Дым и тени - Таня Хафф

Поскольку констебль Денверс, похоже, встала на его защиту, Тони продолжил идти. Дошагал до двери. Прошел по коридору. Забавно, все эти комнаты для допросов пахли совершенно одинаково. Миновал регистратуру. Проигнорировал любопытные взгляды. Постарался не волноваться из-за того, что еще три копа выглядели готовыми задержать его. Вышел на улицу.

Снова начался дождь.

Никки Ваг была мертва. Алан Ву тоже. Арра… Черт ее знает.

А он сходил с ума.

И не дай бог, здесь не ходят автобусы!

В студии Арры не оказалось. Дома тоже. И ни в одной из двух церквей, в которые он поехал, потому что хотел хоть чем-то заняться.

Закат над бухтой красно-оранжевым пламенем зажег море и небо. Тони искренне надеялся, что ему повезет и это не окажется предзнаменованием.

Хотя в последнее время с удачей были проблемы.

Подбрасывая ключи от квартиры Генри, он признался самому себе, что никогда не найдет ее без помощи.

— Как будто она просто испарилась!

Генри задумчиво кивнул:

— Убегать она умеет.

— Да, я тоже так думал. Но если ее захватила тень, то она уже не бегает, она наблюдает. Ищет тень. Или нет, — Тони, неспособный усидеть на месте, ходил взад-вперед мимо огромного окна во всю стену в гостиной Генри. — Может, она просто где-то затаилась, выжидая момент, когда сможет пройти через врата. Тень, что сидела во мне, сказала, что новости об Арре очень важны. Так что эта наверняка захочет сообщить об происходящем своему боссу, логично? Значит, надо уничтожить тень, засевшую в Арре так же, как мы уничтожили тень Ли.

— Не думаю, что это будет так просто. Скорее всего, эти существа умеют защищаться. А со знаниями волшебницы она сможет создать такую защиту, с которой нам не справиться.

— Значит, надо приехать на студию пораньше, дождаться ее, подкрасться сзади и долбануть по затылку, — Тони ударил кулаком по ладони.

— И мы получим бессознательную волшебницу, из которой никак не вытащить тень, чтобы уничтожить ее. Тень не может выйти из тела носителя, который находится в таком состоянии, — иначе вчерашняя, засевшая в Маусе, напала бы на меня.

Вчерашняя. Тони как-то этого не заметил.

— Ладно. Тогда, пока она будет валяться в обмороке, мы свяжем ее и заткнем рот. А когда очнется — сунем под врата. Тень вытянет, и в этот момент мы ее осветим.

— Опять же, я не думаю, что это будет так просто.

— А это что, просто? — он развернулся и прижался лбом к прохладному стеклу, пытаясь понять: похожи ли огни залива Фолс на лагерные костры надвигающейся армии. Вроде не особо — слишком много неона. — Ей ж будет лучше, если ее захватила тень. Она меня бросила. Просто оставила на растерзание копам.

— Может, она решила, что ты способен сам о себе позаботиться и что не стоит тебе мешать.

Тони фыркнул, от его дыхания стекло запотело.

— Ну да. Наверно, ты был прав, когда сказал, что она умеет убегать.

— Наверно?

Он повернул голову настолько, чтобы Генри увидел его улыбку. Осознал это, только когда распухшая губа заныла. Замер. Заметил, как изменилось выражение лица Генри. Тони просто зашел в квартиру и начал говорить: о том, как нашел Алана Ву, о копах, об Арре. До этого момента он просто не делал паузы, в которую могло повиснуть напряженное молчание. Черт, начинается.

— Тони, насчет прошлой ночи…

— Эй, ты был голоден. Я понимаю. Тебе надо было поесть. Никаких проблем.

— Что? — до него дошло прежде, чем Тони успел объяснить. — Нет, не когда мы расстались. Раньше, когда…

— Когда я откликнулся на твой зов и встал как лист перед травой? Я же сказал, никаких проблем. Меня все устраивает, Генри. Мы так живем со дня нашей встречи. И знаешь что? Мне это уже надоело. Я принадлежу тебе? Ничего нового ты мне не сообщил. Я жив, потому что ты это позволяешь? Спасибо огромное. Не будем на этом зацикливаться. Мне не надо повторять… — он саркастически начертил в воздухе кавычки, при этом прекрасно понимая, что Генри слышит стук его сердца, — …основы наших… — закрыл кавычки — Эми бы им гордилась, — отношений. Это не один из твоих романов. Это настоящая жизнь. А в ней такие вещи вслух не обсуждаются. Лады?

Теперь он сам мог слышать стук своего сердца — наверно потому, что это был единственный звук в комнате.

Когда по его ощущениям прошел год-другой, Генри вздохнул:

— Может, еще расскажешь, почему в этой стране мужчины так любят все отрицать?

Тони оскалился:

— Накось, выкуси!

Генри приподнял золотисто-рыжие брови.

Одна из примерно двух дюжин маленьких лампочек в люстре мигнула. Включился компрессор холодильника, добавив фонового шума. Порыв ветра с залива ударил в окно, капли застучали по стеклу в ритме стакатто.

Генри фыркнул.

Усмехнулся.

И начал смеяться.

Тони растерянно заморгал, чувствуя, как у него отпала челюсть. Он никогда не видел, чтобы Генри вот так реагировал. Вампир откинулся на спинку дивана. Более того, раскачивался, продолжая смеяться, закрыв глаза и обхватив руками живот. Только он начал успокаиваться и уже открыл карие глаза, как взглянул на Тони и снова расхохотался.

— Эй, это было не смешно!

Генри ухитрился выдать вполне отчетливое:

— Выкуси?

Ладно, может, это и было забавно.

Прошло достаточно много времени, прежде чем смех утих. Когда они направились к лифту, у Тони уже ныли ребра.

— Ты не представляешь, как я волновался, что ты…

Он легонько толкнул Генри плечом:

— Возненавижу тебя?

— По крайней мере.

— Не-а, порядок, — Тони пропустил Генри вперед, потом зашел в лифт сам и нажал кнопку первого этажа. — На этом месте должна заиграть песня «Ты и я против всего мира».

— Тебе двадцать четыре года, откуда ты вообще ее знаешь?

— Женщина, привозящая продукты на площадку, — поклонница Хелен Редди. Вечно включает записи ее лучших хитов.

Генри поморщился:

— Женевская конвенция вроде не относится к злым волшебникам? Если сможешь добраться до этой кассеты, кинем ее во врата.

— И эту жуткую версию «Большого желтого такси».

— И брюки-клеш из полиэстера. Я однажды уже пережил шестидесятые, не думаю, что хочу их повторения. Ботинки на платформе, вечно звякающие толстые золотые цепи, лак для волос…

Прислонившись к стенке лифта, Тони слушал, как Генри перечислял все прелести современной жизни, без которых мог обойтись. И ощущал кое-то, что потерял раньше. Надежду. И раздражение. Потому что эту чертову песню теперь намертво заклинило в голове.

— Арра когда-нибудь говорила, что врата пропускают только в одну сторону?