противник сделал ход и отказывается играть дальше, тебя это может вогнать в депрессию и породить желание реванша — любой ценой. Любовь — это и договор, и соперническая игра.

— Одни документы. Прям ЗАГС какой-то. — Рассказ о договорах и играх окончательно привязал птицу к земным нитям Судьбы.

— Не смотря на распространенное мнение о ненужности заключать брак «наверху», те же ЗАГСы играют не последнюю роль. Это инструмент давления на разум, наделение обязанностью и подавление эго. Создание правил игры и условий победы, что заражает партнеров интересом. Простой ритуал, но навсегда оставляет в подсознании свой отпечаток. Но — чем дальше развивается человечество, тем более эгоцентричными становятся индивидуумы. — Я загружал птицу информацией, отвлекал ее внимание, а сам незаметно привязывал к ней энергоканалы. — Раньше людям хватало при свидетелях назвать друг друга мужем и женой, затем для этого стало требоваться «присутствие» Бога, теперь — законный документ. Сейчас людей не удивить документом с печатью, ведь они повсюду. Бумажку из ЗАГСа легко могут спутать с туалетной бумагой. Парни знакомятся с девушками так часто и регулярно, что иной раз забывают их запомнить. Доступность секса убивает весь интерес к партнеру и к любовной игре. А на заповеди богов плюют даже верующие, если где-то рядом зазвенело серебро.

Современный мир сжался до размеров нескольких часов полета авиалайнера, нескольких миллисекунд пинга, нескольких самых важных мегаполисов. В этом маленьком объеме человек стремится к личному пространству, независимости, одиночеству. И разум реагирует на такое желание: он ищет повод для свободы, ищет причину разрушить отношения и не создавать семью. Человек отправляется вглубь самого себя, только сам себе он интересен. Поэтому в партнере человек нарочно выискивает изъяны, дабы оправдать свои действия. А для того, чтобы проще было найти недостатки в партнере, подсознание изначально выбирает «не того». Как видишь, человек обманывает сам себя ради свободы, независимости и цельности убеждений.

В будущем количество матерей-одиночек будет катастрофически расти, что приведет к распространению искусственных инкубаторов и полной или частичной потери функции естественного детопроизводства. Идея инкубаторов продержится недолго и впоследствии останется лишь в качестве бесперспективного государственного проекта. Для сохранения вида человечеству придется искать способ останавливать старение, лечить все болезни или каким иным способом достигать бессмертия. Жителей планеты станут помещать в сверхзащищенные, стерильные капсулы с настроенной инфраструктурой, общаться и контактировать они смогут лишь в виртуальном мире или в каком-то другом виде искусственного пространства.

Мой рассказ впечатлил птицу. Идея виртуальной жизни в исполнении художников нашего века — «Матрица», «Суррогаты» и пр. — порождает в человеке чувство протеста из-за нескрываемого волеподавления и искусственности. Но птица забыла — мир вокруг нее уже искусственно создан умами прошлого и настоящего.

— Я даже не знаю, человек ли ты вообще? Ты так уверенно говоришь о любви, — птица в свойственной женщинам манере вернула разговор в чувственную область, — будто сам воспитал ее.

И правда: человек ли я еще?..

— Да!

— Хорошо, я остаюсь. Но я буду сожалеть об этом, — сдалась, наконец, птица. Последние нити она привязывала уже сама.

— У тех, кто никогда не сожалел о том, что действовал по зову сердца, должны полностью отсутствовать мозги, — ответил я.

Сияние личного света Юли вернулось в прежнюю яркость. Конечно, это не было сиянием — в Тени никакого света не существует (за исключением дочки Вики — Светланы, но это скорее особенности моего восприятия). Вернее — существует, но у человека отсутствуют или очень атрофированы органы, которым он мог бы зафиксировать свет в Тени. Я все видел — но не глазами.

Грудь Юли судорожно задергалась, неумело и жадно выпивая воздух. Глаза широко раскрылись, словно впервые увидели этот мир. Люди, шокированные внезапным оживлением, кинулись к девушке, заслоняя свежий воздух и ночное небо. Юля мотала головой из стороны в сторону, молчала на все вопросы и вообще, кажется, не замечала окружающих. Девушка устремляла взгляд на то место, где стоял я, пытливо-вопросительный взгляд, но так никого и не увидела. В ее мутном сознании стерлась память о нашем разговоре, но остаточное мистическое чувство все еще оставалось в ней.