Последний министр. Книга 3 - Валерий Гуров

Протопопов, когда тяжелый день подошёл к концу, выслушал ещё несколько донесений, которые приносили агенты от Курлова. Докладывали Глобачев и Васильев.

Город внешне стих, потому что ночью ударил крепкий морозец. Но скрытая жизнь внутри Петрограда кипела и набирала обороты. Так Александру Дмитриевичу стало известно, что в городе начали появляться первые листовки, которые содержали некоторые директивы стихийно возникающих новых органов власти или по крайней мере неких группок, которые пытались взять на себя такую роль. В глаза листовок министр пока не видел, но догадаться об их содержании было несложно.

При этом не покладая рук работали динамовцы, начались облавы и зачистки, но людей для того чтобы контролировать ситуацию катастрофически не хватало.

А потом было сообщено что в нескольких километрах от Петрограда замечена Уссурийская конная дивизия небезызвестного генерала, прихвостня Гучкова и заговорщика — Александра Михайловича Крымова. Ничего удивительного так то, очевидно это стало уже в тот момент, когда в Петроград подошёл казачий полк Губина.

Ну а окончательно все стало понятно тогда, когда Протопопов убедился, что о действиях Алексеева ничего не знали в Ставке и Гурко, заменяющий Алексеева лишь широко хлопал глазами, узнав о присутствии Губина в столице. Для этого Протопопов говорил с ним отдельно и подальше от посторонних глаз.

Как так? Измена?

Хлопал глазами Гурко, не веря своим ушам.

Вот так, господин хороший...

Отвечал военному Протопопов.

Штурма раньше следующего утра ожидать не стоило. Крымову следовало переговорить с Алексеевым и только потом будет принято непростое решение. Но то, что штурм теперь будет, в этом не было никаких сомнений.

Ну а приготовления к штурму не останавливались ни на мгновение. Работа кипела.

Наконец, поняв, что все налажено, не требует дополнительного контроля, а до утра вряд ли произойдёт что-то и ряба вон, Протопопов заставил себя улечься спать.

Глава 21

«Объединение России великое дело, — писал Келлер, но такой лозунг слишком неопределенный. Объявите, что Вы идете за законного Государя, и за Вами пойдет без колебаний всё лучшее, что осталось в России, и весь народ, истосковавшийся по твердой власти», граф Келлер.

Год 1917, январь 19, утро, у здания Министерства внутренних дел.

О переносе конференции в здание министерства внутренних дел, прибывающие утром члены союзнических делегаций узнавали перед на встречей с Государем Императором. Как узнавали они и о том, что ранее анонсированный формат конференции будет несколько видоизменён. А ещё на нем прозвучат новые вопросы, которые раньше никак не анонсировались.

Так, помимо заявленной со стороны России делегации, в конференции теперь будут учавствовать министр внутренних дел, а также остальные члены правительства. Ну и сам Государь, под председательством которого конференция отныне пройдёт.

По логике вещей новость должна была всех воодушевить — когда на столь ответственной встрече присутствует сам самодержец, то все вопросы можно решить «не отходя от кассы» и без «взятия на карандаш» для дальнейшего рассмотрения компетентными органами. Следовательно — значительно сокращается время принятия решения. Со стороны выглядит отлично, так ведь?

Однако нашлись те, кто воспринял новость о переносе и о новом составе делегации довольно сдержанно и начали негативить. Прежде всего, речь шла об Англии и Франции, члены делегации которых быстро смекнули, что конференция будет происходить без ведома и учёта тех политических кругов, на которые вот эти вот западные «партнеры» рассчитывали больше всего. А у самих делегаций сих государств не заготовлено при себе позиции по новым выносимым вопросам. Не зря столько времени тратили послы Палеолог и Бьюкенен на нахождение поддержки среди революционно настроенных масс в столице Российской Империи.

Больше всех возмущались господа англичане во главе с членом нынешнего британского «Военного кабинета» лордом Альфредом Милнером, подначиваемым другими британскими делегатами в лице лорда Ревелстока. Глава французской делегации Гастон Думерг выглядел куда более сдержанным, но также показывал недовольство.

Прямо сейчас Милнер, который играл заметную роль в военном кабинете графа Ллойда-Джорджа, наседал на Николая, требуя немедленной отставки министра внутренних дел Протопопова. Начал он с донесения Государю о том, как «этот мерзавец, собак и последний человек за спиной Николая» поступил с сэром Бьюкененом в Таврическом дворце во время возобновленной думской сессии.

Протопопов краем уха слышал разговор Николая с Альфредом, который происходил на английском языке в кабинете министра внутренних дел.

— Если вы чтите интересы и уважаете своих союзников в лице его величества монарха Георга, а также признаёте ту колоссальную и умопомрачительную работу, которую проводит наш кабинет во главе с сэром Ллойд-Джорджем, то этого человека здесь быть не должно! — говорил Милнер. — Я, от лица всего английского народа, требую немедленной отставки Протопопова с поста министра внутренних дел и уголовного преследования!

Англичанин говорил распыляясь и явно нервничая, потому как он понятия не имел, куда могут завести Россию происходящие события в Петрограде. Но при этом всерьёз считал, что русский министр внутренних дел является виновником начавшегося бардака. Вместе с тем лично Милнер был ответственен перед своим премьером за результат переговоров и его политическая карьера могла оказаться на волоске.

— Вынужден отказать в вашей просьбе, — отвечал Государь и Протопопов слышал лязг металла в его голосе. — Англия, при всем моем глубоком уважении к английскому народу и к названным вами господам, не может диктовать России то, что делать.

— То есть этот человек, оскорбивший британского посла, остаётся в вашем правительстве?

— Я вам все сказал, Альфред. Слушайте внимательней.

Повисла пауза, видимо Милнер пытался понять как реагировать на отказ царя. Однако, по сути выдвигая ультиматум русскому царю, английский политик должен был приготовиться к возможному отказу. Но когда отказ прозвучал, он все таки вогнал англичанина в ступор. Не привык Милнер к такому вот обращению. Пусть привыкает.

— Уведомляю вас, что я поставлю перед своей делегацией вопрос о целесообразности нашего присутствия на конференции. Для моей страны оскорбительно и унизительно учавствовать в подобном, — наконец, заявил Милнер после затянувшейся паузы.

— Покидайте, — ответил коротко и без промедления Государь.

— Вы пожалеете, что приняли такое решение! — англичанин вновь распалялся и затарахтел. — Вы не подумали о последствиях для русской армии и для себя!

Николай ничего не ответил. Все, что требовалось сказать — он сказал и повторять не собирался. А через несколько секунд дверь кабинета хлопнула. Милнер столкнулся у выхода