Князь оружейников - Алексей Кулаков

— Собственно, дело оказалось несложным — ей богу, варшавские мошенники в этом плане проявляют куда как больше выдумки и интеллекта, да-с. Вот с доказательной частью гораздо хуже, ни одной прямой улики или надежного свидетеля, увы.

— Аристарх Петрович, давайте уже перейдем к делу?

Слегка нервничающий тридцатипятилетний мужчина провел рукой по небольшой укладке с результатами своего расследования, и решительно встряхнул головой.

— Извольте, ваше сиятельство. Все три случая я квалифицирую как заранее спланированное мошенничество, причем автор у них один — московский первой гильдии купец, мануфактур-советник и потомственный почетный гражданин, Гаврила Гаврилович Солодовников. Все доказательства моего заявления вот тут.

Хозяин апартаментов пододвинул укладку к своему гостю и замолчал. И сохранял тишину все время, пока его возможный работодатель читал ее содержимое, успокаивая себя перекладыванием письменных принадлежностей и чернильницы с левого края стола на правый. А потом и наоборот.

— Скажите, а сколько вам понадобилось времени, чтобы собрать все это?

Желтоватые листы писчей бумаги исчезли во внутреннем кармане сюртука, а опустевшую картонку фабрикант вернул обратно.

— Две недели.

— Неплохо. Но в следующий раз ждать моего визита не надо, лучше доложиться сразу по исполнении.

Горенин на мгновение замер, а потом осторожно уточнил.

— Следует ли мне понимать ваши слова как?..

— Да, ваш испытательный срок только что закончился, с чем вас и поздравляю. Формальности с вашим официальным трудоустройством и знакомство с управляющим давайте отложим на завтрашнее утро, а сейчас лучше обсудим ваши дальнейшие действия в качестве начальника службы аудита.

— Как-как, простите?

— Если для вас это звучит непривычно, или даже неблагозвучно, можете предложить свой вариант. О чем бишь я?.. Ах да. Вашими служебными обязанностями станет: первое, это надзор за состоянием бухгалтерии, и ее ревизия на всех моих предприятиях. Второе — проверка всех моих торговых партнеров на платежеспособность и честность в проведении сделок. Третье — почти всё то же самое, только по отношению к некоторым моим подчиненным. Четвертое, это скорее задел на будущее: обрабатывать и анализировать сведения экономического характера.

Глядя на Аристарха Петровича, нельзя было сказать, что он так уж рад и уверен в своих силах. Скорее его вид выражал ошеломление в легкой степени и растущее прямо на глазах смятение от объемов предстоящей ему работы.

— Разумеется, вы этим займетесь не один, поэтому жду от вас через три дня штатное расписание нового отдела и соображения по вашим будущим подчиненным.

Щелкнув крышкой своих жилеточных часов и покосившись на темноту за окошком, князь едва заметно вздохнул.

— Засим позвольте откланяться. Кстати, прошу передать вашей жене мое восхищение — это ведь она музицировала перед моим приходом?

Каждому судьба дает в жизни шанс — прославиться, чего-то достичь, заняться любимым делом… одним словом, реализовать себя. Но далеко не каждый способен воспользоваться мимолетным вниманием капризной фортуны, и еще меньшее число может распознать в происходящем ее улыбку. Вот и Мартын наверняка не ожидал, что вечерняя прогулка в город станет в его жизни знаковым событием. Гулял он не просто так, а до ближайшей казенной винной лавки, с целью прикупить ведро водки для празднования его будущего бригадирства. Начальство его ценило, сам господин Герт не брезговал поздороваться за руку, а в последнее время и вовсе виделись чуть ли не каждый день, доводя до ума небольшой станочек с очень интересными возможностями — очень уж понравилась Иммануилу Викторовичу очередная придумка фабричного рационализатора. Что тут же сказалось на карьерном росте головастого мастерового — под его начало собрали пяток опытных слесарей и выделили небольшую загородку. Ну а раз командовать доверили, значит, он теперь в большие люди выбился, бригадиром стал. А такое дело непременно надо обмыть, просто непременно — и не дай бог забудешь кого из старых-новых приятелей позвать, сразу скажут что зазнался. Так бы он и шел, с ведерной бутылью водки в обнимку, да отвлекла его от весьма приятственных мыслей непонятная возня в небольшом тупичке, между двух низеньких и слегка перекосившихся от старости избушек. Поначалу он подумал, что это их обитатели решили по хозяйству немного посуетиться да чистоту навести, но чем ближе подходил, тем больше в этом сомневался — больно уж звуки неподходящие для таких дел, словно кто-то с пыхтением пинал мешок с навозом, ну, или же глину месил.

— Хэк!

Тихий стон расставил все по своим местам: двое били третьего, вернее даже не били, а давно уже уронили на землю и лениво пинали. Причем проделывали это с необычайной для такого подлого дела сноровкой. А их жертва неумело закрывалась руками и что-то несвязно лепетала…

— Эй там, а ну хорош! Совесть потеряли, лежачего бить?!

Мастеровой аккуратно поставил свое сокровище в жидкую грязь дороги и решительно пошел в сумрак между двумя заборами, разминая на ходу плечи — сколько раз в стенке стоял, да с деревенскими баловался на кулачках… а тут двое забулдыг не местных, явно приличного человека обижают! Ошибку свою Мартын понять успел (крикнуть надо было, ну или хотя бы оглядеться получше), а вот пожалеть о ней — нет, вспышка света в глазах плавно перешла в полную темноту. Очнулся он с гудящей головой, вкусом крови во рту и побаливающими ребрами, зато без шапки и денег, и с наполовину снятым сапогом. А так же отчетливым пониманием того, что ему навернули чем-то увесистым сзади и необъяснимой уверенностью — водку он больше не увидит. Ощупав затылок на предмет определения размеров шишки, будущий бригадир кое-как утвердил себя на ногах и привалился к чахлому заборчику, тут же заметив собрата по несчастью. А через мгновение даже опознал, отчего сразу позабыл про свои болячки — среди картофельных очисток и прочего кухонного мусора, скрючившись в позе младенца, без сознания лежал его благодетель, сам Иммануил Викторович. Как он его поднял на руки и тащил в фабричный лазарет, у Мартына в памяти не отложилось, помнил только свой страх за то, что не донесет. Потом была суета охранников, слезы в глазах жены и выматывающие душу расспросы в полиции и на фабрике — откуда и куда он шел, кого из бандитов запомнил, кто где стоял… да еще от любимой работы временно отстранили, до окончательного излечения всех шишек и синяков (вообще-то, синячище был в единственном числе, зато на всю левую половину головы). Да и неизвестность мучила — кем он теперь будет? Все же бригадиром он был неофициальным, по слову директора производства, а теперь что, опять в мастеровые вернут? Вызов в фабричную управу пострадавший воспринял едва ли не с радостью: так или иначе, но исчезнет мучившая его неопределенность. Охранник на входе кивнул ему как старому знакомому и без лишних слов повел за собой. Первый этаж, второй, третий… когда его подвели к двери без таблички, в горле у мужчины пересохло а самого заметно потряхивало.

— Расскажи мне, как все было.

Слушая короткий рассказ своего работника, хозяин время от времени задавал уточняющие вопросы, и совсем было потерял интерес к продолжению беседы — если бы не одна мелкая подробность, мельком прозвучавшая в слегка путаной речи Мартына.

— В каком смысле часто виделись? По работе?

— Ну да, он ко мне каждый день подходил, да не по разу.

— Зачем?

— Проверить, как дела со станочком, указать чего… раньше и Валентин Иванович приходил, да вот уехал куда-то.

Фабрикант вздохнул, явно набираясь терпения, и продолжил расспросы все в той же вежливо-нейтральной манере.

— Что за станочек?

— Так это… у меня приятель в пятом оружейном работает, вот он мне как-то рассказывал — какое муторное дело в стволах нарезы строгать, по два за раз да в три-четыре прохода. Я, значит, и подумал тогда, а нельзя ли их как-то за один раз сделать? Измыслил протяжку на шесть резцов, бумагу написал, да в ваш ящик опустил — словом, все как полагается. Господин Греве дня через два… нет, три. Да, точно, через три дня меня нашел, пораспрашивал, да и отвел к Иммануилу Викторовичу. Вот.

Он мог бы еще долго рассказывать своему работодателю про все свои идейки и полученные из них результаты — если бы не увидел, как тот звереет на глазах.

— Кто знал про твою работу? Герт, Греве, кто еще?

Слегка заикаясь под взглядом пронзительно-желтых глаз и всем телом ощущая разлитую вокруг него угрозу, Мартын поспешно перечислил имена пятерых слесарей и одного инструментальщика, составлявших его невеликую бригаду.

— Плюс начальник цеха. Он ведь в курсе, чем вы занимаетесь? Ясно… о разговоре молчи, работай спокойно. Над тем же, что и раньше. Свободен.