Гонцы смерти - Фридрих Незнанский

— Ты плохо себя чувствуешь? — спросил Игнатий Федорович, встревожившись этим дрожанием рук.

— Нет-нет, все в порядке, — ответила она, стараясь не смотреть в сторону Скопина.

— Померяй температуру, — попросил Оболенский.

— Спасибо, — почему-то проговорила Таня и вышла из кабинета. Супруг удивленно хмыкнул.

Лев тотчас засобирался, понимая, что ему лучше уйти.

— Если вдруг вы что-то еще вспомните о Володине, любую деталь, мы будем вам благодарны. Я тут написал наши телефоны с Александром Борисовичем Турецким, он передает вам большой привет и рад будет всегда вас услышать или увидеть, — закрывая свой блокнот, проговорил Скопин.

— Позвольте задать один вопрос, возможно, он прозвучит неуместно, но почему вы так интересуетесь Володиным? Он что-то натворил? Это связано со смертью Шелиша? — спросил Игнатий Федорович.

— Нет, мы просто разыскиваем его. Он пропал как бы без вести, а тут пришло письмо от одного родственника, — на ходу стал сочинять Скопин, — а это, сами понимаете, как бы заявление о пропаже, и мы обязаны навести справки, найти его.

— Странно, — пробормотал Оболенский. — Басов мне говорил, что Володин — круглый сирота и воспитывался в детском доме. Я и не знал, что у него есть родственники…

— Басов — это академик? — Лев нарочно перевел разговор, чтобы замять свою оплошность: как он мог упустить эту деталь, что Володин был сирота.

— Да, директор института, он был хорошо знаком с Володиным, даже приглашал его к себе на работу, но тот почему-то не пошел. Кстати, его племянник, Сережа, чем-то мне напоминает Валериана. Так, знаете ли, ассоциации. Может быть, еще и потому, что он так же талантлив…

Академик развернулся и указал на одну из фотографий, висевших на стене, на которой были изображены трое мужчин: два седых, один из них был Игнатий Федорович, третий, похожий на шведа или норвежца, выглядел чуть помоложе.

— А вот он, Сергей Басов, — показал на него Оболенский. — Это на даче, мы с его дядей — соседи.

Лева вежливо кивнул.

— А Валериан был круглолицый, губастый, на Есенина чем-то походил… Вот, пожалуй, и все, что я могу вам сказать. С ним, кстати, работал один неплохой физик, Тюменин. Я был оппонентом у него на защите, знаете, весьма толковый был парень. Так вот они были дружны, и Валериан мне как-то сказал, что они вместе работают. Найдите Тюменина! Он вам многое про Валериана расскажет. Гораздо больше, чем я!

— Постараемся, — поднимаясь, заулыбался Скопин.

Он не стал расстраивать академика и говорить, что Тюменин так же бесследно пропал, как и Володин.

26

Чертежи «антифантома Володина» Сергей Басов закончил сутки назад, передав их в мастерские. За эти две недели он спал по четыре часа в сутки, работал как вол, вдохновенно и неистово. Пожалуй, ни над одним своим проектом он не трудился так яростно и с такой почти фантастической силой: Сергей с невероятной легкостью преодолевал любые препятствия, встававшие на его пути. Решения приходили самые неожиданные, мгновенные, точно сам Господь подталкивал его в спину, заставляя спешить с изобретением «антифантома».

Илья Евгеньевич его не трогал. Он сам оформил ему творческий отпуск, а чтобы племянника не беспокоили по пустякам, сказал Вике, которая настойчиво хотела повидаться с ним, что Сергей Константинович уехал на пару недель в Сочи по горящей путевке. У Вики, референта академика, которая постоянно занималась путевками для Басова-младшего, даже вытянулось лицо от удивления.

— Что это еще за горящие путевки, Илья Евгеньевич?! — У Вики хищно раздулись ноздри.

Само понятие «горящая путевка» относилось к застойным временам. Оно означало, что есть бесплатная — раньше подобные вещи большей частью оплачивались профсоюзами — путевка в Мацесту, Ялту, Сочи, куда угодно, но надо ехать завтра. Поэтому, когда говорили, что Иван Иваныч уехал по горящей путевке, то сие означало, по бесплатной и совсем не важно, на какой курорт и что лечить: сердце, желудок или легкие.

Понятно, что сейчас горящих путевок быть не могло, у Басова-старшего это вырвалось механически, но Вика тут же подумала, что Софочка в аппарате Федерации профсоюзов ее просто надувает, хотя она ей выбила земельный участок в тридцати километров от МКАД в товариществе ученых. Сейчас самая захудалая путевка в подмосковный санаторий стоила один-два миллиона рублей, а уж в Сочи выкладывай тысячу долларов, и коли сохранились в природе горящие путевки, то почему Вика их не имеет — вот что взволновало молодого и неотразимого референта.

Басов, поняв, что обмишурился, стал на ходу придумывать байку о том, что президиум Российской Академии наук подключили к такому курортному обслуживанию, но хороводят там не профсоюзы, у которых ничего нет, а аппарат «Белого дома», то есть подключили их к правительственным каналам. Вот там еще бывают горящие путевки. Одна из них подвернулась, ее предложили Илье Евгеньевичу, он взял ее как бы для себя, но поехал племянник.

— Он вконец вымотался с последним проектом, спал по четыре часа в сутки, вот я его и отправил…

— А что же вы мне ничего не сказали, — обиделась Вика, — я уже выписала ему снова коттедж в Сходне, в дачном поселке «Мемориал», счет отдала в бухгалтерию. Выходит, ему это не нужно?

— Почему не нужно, очень даже нужно. Это же на лето. А тут я его просто выпихнул на юг, чтоб он немного подзагорел и искупался в море…

Илья Евгеньевич осекся. Он подумал, что когда сотрудники увидят Сергея, бледного, с бледным, измученным лицом и с кругами под глазами, то все тут же поймут, что ни на какой юг Басов-младший не выезжал. Это будет некрасиво.

— Правда, я его знаю, проваляется все две недели на диване в номере с книжкой в руках, — смущенно добавил Басов.

— Почему, Сергей Константинович любит плавать. Он мне сам рассказывал, что его любимое развлечение — подводная охота и собирание всяких ракушек, — сказала Вика.

— Под водой тоже не позагораешь, — заметил Илья Евгеньевич и подумал, что надо где-нибудь достать морских ракушек. Лучше всего позвонить в Ялту, и пусть его старый друг Коста Георгиади пришлет ему самолетом.

— Илья Евгеньевич, ваш племянник, Сергей Константинович, звонит, — сказала по внутренней связи секретарша. Басов густо покраснел, но тут же нашелся.

— Вот, видимо, уже из санатория, — заулыбался он, снимая трубку.

Любопытство Вики к племяннику директора имело свои причины. Им снова неожиданно заинтересовался Станкевич. Правда, тот вечер пошел кувырком. Геннадия Генриховича совершенно неожиданно вызвали в Минфин для делового разговора, и он смог уделить ей лишь полчаса, угостил шашлыком, подарил бутылку мартини и спешно отправил домой, попросив разузнать о Басове-младшем все, сблизиться с ним, если возможно, его заинтересовала бы любая конфиденциальная информация, все расходы и хлопоты он готов щедро оплатить. Он даже выдал ей триста долларов на предварительные расходы: пусть поведет его в театр, в ресторан, куда угодно. Гонорар будет еще щедрее.

— А что нужно узнать? — не поняла Вика.

— Я хочу знать о нем все. Где учился, как провел детство, чем занимается, что делает, привычки… — Геннадий Генрихович улыбнулся. — Это звучит пока странно и непонятно, но так нужно. Я потом все объясню. И еще: все это решительно между нами. Договорились?

Басов слушал взволнованную речь племянника, и Вика пожалела, что находится в кабинете, а не в приемной. Там она бы послушала, о чем они говорят.

— Хорошо, отдыхай, я скоро заеду, — проговорил Басов и, взглянув на Вику, поправился: — Подлечу, быть может. Как вода в море?.. Понятно, я так и знал, что будет холодная. Май еще… Ладно, договорились. Пока. Звони, не забывай!..

Сергей, выслушав эту абракадабру про море, громко чертыхнулся, но потом понял, что дядя сочинил про него очередную легенду.

Илья Евгеньевич положил трубку.

— А вы тоже в Сочи собираетесь? — удивилась Вика.

— Вообще-то я ему обещал, что подъеду, но сейчас уже вижу, что не выберусь, — сообщил академик, не глядя подписывая бумаги, принесенные Викой, лишь бы побыстрее отпустить ее. Ее любопытство раздражало старика.

Сергей попросил дядю срочно заехать к нему по одному вопросу, и не вечером, а желательно днем в обед, даже обещал его покормить отбивными, хотя именно сегодня Илью Евгеньевича ждала на обед Анна Петровна, но он не стал распространяться об этом по телефону. Тайная разведка донесла, что Вика, насмехаясь, громогласно комментировала при всех его отношения с Анной Петровной. Мол, старик на старости лет сошел с ума и все такое прочее. Басов поначалу обозлился и хотел немедленно уволить насмешницу, которой позволил сесть себе на голову. Его расположение к Вике объяснялось поначалу стремлением женить племянника на красивой, пробивной и неглупой даме, он знал таковых немало, и именно они выводили своих талантливых, но лишенных всякой практической хватки мужей в академики и лауреаты. Но когда Сергей наотрез отказался от этого варианта, то и у Басова всякий интерес к Вике мгновенно пропал. А когда ему донесли про эти насмешки, то он вконец разозлился. На его счастье, из министерства пришло письмо об очередном сокращении штатов. Требовали сократить шесть единиц, и Вику он первой вычеркнул из списка сотрудников без всякого сожаления. Хотя референт ему был нужен, но он договорился с Академией, что эта единица будет идти за счет ее бухгалтерии. Там даже обозвали эту должность, как референт-координатор института и РАН. Но отдавать Вике эту должность он не собирался. Больше того, Илья Евгеньевич фактически договорился со своей Анной Петровной, что она будет исполнять эти обязанности. Тогда они смогут видеться каждый день, а потом уже проще будет узаконить их личные отношения.