Кровь страсти – какой ты группы? - Виорэль Михайлович Ломов

Пятилетний сын Вороновых вечно копошился во дворе вместе с курами, а старшая его сестра изредка выходила на улицу и, как тень, не здороваясь ни с кем и не отвечая ни на чьи взгляды, шла к реке, бродила в задумчивости возле воды, а потом так же неторопливо возвращалась домой. Она была красива, но что-то болезненное было в ее красоте, некая гордая покорность судьбе, как ни странно сочетание этих слов. И на лице ее были отсветы некой светлой тайны, спрятанной в глубине души, – завораживало это лицо!

К девушке как-то пробовали пристать подвыпившие парни, но она спокойно, насмешливо и так странно посмотрела на них, что те позабыли, куда и шли.

Дерейкины поначалу тоже пробовали сойтись с соседями (ведь жить рядом, да и хозяин учитель!), но получили отпор и, надо отдать им должное, восприняли его без особой досады. Не хотят, и не надо – насильно мил не будешь. Жаль, конечно, пацанята могли бы вместе играть, все было бы веселей. Ну да как хотят!

Федя все утро сидел на завалинке и пускал юлу. Ему сегодня не повезло: спросонья он наступил на гвоздь и пропорол ногу. Замотав ранку тряпкой, он хотел, было, податься на речку, но наступать было больно. Хорошо, нашлась юла. Федя положил на завалинку глазурованную плитку, на ней юла крутилась долго и ровно.

Сперва Федя почувствовал на себе взгляд, а потом и тень. Он поднял голову, рядом стояла дочка Вороновых и сосредоточенно смотрела на то, как юла готовится упасть: та вдруг вышла из замершего состояния, вздрогнула и стала, виляя бочками, исполнять замысловатый танец.

– Ну-ка еще раз, – попросила девушка.

Федя с готовностью ловко запустил юлу. Та замерла, и с нее срывались, вспыхивая на солнце, искорки.

– Почему она не падает?

– Подожди, сейчас, – сказал Федя. – Видишь, как я ее сильно запустил? Приловчиться надо.

Юла крутилась минуты две, а потом стала, раскачиваясь, наклоняться к плитке, пока не задела за нее бочком и с шорохом не слетела с завалинки.

– А мне можно?

– Видишь, надо как? – показал Федя и протянул юлу девушке.

Та неловко запустила ее. Юла проползла, наклонившись, по плитке и упала на землю.

– Бедненькая! – пожалела ее девушка. – У нее подбито крылышко.

Федя еще раз показал, как надо запускать. Девушка, не дожидаясь, пока юла остановится, протянула к ней руку, но юла вылетела у нее из пальцев.

– Ой! – засмеялась она. – Шустрая какая! Как змейка. А что это у тебя? – указала она на тряпку вокруг ступни.

– Да пропорол, – важно сказал Федя и махнул рукой: пустяк, мол.

– Покажи.

Федя размотал тряпку.

Девушка молча ушла. Федя пожал плечами и стал заматывать ногу.

– Погодь-ка, – сказала девушка.

Удивительно бесшумно ходила она. Как тень от облачка. В руке у нее было ведро с водой. Она омыла Феде ногу и приложила к ранке правую ладонь. Федя почувствовал тепло, и подергивающая боль куда-то ушла из стопы. Он посмотрел на руку девушки, та и не касалась его ноги, но он чувствовал ее прикосновение.

– Как это у тебя получается? – спросил Федя.

Девушка ничего не ответила. Она только подняла указательный палец левой руки и глазами приказала ему молчать. Мальчик охотно покорился. Минут через пять девушка отняла свою ладонь от его стопы, поглядела на место ранки, удовлетворенно кивнула головой и сказала:

– Теперь можешь бежать, куда хочешь.

Федя посмотрел на ранку. Она затянулась. Осторожно прикоснувшись к ней пальцем, он не почувствовал боли, только вокруг ранки чесалась кожа. Он почесал ее. Было очень приятно. Девушка улыбнулась. Федя протянул ей юлу.

– Бери.

– Я потом отдам, – сказала она.

– Нет, дарю, – Феде очень не хотелось расставаться с юлой, но он почувствовал в тот момент, что должен сделать это. Словно кто-то шепнул ему об этом на ухо. Он даже посмотрел вверх. Небо было чистое-чистое.

Девушка смотрела на него темными глазами, и Феде почудилось, что он опять слышит голос, который говорит, что он молодец и все сделал правильно.

– Пошли на речку, – предложил он.

– А ты не боишься меня?

– Как? – не понял мальчик.

– Я же сумасшедшая.

Федя знал, что сумасшедшими называют нехороших людей, людей, от которых можно иметь зло, но девушка никак не походила на злого человека.

– Я никого не боюсь, – важно сказал Федя и махнул рукой: пустяк, мол.

Девушка опять улыбнулась.

– Тогда пойдем, храбрец. Подожди, ведро занесу.

– Фелицата! – услышал Федя женский голос. – Никуда не уходи.

– Я только к реке и обратно, мама.

– Тебя как звать-то? – спросил Федя. – Меня – Федя, а тебя – не понял.

– Фелицата.

– Что-то сложно.

– Брата попроще – Евграф.

– А кликни его, вместе пойдем.

– Евграфу нельзя, – ответила Фелицата.

Федя попросил девушку повторить, как зовут ее брата. Та произнесла три раза его имя, но мальчик только понял, что какой-то граф.

– Обойдемся без графа, – сказал он. – Пойдем покажу, где можно с берега нырять, глубоко.

– Я не умею.

– А чего там уметь? Нырнул да вынырнул.

– Нырнуть-то и я смогу.

– Ну вот, а говоришь! Вон кусты, видишь, там куры несутся. Уже снеслись, слышишь, кудахчут? Знаешь что? У тебя есть спички?

– Зачем?

– Возьми спички, спечем яйца. Знаешь, как вкусно?

Фелицата снова зашла домой. О чем-то говорила с матерью. Вышла в ее сопровождении, издали показала Феде спички. Мать снова зашла во двор.

– А куры-то чьи? – спросила девушка.

– А ничьи, раз в кустах.

Они залезли в кусты и сразу оказались в глухом тенистом царстве листвы, куриных перьев и искрящейся паутины. Солнце пробивалось острыми стрелками. Кусты были пронизаны естественными коридорами, созданными из стволов и колючек кустарника, глинистой утоптанной земли.

– Вон, смотри, там, там и там. А еще вон там должно быть.

– Четыре яйца, надо же. И что, каждый день так?

– Нет, день два, а на другой четыре. Сегодня повезло.

– Ты считать умеешь?

– Умею, – важно сказал мальчик, – до пяти. Но пять еще ни разу не было.

– Если умеешь до пяти, до десяти ничего не стоит обучиться. Вот, в одной руке пять пальцев в кулачок сжал и на другой палец большой загнул – сразу шесть получится.

– А зачем? Мне до десяти ни к чему. Мне пока одного кулачка хватает. А как понадобится, долго, что ль, обучиться?

Девушка рассмеялась.

– И это место еще кто знает? – спросила она.

– Только ты теперь.

– Ты настоящий друг, – сказала Фелицата.

Федя важно протянул ей руку.

Пока Федя нырял в воду, Фелицата набрала веточек и подожгла их.