13 несчастий Геракла - Дарья Донцова

– Но уже поздно, – попытался я вразумить хозяйку.

– У нас нет времени, отправляйся. Очень хороший момент, Кузьминский в больнице, тебе никто не помешает!

Я хотел рассказать Норе об аварии, но вовремя прикусил язык. Тогда придется сообщить и об утерянных документах, она начнет расспрашивать: где, когда, как посеял… Нет уж, пока промолчу.

– Ты заснул? – с горящими глазами осведомилась Нора. – А ну, дуй живо к Кузьминскому. Я не могу спать, как только найдешь нужное, сразу звони.

В особняк я доехал без особых приключений, слава богу, представителей ГИБДД больше на дороге не попалось. Дом был заперт, но у меня имелся ключ, и внутрь я тоже проник беспрепятственно.

Все мирно спали, в холле горела маленькая, двадцативаттная лампочка, такая же освещала и лестницу. Я вымыл руки и поднялся в кабинет хозяина. Там резко пахло табаком. Как вы знаете, я сам курю, но очень не люблю запаха окурков. Поискав полную пепельницу, я не нашел ее и распахнул окно. Повеяло упоительно свежим ночным воздухом. Очевидно, после того как Сергея Петровича уложили в больницу, Лариса ни разу не заглянула сюда. Впрочем, экономку можно понять: ей одной очень трудно справиться с огромным домом: уборка, стирка, готовка, вот и решила не трогать пока кабинет, все равно хозяин отсутствует.

Постояв пару минут у окна, я оглядел гигантский кабинет, заставленный книжными шкафами. Да уж, тут можно полжизни провести, исследуя содержимое полок. С чего начать? Может, Кузьминский держит бумаги в столе?

Я приблизился к огромному, двухтумбовому сооружению и вздрогнул: кожаное покрытие столешницы кто-то аккуратно срезал. Мигом перед глазами возникла картина: тело Анны, лежащее головой в луже из пролитого кофе и крови. Меня передернуло, огромным усилием воли я заставил себя сесть в большое вертящееся кресло.

Очевидно, хозяин велел заменить зеленую кожу. Это понятно, кому приятно пользоваться мебелью с такой историей. На месте Кузьминского я бы избавился от этого стола и купил новый. Массивный письменный прибор, календарь, часы и прочие мелочи были составлены на деревянные края стола. Тут же был и знакомый мне красный баллончик.

Я взял его в руки. На нем изображена женщина, держащая в руках лопаточку и тубу, из которой лезет пена. Герметик, или «отвердитель», по выражению Нюши. Как он попал на стол Сергея Петровича?

Отставив баллончик, я открыл первый ящик и углубился в изучение его содержимого. Штук тридцать дешевых прозрачных ручек «Корвина», ластики, скрепки, дырокол, куча визиток…

Во втором в безукоризненном порядке лежали счета и расписки прислуги в получении зарплаты. Ничего похожего на дневник не было и в помине.

Я выдвинул третий ящик, увидел стопку потрепанных тетрадей в выцветших, похоже, кожаных переплетах, взял первую, раскрыл…

– Чем вы тут занимаетесь? – прогремел над ухом голос.

От неожиданности я выронил тетрадку, пожелтевшие листочки выпали из обложки. Дверь, ведущая в спальню Кузьминского, была открыта, на пороге стоял сам Сергей Петрович в халате.

Я растерялся:

– Э… Вы уже дома?

– Чем вы тут занимаетесь? – сурово повторил Сергей Петрович.

– Ну… так… в общем… бессонница замучила, решил поискать какую-нибудь книгу!

– В столе? Так вот кто крадет у меня деньги!

– Что вы! Я никогда…

– Врешь!

– Но вы же наняли меня искать доллары, – пытался я оправдаться.

– Ты вор, – отчеканил Сергей Петрович, – и должен быть наказан.

Мне стало не по себе. Лицо у мужика имело самое безумное выражение, на лбу блестели капли пота, глаза смотрели на меня, словно… не могу подобрать нужного сравнения. Они походили на две медные пуговицы, в них совсем не было жизни.

– Сейчас принесу вам валокордин, – сказал я, чувствуя, как по спине течет пот.

– Сидеть! – рявкнул Кузьминский, потом он перевел глаза влево и воскликнул: – Ага! Значит, и это тоже делал ты!

Я повернул голову и разинул рот. Дыхание перехватило, словно в комнате внезапно исчез весь воздух. На портрете Глафиры, у основания шеи, алело пятно!

– Вот, – Сергей Петрович покачивался, словно дерево под сильным ветром, – вот! Ты подлец. И сейчас я накажу тебя.

Вымолвив последнюю фразу, он вынул руку из кармана халата. В ней был зажат маленький пистолет.

– Молись, вор, мерзавец и шутник, – с совершенно безумным видом заявил Сергей Петрович и шагнул ко мне.

Не дай бог никому из вас оказаться в подобном положении, мысленно я простился с жизнью. Но рука помимо моей воли схватила баллончик с герметиком, направила его на Кузьминского и с силой нажала на головку дозатора.

Вспоминая потом многократно эту сцену, я каждый раз недоумевал, ну каким образом я ухитрился не промахнуться? Вообще говоря, меткость не относится к числу моих талантов, не далее как вчера съел яблоко и, поленившись отнести огрызок в помойное ведро, решил выбросить его в открытое окно. Не слишком достойный поступок, но все мы люди. Так вот, швырнул его и попал… в стену, настолько я «кривоглазый». А тут вдруг ловко угодил толстой белой струей точнехонько в физиономию Сергея Павловича.

Он вскрикнул, выронил пистолет и, вытянув вперед руки, бабьим голосом заверещал:

– Ослеп! Ничего не вижу!

Я вскочил из кресла и толкнул в него хозяина. Кузьминский рухнул на кожаную подушку, бормоча:

– Что со мной, помогите…

Я посмотрел на толстую «маску», покрывавшую его лицо, схватил трубку, набрал номер и заорал:

– Макс?! Скорей в особняк Кузьминского, я поймал убийцу!

Глава 31

После описываемых событий прошло три дня. В субботу вечером Макс приехал к нам. Раскрасневшаяся Нора воскликнула:

– Максик, садись ужинать!

– Большое спасибо, – мигом ответил приятель, – я уже поел.

Нора прищурилась.

– Еду готовила не Ленка.

– А кто? – насторожился Макс.

Вообще говоря, он большой любитель поесть, но наша Ленка столь мерзко готовит, что Макс не хочет даже пробовать ее стряпню.

– Я знала, что ты приедешь, – лебезила Нора, – и заказала кое-что в кафе «Готти». Вот только доставили.

– Да? – оживился Воронов. – Вообще говоря, я ел на работе лишь лапшу «Доширак» и с удовольствием бы слопал чего-нибудь вкусненького.

– Пошли, пошли, – засуетилась Нора.

Хозяйка, очевидно, заказала весь ассортимент. Стол был уставлен яствами. Примерно через полчаса Макс откинулся на стуле.

– Все, больше не могу. Глазами бы съел все, а в желудке места нет.

– Мы тебе с собой завернем, – пообещала Нора.

Я подавил усмешку: хозяйку мучает любопытство, она рассчитывает, что объявившийся Макс ответит на ее вопросы. Ага, вот он вытащил сигареты. Сейчас Нора сочтет, что момент самый подходящий, и…

– Что же будет Кузьминскому? – начала Нора.

– Ничего, – пожал плечами Макс.

– Как?!

– Так!

– Он же убийца!!!

– Кто сказал?

– Ну… это ясно!

– Из чего?

– Ну…

– Где доказательства? – ухмылялся Макс.

– В дневниках его отца, Петра Фадеевича, – горячилась Нора, – надо только прочитать их.

Макс тяжело вздохнул.

– Вкусный был ужин, господа Ниро Вульф и Арчи, прямо восхитительный. Я так понимаю, что теперь следует отработать его? То бишь рассказать вам…

– Да! – заорала Нора. – Да!

Макс поднял вверх указательный палец.

– Сначала разрешите напомнить вам старую истину: сапоги должен тачать сапожник, а пироги печь пирожник. Нора, вам не следует заниматься сыскной деятельностью.

– Это почему? – прошипела она.

– Потому что, имея на руках факты, вы ухитряетесь сделать из них неправильные выводы, – спокойно объяснил Макс, – хватаетесь за одну версию, не разматываете ее до конца, бросаете, цепляетесь за другую, строите неверные предположения. Одним словом, ведете себя непрофессионально. Ну отчего вы решили, что способны самостоятельно найти преступника?

Я исподтишка глянул на Нору. Хозяйка сидела, закусив нижнюю губу. Зная ее характер, хорошо понимаю, как ей хочется сейчас накинуться на Макса и начать вырывать из него перья. Но ей приходится сдерживаться, иначе правды не узнать.

– Ну что? – ерничал Макс. – Мне приступать?

На лице Норы заиграла самая ласковая улыбка.

– Да, да, конечно, хочешь кофейку?

– Он тоже из «Готти»?

– Нет, велю Ленке сварить.

– Тогда лучше воды, – быстро сказал Макс.

– Не тяни кота за хвост, – не выдержала Нора, – меня сейчас просто разорвет от любопытства!

– Значит, так, – медленно начал Макс, – вернемся в прошлое.

Жил-был Петр Фадеевич Кузьминский, милый, интеллигентный человек. И была у него беда – жена Глафира, больная шизофренией.

Петр Фадеевич к супруге относился очень хорошо и в моменты обострения болезни не сдавал ее в клинику… Потом ему временно повезло: жена увлеклась живописью и несколько лет вела себя почти нормально.

Как радовался Петр Фадеевич, поймет лишь тот, кто имел дело с сумасшедшими. Но ликование было недолгим. Вскоре лечащий врач предупредил несчастного мужа: