Дорога на фронт - Александр Тимофеевич Филичкин

Рядом вдруг оказался огромный фашист. Он держал карабин, как дубину, и пытался ударить зенитчика сверху. Парень повёл инструментом в обратную сторону и рубанул узким лезвием по горлу врага.

Остриё перебило артерии с мышцами. Из глубоких разрывов ударила горячая алая кровь. Штурмовик уронил верный «Mauser» и схватился за рану руками. Он упал на колени, как перед древней иконой, и, содрогаясь в страшной агонии, свалился ничком.

Вокруг, началось настоящее месиво. Вертясь, как юла, Яков уходил от прикладов фашистов. Бил лопаткой вправо и влево, а когда понимал, что уже не успеет ударить, палил во врага из «ТТ».

Краем глаза, он видел, что левый наводчик орудия расстрелял все патроны. Боец поднялся на ноги и, следуя правилам боя штыком, направил винтовку вперёд. Мужчина отбил мощный удар, направленный в грудь. Продолжая движение, он врезал прикладом по морде напавшего фрица. Тот кувыркнулся, и словно лёгкая кегля укатился куда-то в сторонку.

Боец выставил ствол перед собой и воткнул острое лезвие в живот другого фашиста. Длинный клинок вспорол всю одежду и потное тело. Стенки брюшины разъехались в стороны. Серо-багровые органы кучей рванулись наружу.

За спиною у Якова грянул раскатистый крик. Это послышалось родное: — Ура!

Откуда-то сзади выскочило с десяток бойцов. Они все в едином порыве помчались на немцев. Те слегка отшатнулись назад. Ряды враждующих армий мгновенно смешались. Образовалась огромная жуткая свалка.

Никто из противников не чувствовал рядом своих. Каждый видел только врага, что стоял перед ним. Он дрался сам за себя и за свою драгоценную жизнь. Крики ярости, злобы и боли, слились в оглушительный, неразборчивый рёв.

Чавканье разрубленных тел, треск перебитых костей, хрипы израненных в драке и уже умирающих воинов, сопровождали картину неистовой битвы. Их дополнял безудержный мат на двух языках.

Каким-то неведомым образом лейтенант оказался во втором эшелоне безудержной схватки. Он перевёл сбившееся от напряжёнья дыхание и, как можно скорее, перезарядил пистолет.

Стараясь не угодить в советских солдат, офицер стал палить в проклятых фашистов. Яков всегда был приличным стрелком. Он легко попадал в нужную цель, что была на дистанции в тридцать-сорок шагов. Захватчики падали один за другим.

Выпустив последний патрон из «ТТ», Яков пошарил взглядом вокруг. Парень искал хоть какое оружие, готовое к бою. Всюду лежали неподвижные трупы. Среди них, находились винтовки с пустыми затворами и парочка «шмайсеров» без магазинов.

Противники опустошили обоймы, когда фашисты бежали к зениткам. Перезарядиться уже никто не успел. Столкнувшись с врагом, все стали драться лишь тем, чем попало под руку. В ход шли штыки и приклады, небольшие лопатки и железные каски.

Все сразу же впали в какую-то жуткую, невероятно высокую степень агрессии. Все били руками, ногами и головами, куда попадут. Остервенело душили друг друга. Рвали зубами лица и глотки. Давили руками в глаза неприятеля, пока те не вытекали наружу, как грязная кровавая жидкость.

Смертельные антагонисты ни в чём не уступали друг другу, ни в силе, ни в ловкости, ни в злобе, ни в ярости. Никто не хотел отходить от занятой ими позиции.

Раненные, вместе с убитыми, снопами вались на землю. Однако, живые и там продолжали борьбу. Все бились до тех самых пор, пока его личный враг не переставал шевелиться.

Дерущихся с обеих сторон становилось всё меньше и меньше. Яков подумал о том, что скоро останется он, да какой-нибудь «обер» крупных размеров. Так что, придётся им последним решать, чья же, сегодня возьмёт? Обычно так завершались бои крупных стай, состоящих из диких зверей.

Найдя трёхлинейку с примкнутым штыком, парень поднял винтовку с земли. Взял оружие наперевес, как учили инструкторы по рукопашному бою, и, шатаясь от сильной усталости, двинулся на помощь своим. Он шёл к тем красноармейцам, кто ещё кое-как стоял на ногах.

Тут он увидел такое, от чего похолодело в груди. Оказалось, что на помощь противнику спешит более полусотни солдат. Они не были молоды и так же подвижны, как группа штурмовиков, что напала на батарею зенитчиков. В начале атаки, немцы старшего возраста сильно отстали от своих резвых «камрадов» и не могли их тогда поддержать.

Пока фрицы бежали до места жестокого боя, они не теряли времени даром и заменили обоймы в оружии. Если бы не общая свалка, в которой невозможно понять, где русские, а где фашисты, то перестреляли бы всех за пару секунд. Сила вдруг оказалась на стороне проклятых захватчиков. Красноармейцы медленно подавались назад.

— «Сейчас, нас окружат и всех перебьют!» — понял вдруг Яков и приготовился к неминуемой смерти.

Секунду спустя, послышался лающий крик на чужом языке: — Panzer! — вопил кто-то из фрицев. Громкий испуганный вопль поняли все, кто находился поблизости. Даже те, кто неистово дрался и, как всем казалось, не замечал ничего, что творилось вокруг.

Удивительно дружно фашисты отступили на шаг. Затем, разом вдруг повернулись и, подхватив легкораненых под руки, побежали к ближайшим развалинам. Все, как один, петляли из стороны в сторону. Низко пригибались к земле. Ныряли в воронки, попавшиеся им на пути, и всеми силами старались удрать, как можно скорее.

Удивлённый поведеньем противника, Яков глянул назад и едва не заплакал от радости. Ворота главного корпуса, который защищали зенитчики, были распахнуты настежь. Из них выезжали некрашеные «Т-34». Грозно рыча мощными дизелями, они разворачивались в небольшую цепочку, параллельную линии фронта.

Еле стоящие на дрожащих ногах, усталые красноармейцы повернулись к востоку и посмотрели на сборочный цех большого завода. Все увидели советские танки и закричали: — Ура!

Душевный подъём оказался настолько велик, что все были готовы, немедленно бросится вслед за врагом. Но пока собирали годное к бою оружие, лежавшее среди множества мёртвых солдат. Пока рылись в подсумках покойников в поисках полных обойм или, хотя бы отдельных патронов, все слегка успокоились.

Зенитчики сразу же вспомнили о своих официальных обязанностях и, как можно скорее, вернулись к умолкнувшим пушкам. Нужно было готовиться к новым атакам фашистов.

Тем временем, танки опять перестроились. Они встали в колонну и быстро помчались на юго-запад, в центр Сталинграда.

— Почему они едут мимо нашей позиции? — удивлённо спросил какой-то боец.

— Потому, что недавно сошли с заводского конвейера. — объяснил пожилой невероятно усталый солдат. В нём Яков узнал своего наводчика слева, с которым стрелял по немецкой пехоте и танкам.

Боец был очень грязен и сильно истерзан. Его, словно только что грызла стая диких собак. Или же на