Суданские хроники - Автор Неизвестен

своих пятьдесят всадников, поставив над ними хасал-фарму Алу улд Сабиля и своего раба, евнуха Атакурма Дьякате, и послал их преследовать баламу Садика. И повелел он им не возвращаться к нему иначе, как с плененным баламой или же с головою того, убитого. Всадники последовали за баламой, идя по его следам. Туда, где балама ночевал и откуда он выступал, в то место хасал-фарма приходил вечером того же дня, пока не нагнал его в месте, называемом Дьяндьян[301], к востоку от гавани города Бамба. У беглеца устали несколько верблюдов, везшие некоторых его женщин; мужчины же шли пешком, неся дротики; /138/ часть же лошадей он бросил там. Балама распорядился, об их грузах и вьюках, и они были брошены в реку. А он прошел [дальше] и не переставал идти по ночам — целыми ночами, бегом и галопом, — пока не прибыл в Томбукту после вечерней молитвы. Его уже опередили весть о смерти аскии Мухаммеда-Бани и лживые слухи о том, будто балама Садик — это тот, кто принял власть вместо него; и жители Томбукту обрадовались этому великой радостью. И когда балама вошел в Томбукту, то направился к дому господина факиха Мухаммеда Багайого, да помилует его Аллах, и вошел к нему. Его прибытие стало той ночью известно в городе, и он отправил посланцев к своим друзьям, они же пришли к нему туда. Он оставался у факиха остаток ночи, затем выехал на рассвете. А некоторые друзья снабдили его продовольствием. Ночь застала Садика у селения Гундам, и остановился он вне города.

Хасал-фарма явился в Томбукту вслед за ним, но вошел в город на закате. Он схватил томбукту-мундио, заковал его в железа и ушел той [же] ночью, проведя ночь [в дороге]. Балама снялся с ночевки в конце ночи и после восхода солнца вошел в Тендирму; он прошел, но никто его не видел. Он направился к гавани города Сама и нашел там лодки. Он и его люди захватили их и переправились на них через ту реку, когда же достигли суши, то прошли [дальше] не задерживаясь и шли, пока не остановились у городка Коньима[302], под большим деревом, бывшим к востоку от городка. Явились жители Коньимы, и те у них попросили корма для лошадей; им принесли сунну проса, они его вскрыли и разделили между своими ослабевшими конями.

А хасал-фарма прибыл следом за ним в Тендирму и вошел в нее в полдень. Он расспросил людей о беглецах, и ему рассказали, что балама проследовал мимо них после восхода в тот же день. Преследователи пошли по их следу, отклонились в сторону гавани Гурум[303], переправились через ее реку и скакали, пока не достигли окрестности Коньимы. С ними были барабаны, в которые они били, и балама услышал то. Тогда он встал и ускакал один на своем коне Бамарса. Хасал-фарма их там настиг; а лошади спутников баламы находились на /139/ пастбище, поедая траву. Хасал-фарма и его люди стали между теми и их лошадями и верблюдами. И там они захватили всех, кто с ним были, и все, что с ним было из невольниц и богатств. Схвачены были все, кто за ним последовал, кроме одного [лишь] баламы. А он бросил своего коня в речку Коньимы[304], пересек ее, потом постоял позади речки на ее берегу — они же смотрели на него; а на нем было накручено красное покрывало. А этот его конь, называвшийся Бамарса, был от кобылы, принадлежащей некоему человеку из городка Дендекоро[305] по имени Мухаммед-Сабун. Этот конь достиг по силе и скорости [того] предела и границы, где с ним же могли состязаться и оспаривать первенство.

Затем хасал-фарма и его люди переправились через ту протоку немного спустя после ухода его. Но балама опередил их [на пути] до Коибы[306], бросил своего коня в реку, которая там была, и пересек ее на нем при заходе солнца в тот же день. Хасал-фарма достиг Коибы после наступления вечера, выслушал известия, и его люди стали поспешно искать суда, но суда для них нашлись только наутро. Они переправились через реку и вступили на его тропу, следуя по его следам. Балама приехал в селение, называемое Лонфо, близ Буньо[307], там находился его сын, [будущий] аския Мухаммед-Бенкан. Тот был маленьким у своей матери Дьенаба-Кауа. Балама остановился у ее двери, позвал ее, и она вынесла свое дитя, помянутого Мухаммеда-Бенкан, и протянула его отцу. Тот взял его, посадил его с собою в свое седло, положил ему руку на голову и заплакал. И ушел балама, направившись к городу Буньо. Но там у него устал и ослабел его конь Бамарса и остановился. Он слез с него; а там была кровная лошадь, принадлежавшая одному /140/ из рабов аскии, которую балама там и взял; он бросил на нее свое седло, вскочил на нее верхом и ушел. И никто там ему не оказал противодействия, а он один направился к ал-Хаджару. После его отъезда в тот город вступили хасал-фарма и его люди, но их лошади уже ослабели, и спины у них были сбиты. Они остановились, сошли с коней у ворот дворца бани-коя, взяли его, поносили, оскорбляли и едва не убили его за то, что он-де оставил баламу [в покое], когда тот мимо него проходил, и не схватил его. Затем они возвратились по своим следам обратно в Гао, когда узнали наверняка, что не настигнут баламу, и отчаялись его догнать. Окончен рассказ.

Дополнение. Имя того, кто построил Буньо, — это была женщина по имени Йану: она в давние времена правила им. Ее сестра, звавшаяся Биро, построила Город Анганда. А город отца их обеих — Хомбори, и город их матери — Данака[308]. Помянутая Йану сидела сначала в том поселении; а она присоединила в ал-Хаджаре то, что находится между Данакой и Хомбори. Между нею и ши Али случились война и сражение. Ши обратил ее в бегство и пленил дочь ее сестры, Дьяту[309]. Затем он снарядил двести кораблей для сражения с жителями Анганды и окружил их теми кораблями. И не входил [туда] входящий и не выходил [оттуда] выходящий, пока их ши не обратил в бегство.

В тот момент он обнаружил в том городе три племени: сонгаев, дьям-кириа и зинджей. Он перебил всех, кого нашел, из первых двух племен, кроме небольшого числа, взял эту малость и