Артефаки. Часть 2 (СИ) - Вернер Анастасия

Ник снова зашуршал пакетом, на этот раз до боли соблазнительно. И я поняла, что в следующий раз перед ссорой заранее поем, а то так проголодаешься, тебе сунут под нос аппетитные бургеры, и организму станет так приятно и хорошо, что сама не заметишь, как простишь.

Глава 7

Глава 7

Это был один из тех плохих дней, когда у обычного служащего всё валится из рук — то споткнётся на пороге, то носом влетит в прозрачную стену офиса, то кофе на себя прольёт. Один из тех ужасных дней у экстренных служб, когда пожарные садятся за стол, чтобы перекусить впервые за день, открывают рот, собираясь сунуть в него аппетитный бутерброд, и в последнюю секунду по всему помещению звучит тревога. Один из тех отвратительных дней, когда врачей, только-только закончивших двадцати четырёх часовую смену, выдёргивают из уютных кроватей и заставляют снова выйти на работу, потому что не хватает рук.

Более трёхсот раненых, сто шесть погибших.

Лайнер рухнул в 17:42 по эмирскому времени, на дорогах и в метро как раз собирался час-пик, город забивался людьми. Время с одной стороны сыграло на руку террористу, но с другой — пострадавшим. Если быть совсем уж чёрствым, можно сказать, что им даже повезло. Солнце ушло с зенита, лучи, готовые испепелить всё вокруг, а особенно — незащищённую кожу, были уже не так опасны.

Эван убедился в этом, когда осматривал двенадцатилетнего пацана, лежащего недалеко от Эрин. Пройди мальчишка ещё немного, и упал бы в тень, но ему не повезло — лежал прямо под солнечными лучами. Эван сразу укрыл его пиджаком, злобно стиснув челюсть — камнями придавило не всех, многих лишь задело, то и дело мимо сновали перепуганные люди, и хоть бы кто остановился и просто накинул какую-нибудь тряпку! Не так уж и сложно ведь!

Теперь у парня останутся рубцы от ожогов на правой стороне лица — именно её он подставил небу. Шрамы, конечно, можно свести, но это стоит немалых денег, кто знает, есть ли они у него вообще? Хотя район элитный. Интересно, это было спланировано?

Эван проследил, чтобы Эрин уложили на носилки и отнесли в машину скорой помощи, в которой уже собралось несколько раненых, включая Ника Юргеса.

Сам Эван продолжал стоять среди обломков многоэтажки, морщась каждый раз, когда кому-нибудь нужно было пройти и ну обязательно по плечу пихнуть!

— Да что ж там такое?! — взвыл один из спасателей, как раз установивший гравимодули под особо сочную бетонную плиту. — ***, может кто-нибудь её проверить, а?! Голосит так, будто ей ноги с руками оторвало!!!

Он говорил о женщине, уже минут двадцать не затыкавшейся ни на мгновение.

Лайнер разнёс пять кварталов, два — пока летел, ещё два — по приземлении, один задело остаточной волной и обломками. Эван находился в первом, пострадавшем меньше всего. Воздушное судно задело корпусом верхушку многоэтажки, обломки посыпались вниз, придавило несколько десятков людей, но пока — без летального исхода. Другие кварталы наверняка к приезду спасателей уже были усеяны трупами.

Экстренные службы работали на пределе сил и возможностей, коих для такой массовой катастрофы было недостаточно. Врачи и спасатели разделились на группы, фельдшеры первыми прочесали выделенные им кварталы и проверили каждого пострадавшего, определив степень повреждений. По их отчётам работали спасатели, людей в критическом состоянии вытаскивали в первую очередь.

Тётка голосила с конца квартала, удивительно, насколько сильные у неё связки — уже двадцать минут спасатели выслушивали этот ультразвук. До неё ещё пока не дошли, да и особо не спешили — она в списках критических пациентов не значилась, конец квартала вообще, можно сказать, пронесло. При падении лайнер ударился о верхушку многоэтажки, перевернулся боком и вписался между двумя домами — как раз в конце квартала. Так что там разрушений вообще почти не было. И чего она тогда так орёт?! Там же фельдшеры уже прошли, нужна бы была срочная помощь — давно бы уже вокруг неё бегали!

— Я проверю, — решил Эван.

Капитан спасательной группы только вяло махнул рукой, мол, делай, что хочешь. Они с помощником как раз закрепили четыре гравимодуля — очень похожих на обычную тарелку, что стоит у каждого на кухне, — по периметру крупного обломка, так, чтобы при подъёме вес оставался сбалансированным, и плита не развалилась на два куска. Капитан нажал кнопку, и гравимодули с шипением увеличили тягу, начиная приподнимать бетонную стенку. Под ней лежал тяжело дышащий чумазый мужчина. Плита стала подниматься и потянула за собой железный прут, застрявший в человеческой ноге. Спасателей, Эвана и случайных зрителей оглушил истошный вопль.

— Вашу мать, где врач-то?! — заорал капитан, оглядываясь. — У нас тут «мясо»!

— Не кричите, у меня всего две ноги и две руки! — Врач нашёлся очень быстро.

— Может мне самому его и оперировать тогда?!

Эван отвернулся.

Он был вроде не из впечатлительных, но в этот момент представил, что на месте этого мужчины могла быть Эрин, и в её ноге также могла застрять железяка. Просто чудо, что девушка отделалась минимальными повреждениями. Эван даже боялся представить, что могло бы быть, обнаружь он её окровавленную, зажатую между плитами, проткнутую со всех сторон торчащими балками.

Мужчина взмахнул головой, отгоняя ужасающую картинку.

Проходя, а иногда перебираясь через рассыпанные по земле обломки, он добрался до конца квартала. Искать орущую женщину долго не пришлось, звук был прекрасным ориентиром.

Эван удивлённо посмотрел на представшую картину: крупная женщина, даже скорее — ОЧЕНЬ крупная, с вздутыми маленькими ногами, округлым животом (вряд ли ребёнок, скорее, жир), двумя, а то и тремя подбородками, и огромной чёрной косой лежала на каменной крошке и голосила что есть мочи. Рядом с ней сидела фельдшер — хорошенькая блондинка в медицинских очках с вычурной оправой и в жилете специальной расцветки, — с тазиком воды и тряпкой, которую периодически прикладывала к голове больной.

— Что тут такое? — строго спросил Эван, подходя ближе и непонимающе глядя на «пациентку».

Фельдшер недоумённо посмотрела на мужчину (не спасатель, не врач, ещё и в деловом костюме, правда, без пиджака, но кто он вообще такой?!), и решила всё же пояснить:

— У женщины шок. Дёргается, орёт.

— Что-нибудь кололи? — Эван присел рядом на колени и засучил рукава белой рубашки.

— Все успокоительные, что нашла. Её не берёт, — буркнула блондинка, недовольно глядя, как «гость» проверяет пульс (она уже всё проверила, мог бы просто спросить!). — Вкололи уже больше нормы.

Эван с намёком посмотрел на девушку, та ответила ему злобным взглядом — мол, да, я колола с учётом именно такого большого веса, не надо вот этого выражения лица! Эван молча переключился на пациентку.

— Она почти в отключке, — внезапно заметил он, вытащив под сопящее дыхание коллеги фонарик из стоящей неподалёку переносной аптечки и посветив им в глаза женщины. — И всё равно орёт.

— Шок, — пожала плечами фельдшер.

— Нет, — отрезал Эван и заметил, как девушка возмущённо открыла рот, собираясь разразиться «доказательствами шока пациента». О! Как ему было это знакомо! Он столько раз проходил через эти возмущённые взбрыки от одной невезучей стажёрки, что моментально перекрыл любые споры грубым: — Где портативный рентген?!

— Я уже её обследовала! Повреждений нет!

— Несите рентген. Быстро.

Блондинка по-детски нахохлилась, но спорить не стала — как знать, может, это кто-то со станции скорой помощи, возвращался домой, а тут взрыв, поэтому и прибежал в чём был. Хуже открытого спора с начальством может быть только спор с человеком, про которого ты даже не знаешь, что он начальство — в этом случае эпитеты красочнее, а последствия жёстче. В лоб спросить девушка постеснялась. Это был её первый вызов, говоря честно, за орущей женщиной её оставили приглядывать, чтобы под ногами не путалась.