Приговоренный - Михаил Еремович Погосов

– Черт… черт, черт, черт! – Лебедев в бешенстве пошел навстречу Ольге. – Ты знала?

– Нет! Иначе зачем бы я строчила прошения о психиатрической экспертизе?!

– Но кто-то же направил его на расширенное медобследование? – Лебедев искал зацепку, пытался нащупать того, кто отбирал его, старшего следователя по особо важным делам, победу.

– Таксист…

– Кто? – Максим был крайне удивлен.

– Таксист в Апшеронске, его друг. Он сказал мне, когда подвозил к ущелью, что Симонов в последнее время слышал звонки телефона через раз. И не всегда понимал, что ему говорят. У этого таксиста умерла сестра с такими же симптомами. Симонов прошел медицинское обследование в первый же день после поступления в московский изолятор. Результаты пришли сегодня.

Лебедев быстро переварил полученную информацию. Черт… мог получиться такой судебный процесс…

– Сколько ему осталось? – Максим лихорадочно просчитывал, есть ли у него время, чтобы довести дело до суда.

– Месяц… может, два… если тебе повезет.

Максим резко вскинул взгляд на Ольгу и уперся в ее немигающие глаза.

Они смотрели друг на друга в упор и не знали, что делать дальше. Лебедев не мог отвести от нее глаз и не знал, что сказать.

Его тянуло к этой женщине, тянуло так, что он боялся сам себе в этом признаться. Почему?! Ведь она была всего лишь женщиной… одной из многих. Или нет?!

– А ты, я чувствую, рада за него? – наконец выдавил из себя следователь.

– Максим… много лет назад он нашел меня, изнасилованную, порезанную в семнадцати местах, связанную и брошенную на бывшей овцеферме. Дядя Миша сначала не дал мне замерзнуть насмерть в том вонючем сарае. А потом отвез в больницу и заставил врачей сделать все, чтобы я не умерла уже там. Всем было наплевать на стриптизершу из Краснодара, бывшую Фантомасиху, как они меня называли.

Ольга замолчала. Ей надо было перевести дух, чтобы суметь продолжить свой рассказ. Максим терпеливо ждал.

– Потом он спас меня еще раз – забрал из больницы к себе домой. Его семья не дала мне сойти с ума и покончить с собой. Через полгода дядя Миша отправил меня в Москву. Помог с учебой, работой, с новой жизнью. Они помогали мне вместе с тетей Галей просто так… потому что прониклись моей бедой. Видели, что моя забитая страхом мама не может позаботиться даже о себе. И если не они, то кто же еще протянет руку и вытащит потерянного ребенка из болота?! В общем, я могла раствориться, исчезнуть навсегда. А дядя Миша не дал этому случиться. В этом отношении он всегда был и останется моим настоящим отцом. Точнее, родителем, давшим новую жизнь взамен моей ужасной. А ведь он всего на семь лет старше…

Теперь Ольгин голос дрожал…

– Он помог мне сменить фамилию, сделал все, чтобы я смогла получить достойное образование и работу. Но ты… узнал это сам, уже давно, правильно? – Психолог посмотрела в глаза Лебедеву, пытаясь собраться с мыслями. – Это было несложно… я ведь не преступница и следов не заметала. Просто не хотела возвращаться в то место, где родилась…

– Это я понял! – Максим хотел быстрее услышать продолжение. Ведь зачем-то она пришла к нему.

– Да? Это хорошо… Но ты знаешь не все. Полтора года назад дядя Миша приехал ко мне в Москву. Его не было здесь шесть или семь лет. В последние годы он вообще не отвечал на мои звонки. Старался отключиться от внешнего мира, связывавшего его с уже прошлой жизнью. И меня… меня это тоже устраивало. Ведь и я не любила напоминаний о своем кошмаре. Два кошмара, повстречавшись, не родят ничего, кроме нового кошмара…

Ольга вдруг как-то обмякла, лишилась сил и быстро села, почти упала на стул у двери. Максим даже слегка дернулся, пытаясь успеть ей помочь.

– Что с тобой? – Как ни странно, в голосе следователя прозвучало что-то похожее на испуг.

– Все хорошо. Не спала ночью. Дай мне договорить! Полтора года назад дядя Миша приехал, вдруг… неожиданно… Он ждал меня перед подъездом моего дома. Рассказал, что тетя Галя умерла… Попросил съездить с ним в архив МВД.

– Зачем?

– Мы смотрели дела семидесятых-восьмидесятых годов прошлого века, опыт советских следователей в операциях против серийных убийц. Дядя Миша сказал, что в районе появился маньяк. И надо его остановить… любой ценой… И он показывал мне некоторые дела и приемы, которые… которые и стали основой нашей… твоей блестящей операции.

Максим замер, пытаясь осознать услышанное.

– То есть… ты хочешь сказать… – Лебедев, наконец, сформулировал свою догадку, – это он сам навел тебя на поимку… себя?! Он признался тебе в убийствах?

– Нет! Он не сказал ничего! Но сделал все так, чтобы я точно поняла. – Ольга в несвойственной ей манере резко закивала головой. – Это было несложно! Весь город знал, кто убивает маньяков на том мосту! Знали все, и никто не хотел его остановить! Слишком они прониклись его горем. А он… он очень, очень хотел, чтобы мы его остановили. И сделал это вот так! Когда я все поняла… я отказалась! А он потребовал от меня, в память о Машеньке, сделать все, как должна. Несмотря на то что вторым убитым стал тот, кто изнасиловал меня двадцать лет назад…

Ольга снова замолчала. Ей удалось скопить немного сил, которых хватило, чтобы встать со стула.

– Ты рассказала об этом Старыгину той ночью? – догадался Лебедев.

Ольга слегка кивнула головой.

– Да. И он сразу все понял… – Ольга с надеждой посмотрела в глаза Максима. – Только не думай, что я всех вас использую! Или манипулирую… Я пообещала, что поймаю преступника. И я это сделала… А ты… ты должен был мне помочь и не сорваться в последний момент. Поэтому я тогда к тебе и пришла…

Лебедев ошарашенно отвел взгляд в сторону.

– Но почему? Почему он просто не сдался?

– Может, потому, что сошел с ума?! Ты не думаешь, что психиатрическая экспертиза дала бы положительный результат? А я уверена – так оно и было бы!

Лебедев повернулся и направился к окну. В полутемном кабинете ему самому стало казаться, что и он бы теперь не прошел психиатрической экспертизы. Максиму нужен был свет. Он смотрел в окно с его серым московским пейзажем. А на самом деле чувствовал, что свет сейчас находится где-то у него за спиной.

– Максим, освободился не только дядя Миша. Я тоже… Он заставил меня пережить заново весь тот кошмар и… Уже двадцать дней я не проверяю входную дверь перед