Войны мафии - Лесли Уоллер

Когда они с Луккой вернулись к столику, оказалось, что близнецы справились с этим затруднением, испарившись вместе со своими дамами. Дон Панкрацио передал ей их извинения, а также изъявления благодарности любезному хозяину. Лукка принял их с деловитым одобрением, словно поставил галочку в списке. Было уже около часа ночи. Если мальчишкам захотелось побыть наедине со своими подружками, он, дон Лукка, отлично их понимает. Они оставили мать под надежным присмотром, в хорошей компании.

– Bene[54]. Хорошие мальчики. – За этими словами последовал жадный взгляд на фигуру Стефи, обтянутую одним из ее дорожных костюмов, хорошо скроенным и очень изящным. По замыслу Стефи, такой костюм был приемлемым для любого случая. Но взгляд Лукки попросту раздел ее.

– Это место... – произнес он с запинкой, – такая... скучная?

– У тебя на уме местечко поживее?

Лукка не понял и обратился за разъяснениями к дону Панкрацио, который произнес, безумно выкатив глаза:

– Клуб «Фаусто» на Бабуино?

– Пер Финоччи? – Лукка загнул ухо, что в Италии означает намек на гомосексуализм.

В дальнем конце Бабуино, перед Пьяцца-дель-Популо, высокие узорные железные ворота отгораживали вход в мощенную булыжником аллею, Виколо-ди-Борджетто. Лимузин подъехал прямо к воротам, и, как только Лукка вылез из машины, из темноты аллеи возник изящный молодой человек и открыл одну железную створку.

Клуб был в подвальном помещении огромного особняка. Когда они спускались внутрь, звучал медленный блюз. Их сразу же усадили за кольцеобразный стол. На сцене, меньше чем в ярде от них, юноша, почти подросток, медленными, размашистыми, но женственными движениями срывал с себя одежду. Пианист заиграл другой, еще более медленный блюз, и на сцене появился второй юноша. Он на коленях приник к курчавым лобковым зарослям первого танцора, таким же пышным, как и его прическа. Стефи подумала, как им удается сохранить в прическе такое первобытное буйство? Может, вся Италия пропитана кератином?

Мощная рука Лукки властно легла на колено Стефи, сжала его и двинулась вверх. Стефи схватила его руку и переложила на стол. Второй танцор картинно откинулся назад. Аудитория аплодировала, подчиняясь ритму блюза.

– Ты женчина чести, – произнес Лукка. Он с заметным усилием выговаривал английские согласные. – Прости Лукка. Лукка пьяный от тебя.

Мальчики на подиуме изображали слияние Инь и Ян. В зале то тут, то там раздавались возбужденные крики. Какая-то женщина разразилась серией истерических воплей-стонов – «оу-оу-оу».

– Ни одна женчина не делала так Лукка раньче. Эта не для тебя, эта места. – Он встал, столик повалился и боком вкатился на сцену, грозя отрезать Ян от Инь, словно циркулярной пилой.

Два здоровенных вышибалы в длинных чулках на подвязках, в туфлях на высоких каблуках и с алыми шелковыми турнюрчиками подскочили в двух сторон, приготовившись схватить Лукку за локти. Они вцепились в него, начали поднимать...

Голубой луч отразился от лезвия ножа в руке Лукки. Нож взметнулся, полоснул по животу одного из вышибал, и голубое лезвие окрасилось алой кровью. И сразу же вонзилось в живот второго.

Аллея. Железные ворота. Они мчались по Бабуино. Визжащий хаос позади... Они сбежали.

Лукка вытирал салфеткой четырехдюймовое лезвие ножа, потом открыл окно, мимо пронеслась Пьяцца-дель-Популо, – и выбросил салфетку. Он сложил нож и сунул в карман. Потом сделал быстрый жест – словно отряхивая руки – и наградил Стефи широкой, неотразимой улыбкой.

– Mi scusi[55], – произнес он и нахмурился, заметив маленькое красное пятнышко на ее колене. Он наклонился и медленно, с большим удовольствием вылизал его.

– Кровь врага! – Он причмокнул. – Хорошо. Вкусный твоя кожа.

От прикосновения его горячего языка у Стефи сжало низ живота и по бедрам пробежала дрожь, как в приближении оргазма. Соучастница двойного убийства. Хотелось бы надеяться, что красавчики в турнюрах выживут. Чио Итало лопнет от бешенства. Этот очаровательный убийца зашил ее в мешок словно котенка, которого надо утопить.

Глава 40

– В конце концов этот мешок с дерьмом расплатится, – пробормотал Винс Риччи.

Он был очень необычно одет – в длинные белые брюки и белую, без рукавов, тунику, застегивающуюся у шеи. В таком непривычном облачении и со своими кошачьими, вкрадчивыми повадками он напоминал бродячего кота, забравшегося в чужой сад.

Баз Эйлер, маленький, хмурый и беспокойный, тоже был весь в белом, словно они с Винсом собрались поиграть во врачей.

«Мирамар-Атенеум» в прошлом был личным казино одного очень богатого господина, развлекавшего здесь своих приятелей. Ослепительно украшенный зал – сплошной блеск и мишура – был открыт только для игроков в смокингах, жены которых с самого утра надевали бальные платья. Здесь были только европейские игры, вроде баккара. На игровые автоматы налагался строгий запрет. Естественно, этим порядкам пришел конец задолго до того, как Винс прибрал к рукам заведение. Настоящий смертельный азарт – это не для богатых. Только средний класс способен одурачивать себя надеждой на что-то, когда-нибудь, каким-нибудь способом...

Когда «Мирамар-Атенеум» стал собственностью «Риччи-энтертэйнмент, Инк», у каждой стены казино выстроились игорные автоматы. Обеды из пяти блюд под серебряными крышками ожидали у стоек самообслуживания. Бары ломились от кувшинов сангрии и пива. С восточного побережья Штатов три раза в день прибывали порции посетителей – рейсами Риччи. Бизнес процветал.

Но все равно это был простой игорный бизнес, даже с учетом побочной линии – наркотиков – приевшийся Винсу. Он заскучал. Его захватила новая мечта – наркобизнес, не зависящий ни от каких поставщиков, замыкающийся на нем одном, ему одному подчиненный. Не стартовая площадка, полученная по наследству, а совершенно новое дело, его собственное детище.

Винс представлял себе, во сколько обойдутся эксперименты, которые необходимы для его грандиозной идеи. Сначала он закрыл верхний этаж «Атенеума» под какую-то загадочную лабораторию. Игроки, порой неделями не знавшие сна, поднимались наверх, чтобы получить небольшую поддержку для своих угасающих сил, в этом не было ничего необычного. Но ко времени, когда Чио депортировал на Багамы Банни, Винс отвел уже целый корпус для клиники – с комнатами консультаций, лабораториями и даже одной операционной, единственным случаем использования которой по назначению был вправленный вывих ноги неудачливого любителя серфинга.

Когда Винс вернулся домой, в Штаты, он уже готов был с цифрами в руках доказать любому, прежде всего Чио Итало, что для выкачивания денег из среднего класса идея детоксикации может быть не менее плодотворной, чем игорный бизнес. И притом – не выкручивая руки, не ломая челюстей, под видом общественно полезной деятельности. Требовалось только одно: расширение базы, и Винс готов был заложить первый камень бизнеса, такого же основательного, как угольный или стальной, от которых зависят судьбы целых наций.

Он немилосердно тормошил База. Европейские служащие Винса рыскали по странам Общего рынка в поисках формул популярных болеутоляющих и антидепрессивных лекарств, вроде ДФ118, английской версии квалудеса или пальфиума, одного из мощнейших синтетических анальгетиков. Базу пришлось изучить способы приготовления дилаудида, перкодана и мепергана. Винс был уверен, что существует возможность повысить эффективность существующих лекарств добавками героиновых производных и веществ, подавляющих нервное возбуждение, – бензодиазепиновой группы. А что до антидепрессантов, то он просто повесил в лаборатории База список, в который входили торазин, элавил, синекван, тофранил, вивактил и честный памелор.

ДФ118 Винс с неохотой исключил из списка, потому что кодеин – производная опиума, а он ставил перед собой задачу полностью избавиться от растительного сырья и перейти на химическое, сравнительно легкодоступное.

Винс не мог поделиться своей мечтой с Базом. Как бы это звучало? «Вы, врачи, уже создали по всей стране клиентуру для толкачей. Теперь мы, „Риччи-медикэл-сентерс, Инк“, приберем ее к рукам. У нас будет национальный консорциум: наши лаборатории, фабрики, клиника – ваши рецепты. И завтра – весь мир наш!» Лучше, чтобы Баз особенно не вникал, чем пахнет от его исследований. Не сейчас. Винс был достаточно умен, чтобы оценить, какого талантливого ученого подарила ему фортуна. Но Баз нужен ему не только как исследователь, но и как серьезный медицинский авторитет с незапятнанной репутацией. Притом медицинский авторитет, угодивший к нему в рабство.

В казино, принадлежавшем дружественному мафиозному клану, Долорозо, Винс довел до конца обработку База Эйлера. Эта неприятная процедура не доставила ему удовольствия – Винс не был садистом. Но от него только и требовалось – договориться о неограниченном кредите для доктора Эйлера. Вот и все. Остальное Баз сделал сам. Изобретатель Секции Эйлера окончательно помешался на «блэкджеке». Если б в основе этого лежали деньги, первый же крупный проигрыш излечил бы его в два счета.