Женщина, которая легла в постель на год - Сью Таунсенд

* * *

На следующее утро на Боулинг-Грин-роуд началось столпотворение машин. Улицу заполонила какофония из сигналов клаксонов, индийской музыки и возбужденных нервных голосов пытающихся припарковаться автомобилистов.

Руби заволновалась, открыв дверь трем бородатым мужчинам, которым не терпелось увидеть «особенную женщину». Руби отрезала:

– Спасибо, не сегодня, – и закрыла дверь.

В то же время к дому Айши Анвар выстроилась очередь, и ей пришлось пропускать гостей в дом, чтобы те своими глазами узрели сходство между фотографией Евы и отпечатком на чапати. Айша вначале чувствовала себя обязанной предлагать посетителям закуски и напитки, но услышав, как один из любопытствующих громко прошептал: «Ее кухня – старье из семидесятых. Какая кошмарная оранжевая плитка!», пожалела о своем порыве к публичности и вообразила, как съедает ту самую благословенную чапати с алу гоби и далом[30].

Глава 51

Всю следующую неделю Ева вспоминала, что выучила в начальной и средней школе. Самая длинная в мире река. Столица Перу. Из каких стран состоит Скандинавия. Таблица умножения. Сколько пинт в галлоне. Сколько сантиметров в метре. Основные отрасли промышленности Великобритании. Сколько солдат было убито в первый день Первой Мировой войны. Сколько лет было Джульетте. Ева вспоминала стихи, которые в школе зубрила наизусть: «Меня снова тянет в родные моря, к просторному небу и морю», «Привет тебе, благой дух!», «О дурачье! Мой лучший миг отнять вы не смогли». И все эти дни толпа прирастала и прирастала, а шум на улице ни на секунду не умолкал.

Соседи жаловались на неудобства, и обострилась проблема с парковочными местами. Но полицию не вмешивали до тех пор, пока некоторые из жителей не потеряли возможность ставить машины на своей улице, и им не пришлось бросать автомобили в километре от дома.

К несчастью, констебль Грегори Хоук не смог припарковаться поблизости от дома Евы, и ему пришлось преодолевать возмутительно большое расстояние пешком. Наконец дойдя до двери, он обнаружил на улице Руби, которая грелась на весеннем солнышке и продавала чай и куски фруктового пирога, разложенные на строительных козлах в палисаднике Евы. Руби украсила свой прилавок букетом нарциссов в вазочке, чтобы привлечь покупателей, и называла желающим угоститься разные цены, основываясь лишь на личных симпатиях и антипатиях.

Констебль Хоук как раз собирался удостовериться, есть ли у Руби разрешение на торговлю, медицинская книжка и страховка на случай возможных рисков, когда его отвлек грузовик со съемочной группой, который ехал по улице задом наперед, чудом не задевая припаркованные по обеим сторонам машины. Сообщив водителю, что стоянка здесь запрещена, служитель закона вернулся к импровизированному буфету как раз вовремя, чтобы услышать крик Руби: «Следующий в туалет!» и увидеть, как из дома выходит мужчина в хипповском бисерном хайратнике и халате, а порог переступает женщина с надписью «Ева» на лбу.

Констебль Хоук попытался вспомнить, является ли взимание денег за посещение туалета в частном доме административным или уголовным правонарушением.

Но когда он подошел к Руби, та заявила, что фунты в карманах ее пуховика являются пожертвованиями в благотворительное общество «Сорокинс энд Бобер». Констебль Хоук строго спросил, зарегистрировано ли это общество в Комиссии по делам благотворительных организаций, и получил ответ, что документы о регистрации «в процессе доставки».

Так ничего и не добившись, констебль перешел к толпе людей, которых счел «чудаками» и предупредил, что если они не прекратят петь, улюлюкать, звенеть колокольчиками и скандировать «Ева! Ева! Ева!», он всех их оштрафует за нарушение покоя граждан.

Анархист в армейской шинели, камуфляжных брюках и черном свитере-поло целый час писал у себя на лбу: «ПОМОГИТЕ ПОЛИЦИИ – ИЗБЕЙТЕ СЕБЯ САМИ!» и теперь слабым голосом крикнул:

– Мы живем в полицейском государстве!

Констебль Хоук на автомате потянулся к шокеру, но успокоился, когда грузная женщина в шапке-колпаке серьезно сказала:

– Англия – лучшая страна в мире, и наша полиция совершенно замечательная!

Анархист ехидно усмехнулся, но смолчал.

– Спасибо, мэм, приятно, когда нашу работу оценивают по достоинству, – поблагодарил патриотку констебль Хоук.

Он сам оценивал окружающую обстановку как форменное безобразие. Повсюду кишели азиаты: некоторые стояли на коленях и молились, другие сидели на покрывалах и ели нечто, похожее на завтрак. Большая группа пожилых мусульманок, христианок и индианок столпилась под окном Евы, хлопая в ладоши и распевая монотонные песни. Здесь не было ни ограждений, ни команды наблюдения, ни регулировщиков движения. Констебль вызвал подкрепление, подошел к двум старушкам у двери дома номер пятнадцать и потребовал, чтобы Ивонн немедленно проводила его к владельцу особняка.

– Мой сын, доктор Брайан Бобер, сейчас на работе – спасает мир от метеоритной атаки. Вам лучше поговорить с самой Евой. Она наверху, вторая дверь слева.

Констебль Хоук не смог сдержать охватившего его восторга при мысли, что он встретится с той самой Евой с первой полосы газеты, с Евой, о которой трещит весь интернет, с Евой, которую он видел по телевизору отказывающейся поговорить со славным Дереком Плимсоллом. Этот эпизод явно доказывал, что Женщине в Кровати есть что скрывать.

Какой человек в здравом уме откажется стать героем телепередачи?

Констебль Хоук мечтал стать официальным представителем полиции в связи с делами об убийствах. Он знал все полагающиеся случаю фразы и частенько прокручивал обтекаемые формулировки в голове, рутинно колеся по округе и вынося предупреждения подросткам за езду на мопедах без фар.

* * *

Он увидел Еву первым и поразился ее красоте – ведь она, предположительно, должна была выглядеть пожилой пятидесятилетней женщиной, не так ли?

Ева же удивилась появлению долговязого пухлощекого парня в полицейской форме.

– Здравствуйте, вы пришли меня арестовать? – спросила она.

Хоук вытащил блокнот и сказал:

– Пока что нет, мэм, но хочу задать вам несколько вопросов. Как давно вы не встаете с постели?

Ева посчитала в уме:

– С девятнадцатого сентября.

Констебль несколько раз моргнул и уточнил:

– Почти пять месяцев?

Она пожала плечами.

– И вы в разводе с мужем?

– Нет.

– Вы планируете уйти от него в ближайшем будущем? – спросил страж порядка, обнадеженный честными ответами.

Ева успела посмотреть достаточно сериалов о полицейских буднях и думала, что знает все положенные по протоколу процедуры. Но по мере допроса она начала понимать, что вопросы констебля Хоука полностью сосредоточены на ней самой и на ее готовности принять ухаживания со стороны юного полицейского.

Последние реплики выдались особенно потешными.

– Как вы относитесь к полиции?

– Считаю, что полиция – необходимое зло.

– А вы бы смогли встречаться с полицейским?

– Нет, ведь я не встаю с постели.

Ева вздохнула с облегчением, когда зарумянившийся парень наконец закруглился:

– Последний вопрос. Почему вы не встаете с постели?

– Сама не знаю, – честно ответила Ева.

* * *

Вернувшись в участок, констебль Хоук спросил своего начальника, не согласится ли тот назначить его ответственным сотрудником по взаимодействию с Женщиной в Кровати.

– Она причиняет много хлопот, жители в том районе общественно активные, и ходят разговоры о петиции. А один из ее соседей – адвокат, сэр.

Сержант Прайс относился к среднему классу с опаской. Однажды он попал под суд за то, что ударил задержанного в камере. Откуда ему было знать, что отец шкодливого мальчишки – помощник юриста?

– Ладно, почему бы и нет? – кивнул он. – Сотрудницы, ответственные за взаимодействие с семьями, обе в декретном отпуске. А ты больше всех из нас похож на женщину.

Констебль Хоук весь покраснел, пока шел к машине. Он думал: «Да, сразу отращу усы, как только борода прорежется».

* * *

Пропавшую Эмбер нашел находящийся не на дежурстве полицейский по имени Дейв Стронг. Дочь безутешной Джейд попрошайничала у Корнишона[31] в компании семнадцатилетнего подростка по кличке Тиммо – производной от данного ему родителями имени Тимоти.

Констебль Стронг доверился чутью: ему показалось странным зрелище девочки с протянутой рукой в перепачканной школьной форме, умоляющей равнодушных офисных работников «подать, кто сколько сможет» под сопровождение Тиммо, фальшиво распевающего «Wonderwall».

Но во время последующего интервью с журналистами мать Эмбер назвала спасительницей дочери Еву, а не бдительного полицейского.