Грани миров - Галина Тер-Микаэлян

«Интересно, какими же красками Петька обрисовал мое преступление, что Адонька пришла в такое неистовство?»

— Сказали, что звонят из Нафталана, — голос Ады Эрнестовны сорвался, но она все же выговорила страшные слова: — Они… они сказали, что ты погиб в автокатастрофе.

Злата Евгеньевна строго произнесла:

— Успокойся сейчас же, Ада, что ты с собой делаешь! — она посмотрела на Сергея и горестно вздохнула: — Нет, какие же бывают люди! В нашу больницу два раза пациентов с инфарктами привозили из-за таких случаев — какие-нибудь негодяи подшутят по телефону, а человек может на месте умереть.

— Ах, сволочи! — разозлившись, он высвободился из рук Ады Эрнестовны и угрожающе потряс кулаками. — Вовремя куда надо не сообщают, а… Им же передали, что я остался жив! А ты, Адонька, могла бы сообразить, что я в уже в Ленинграде, а Нафталан остался далеко позади.

— У меня все в голове сразу перепуталось, — жалобно пролепетала она, — я вообще перестала соображать.

Невестка, пристально глядя на него, тихо спросила:

— Так это не шутка? Что-то действительно произошло?

Сергей махнул рукой и решил ничего не скрывать — все равно уже знают.

— Наш автобус столкнулся с грузовиком, нас уцелело пять человек. Сначала я думал, что вы уже в курсе, специально попросил знакомого дать телеграмму из Тбилиси, что я жив и здоров. Потом понял, что вам никто ни о чем даже и не думал сообщать. Я тогда тоже решил не распространяться — к чему лишний раз дергать ваши деликатные нервы.

Злата Евгеньевна медленно провела рукой по лицу, которое стало белым, как мел.

— Что ж, спасибо за заботу, — иронически произнесла она хорошо знакомым ему с детства ледяным тоном, который у проштрафившегося маленького Сережи обычно вызвал ощущение мурашек, бегающих по коже, — но в подобных случаях тебе лучше ничего не скрывать. Ты видишь, Сереженька, какая может быть реакция, когда мы случайно узнаем обо всем стороной. Ада пойдем на кухню, я накапаю тебе еще валерьянки.

— Правильно, я осел по своей природе, — кротко согласился он. — Видишь, сколько бы ты не трудилась над моим воспитанием, а все без толку.

Не ответив, Злата Евгеньевна обняла за плечи золовку и увела ее на кухню. Сергей, вздохнув, почесал затылок и прошел в свою комнату. Там он сел за стол, разложил перед собой в два ряда фотографии и, задумчиво уставившись на причудливо расположенные штрихи и черточки, начал думать. Верхний ряд — классические снимки истиной corynebacterium diphtheriae, нижний — окрашенные мертвые бактерии, загадочная палочка из села Рустэма Гаджиева.

«Морфологическое сходство несомненно, Петя тоже сразу отметил три биовара. Те же перекрещивающиеся палочки, напоминающие иероглифы. И все же в рисунке этих „иероглифов“ есть нечто необычное. Да и в самом их расположении — они похожи… Что же они мне так сильно напоминают?»

В дверь постучали, и в комнату вошла заплаканная Ада Эрнестовна. Она уже успокоилась, но лицо ее еще не отошло — глаза распухли, а покрасневший носик время от времени непроизвольно пошмыгивал.

— Сережа, забыла тебе сказать, что вчера из Москвы звонила девушка Наташа. Вечером ты пришел поздно, и я уже легла спать, а утром забегалась, и совсем из головы вылетело.

Возможно, так и было. Однако, вполне вероятно, что в первоначальные намерения Ады Эрнестовны вообще не входило сообщать брату о звонке Наташи, но недавнее потрясение по какой-то причине заставило ее коренным образом пересмотреть свои взгляды на жизнь. Самому же Сергею оставалось лишь досадовать на самого себя. Хорош жених — сделал девушке предложение, а потом почти на две недели начисто забыл о ее существовании.

— Она попросила что-нибудь передать? — с легким смущением спросил он.

— Нет, она просто хотела с тобой поговорить, но я… гм… я сказала, что ты придешь поздно, а после девяти вечера к нам звонить нельзя. Поэтому она больше не звонила.

— Ничего страшного — я сам к ней позвоню. Не переживай, Адонька.

— Да нет, я… Сережа, а ты действительно… ты и вправду собираешься на ней жениться?

— Собираюсь, я же тебе сказал.

— Тогда, — она смущенно отвела глаза, — ей, наверное, лучше будет переехать в Ленинград. У нас ведь большая квартира, а когда родится ребенок, то я смогу с ним гулять в сквере. Можно убрать перегородку между твоей комнатой и кабинетом, а потом… Чего ты смеешься?

— Ничего, — весело ответил он, — я просто представил, как ты несешься по аллее с коляской, а следом за тобой бегут твои студенты с зачетками и просят принять у них экзамен.

Ада Эрнестовна улыбнулась, и распухшее лицо ее слегка оживилось, а взгляд уже начал принимать свое обычное принципиальное выражение.

— У этой девочки большая семья? — деловито спросила она. — Свадьбу, конечно, мы будем справлять в Ленинграде, я буду на этом настаивать.

Сергей подошел к сестре, обнял ее за плечи и, усадив на диван, сам сел рядом.

— Ты не будешь возражать, сестричка, если мы вообще не станем справлять свадьбу?

— Почему? Я всегда так мечтала…

— У Наташи месяц назад погибла любимая сестра, других родственников у нее нет. Сама понимаешь, что ей сейчас не до праздников. Да и я после того, что мне пришлось повидать в той аварии, еще не скоро приду в себя.

— Ее сестра погибла в той аварии?

— Да. Мы, собственно, и познакомились, когда я приехал сообщить ей о гибели Лизы.

— Тогда понятно, — к удивлению Сергея его обычно бесцеремонная сестрица остальных подробностей знакомства выяснять не стала, а лишь тяжело вздохнула и сказала: — Тогда, наверное, ей лучше будет прямо сейчас приехать к нам — раз уж вы решили пожениться. Подадите заявление в ЗАГС, распишитесь. Позвони ей, скажи, чтобы не смущалась и приезжала.

— Позвоню и скажу, — он улыбнулся и поцеловал руку сестры.

Она поднялась, и взгляд ее упал на разложенные на столе фотографии.

— Подожди, что это? Нет, вот эти — в нижнем ряду.

— Эти? — Сергей невесело хмыкнул: — А это как раз то, из-за чего Петька выбивал из меня палкой пыль. Ах, да, ты ведь еще не в курсе всех сырных событий.

Он коротко рассказал о своей эпопее с сыром, но Ада Эрнестовна, казалось, не слушала.

— Странно, очень странно, — задумчиво проговорила она, не отводя глаз от фотографий. — Я могла бы поспорить, что это закодированная надпись.

— Адонька, отдохни, у тебя уже глюки. Это фотографии бактерий, а не донесение агента спецслужб.

— «Удел богов — создавать тайны». Ты меня не переубедишь — мой глаз хорошо наметан, и я вижу определенный порядок на всех нижних фотографиях, хотя здесь можно говорить лишь об информации, а не о замене буквы буквой или слова словом. Можно мне взять несколько фотографий? Еще какие-нибудь у тебя есть?

— Бери, какие понравятся, займи ими свой досуг, если нечего делать. Других фотографий нет и в ближайшее время не предвидится — Петька меня отстранил от работы.

Не отвечая, Ада Эрнестовна с сосредоточенным видом продолжала разглядывать снимки. О присутствии брата она вообще, казалось, забыла — когда ею овладевала какая-то мысль, все вокруг переставало существовать. Сергей, махнув рукой, оставил ее любоваться фотографиями и выскользнул в прихожую. Только он собрался поднять трубку и заказать разговор с Ленинградом, как телефон заверещал сам — звонил Петр Эрнестович.

— Сережка, Сурен Вартанович хочет тебя сию минуту видеть, — торопливо произнес он, — собирайся, он за тобой высылает свою машину.

К удивлению Сергея Оганесян выглядел совсем не так плохо, как шептались между собой коллеги — внешне он казался даже бодрей, чем во время своего майского визита к Муромцевым полтора месяца назад.

— Ну-с, молодой человек, — строго сказал Сурен Вартанович, шевельнув бровями, еще более густыми, чем у нового первого секретаря ЦК КПСС, — рассказывайте.

Сергей покосился на брата, но тот сидел с каменным лицом и молчал.

— Что именно вы хотите знать, Сурен Вартанович? — вежливо поинтересовался он.

— Чем это вы нас всех накормили, какой-такой бактерией? — в прекрасных карих глазах академика прыгали смешинки.

— Сурик-джан, пусть мальчик поест сначала, — возразила вошедшая в кабинет Шушик Акоповна, ставя перед Сергеем тарелку с кулебякой и стакан чая, — попробуй, Сереженька, я сама пекла.

— Не возражаю, по восточному обычаю гостя положено сначала накормить, — мохнатые брови вновь весело шевельнулись.

Сергей рассказал все, начиная с того момента, когда пассажиры экскурсионного автобуса увидели показавшийся из-за поворота трейлер. Его не перебивали, но иногда Оганесян поднимал руку, прося говорить помедленней — он непрерывно делал пометки у себя в блокноте. Шушик Акоповна покачивала головой и тихо ахала, а Петр Эрнестович слушал, стиснув зубы и слегка прикрыв глаза.