Грех бессмертия - Роберт Маккаммон

Ужас и отвращение от сна теперь исчезли, и ей снова хотелось спать. Эван не шевелился в течение долгого времени, и Кэй решила, что он уснул. Она придвинулась к нему как можно ближе и позволила себе отключиться.

Но в темноте глаза Эвана оставались все еще открытыми.

Он смотрел на потолок, вращая зрачками, словно бы на потолке можно было найти выход из ужасной, грозящей захлопнуться клетки.

16

Дом доктора Драго

Задолго до того, как они достигли забора, отделяющего собственность Драго от шоссе, Кэй и Эван увидели отражения огней в вечернем небе. Ворота из кованого железа с выписанной завитушками «Д» были открыты, и Эван свернул в проезд, ведущий через лесок к дому. Впереди, на нижних ветвях деревьев, были развешаны фонарики, раскрашенные во все цвета радуги, искрящиеся, словно светлячки. И затем, за поворотом, в поле зрения показался дом.

Его размеры потрясли их. В тот первый день с дороги они увидели только крышу, и это ввело их в заблуждение: дом с каменными колоннами напомнил Эвану о какой-то приземистой римской или греческой крепости с четырьмя двухэтажными башенками по углам. Он никогда не видел до этого частный дом таких огромных размеров, и его первой мыслью было, сколько же денег в него вложено. Миллион долларов? Два миллиона? Еще больше? Свет сиял, словно пламя, из множества окон, отражаясь снова и снова от множества машин, припаркованных в проезде. Кэй почувствовала себя так, словно у нее в желудке муравьи начали танцевать танец на два такта. Она засомневалась, уместно ли было принимать это приглашение. Здесь соберутся важные, влиятельные люди, хорошо одетые и говорящие на языке капиталов и связей, люди, обладающие разумом и честолюбием и имеющие возможность влиять на повороты политики в этом мире. Ей казалось, что ее волосы выглядят не очень хорошо, хотя она расчесала их до блеска. Она считала также, что новый бежевый брючный костюм, купленный накануне на Вестбери-Молл, плохо на ней сидит, хотя Эван без конца говорил и говорил ей, как потрясающе он на ней смотрится. Она не думала, что сойдется с ними, и боялась воображаемых катастроф: проступания пятен пота под мышками, дурного запаха изо рта (бутылочка с жидкостью «Лавори» трехдневной давности, стоявшая в ванной, была теперь уже наполовину пуста), неуместных замечаний в беседе при усилиях показаться остроумной.

Эван велел ей расслабиться, убеждая, что эти люди мало чем отличаются от них, но она отказывалась в это верить. Эван купил себе новый галстук с маленькими серыми лошадками на темно-синем фоне, который гармонировал с его синей курткой, серыми брюками и тонкой синей рубашкой. Для этого он обыскал все магазинчики на Вестбери-Молл.

До последней минуты Кэй думала, что они не смогут отправиться на вечер, потому что им не с кем было оставить Лори. Кэй позвонила миссис Демарджон, чтобы узнать, не порекомендует ли она кого-нибудь, может быть, девушку-подростка, которая бы согласилась заработать десять долларов, но миссис Демарджон настояла оставить Лори у нее; и Кэй не могла ей возразить. — «Отправляйтесь и хорошо проведите время на вечере, ободряюще сказала миссис Демарджон. — Лори и я хорошо поладим друг с другом».

И вот теперь Эван остановил микроавтобус и выключил двигатель.

— Все в порядке, — сказал он и ободряюще пожал ей руку, — вот мы и на месте.

Прямая длинная дорожка с безупречно аккуратной живой изгородью по обе стороны вела к массивной входной двери. Эван обнял Кэй за талию и привел в движение сверкающее латунное дверное кольцо. До них доносились разговоры, смех, музыка. За дверью послышалось движение, а на проезде чуть замерцал свет от приближающихся передних фар, и слабый ветерок прошелестел легким звоном в мелодии ветра.

Дверь приотворилась, выпустив наружу веселье и непринужденные разговоры. В дверном проеме показались очертания фигуры.

— А, так это вы! — сказала она. — А я уже начала думать, что вы не приедете. Пожалуйста… — дверь распахнулась пошире; фигура сделала приглашающий жест.

Кэй и Эван прошли мимо женщины в обширную прихожую с высоким потолком и красивым полом, выложенным синим и зеленым кафелем. Эван увидел свечение люстр во всей анфиладе роскошных комнат, наполненных несомненно дорогостоящей мебелью и множеством зелени. В прихожей прогуливалось несколько гостей, все с бокалами в руках, но большинство, казалось, собралось в задней части дома.

— Доктор Драго, — проговорила Кэй. — Позвольте мне познакомить вас с моим мужем, Эваном.

И Эван обернулся к женщине.

На ней было длинное до пола черное платье и золотые браслеты на запястьях, волосы были зачесаны назад, и Эван обнаружил, что с искренним восхищением всматривается в глубину самых прекрасных глаз, которые когда-либо ему доводилось видеть. Они не мигали и твердо выдержали его взгляд. Затем женщина улыбнулась и протянула руку с красными ногтями.

— Катрин Драго. Очень приятно с вами познакомиться.

Он взял ее руку и почувствовал, как его кости заскрипели от ее пожатия, но сохранил приятное выражение лица. Кэй поняла, насколько же крупной женщиной была Катрин Драго: у нее были квадратные плечи — почти такие же широкие, как у Эвана, и она казалась выше его по крайней мере на дюйм. Она выпустила руку Эвана, и тот, все так же улыбаясь, начал растирать суставы своих пальцев.

— Я провожу вас во внутренний дворик, — сказала Катрин Драго и повела их по коридору, мощеному кафелем. — Кэй, как прошли ваши занятия на этой неделе?

— Прекрасно, — сказала она. Шум разговоров приближался.

— Надеюсь, они еще не свели вас с ума?

— Думаю, что справлюсь.

— Да, — сказала эта женщина и улыбнулась. — Конечно справитесь.

Эван заметил кое-что странное в интерьере дома. На стенах не было картин в рамках, вместо этого стены и большая часть высоких потолков были покрыты яркими фресками, изображающими пасторальные сцены, руины, напоминающие развалины древнегреческих храмов, табуны бегущих лошадей с гладкими лоснящимися боками. Он увидел, как Драго быстро взглянула на его галстук, слегка прищурив глаза, затем снова посмотрела ему в лицо. И хотя эта женщина достаточно приятно улыбалась, Эвану показалось, что он заметил слабый проблеск чего-то, полностью противоположного этой улыбке. Что-то холодное и чужое. Пока она грациозно двигалась впереди, он разглядывал ее; она была красивой женщиной, в этом не было сомнения. Но Эвана привлекало в ней нечто большее, чем просто красота; с самого начала он разглядел первобытную чувственность, таящуюся под холодным самообладанием. Это было что-то, к чему, казалось, можно было прикоснуться, и на мгновение он ощутил сексуальное возбуждение, обволакивающее и запирающее его в этом коридоре, облицованном фресками. Он неожиданно понял, что его чувства обострены.