Тайна рукописи - Карен Монинг

– Правда?

Он кивнул.

– Слушайтесь меня, мисс Лейн, – сказал Иерихон, – и я помогу вам остаться в живых.

– Мне не нужно было бы спасать свою жизнь, – едко ответила я, – если бы ты сам не втравил меня в эту дрянь.

– Вы пришли ко мне в поисках «этой дряни», мисс Лейн. Вы явились сюда, воплощенная невинность и глупость, и спросили о «Синсар Дабх». Помните? Я посоветовал вам отправляться домой.

– Ага, но это было до того, как ты понял, что я могу находить артефакты. Иначе ты связал бы меня и накачал наркотиками, лишь бы удержать. – Я знала, в чем его обвиняю.

– Возможно, – согласился Бэрронс, – но, подозреваю, я нашел бы куда более действенные методы привлечь вас на свою сторону.

Я резко взглянула на него. Он не шутил. И я не хотела знать, что означали его «более действенные методы».

– Однако, учитывая ваш ум, мисс Лейн, думаю, это не понадобится, не так ли? Что возвращает нас в исходную точку. Отправляйтесь в свою комнату и не выходите, повторяю, нипри каких обстоятельствах, до моего возвращения. Я ясно выразился?

Мама всегда говорила, что послушание – одно из моих достоинств. Она была права. Произнести хоть слово – означало принять безоговорочную капитуляцию или, как минимум, признать, что я уступаю ему, а я не хотела в этом признаваться, поэтому просто уставилась на копье в полной тишине. Если я отломаю древко у самого наконечника, оно как раз будет длиной сантиметров в тридцать. Острое лезвие у самого основания было около десяти сантиметров шириной. Без сомнения, копье поместится в самую большую из моих сумочек, если мне удастся расположить его так, чтобы острие не пропороло кожу, а заодно и мой бок.

Когда я отвела взгляд от копья, я поняла, что осталась в одиночестве.

Бэрронс ушел.

У моих родителей есть несколько забавных утверждений. Они были рождены в другое время и в другом поколении. Их девиз – «тяжелая работа ради тяжелой работы». Конечно, у них были свои проблемы, которые у моего поколения, у «поколения требующих», вылились в собственные трудности.

Например, родители воспитывали детей, которые свято верили, что заслуживают всего наилучшего уже потому, что появились на свет, а если мама и папа не угождают их малейшим капризам, то тем самым подталкивают своих детей к жизни в остракизме и к дальнейшим ошибкам. Выросшие на компьютерных играх, спутниковом телевидении и Интернете, окруженные последними достижениями в сфере электроники, пока родители из кожи вон лезли, зарабатывая на это деньги, большинство моих ровесников верили, что если с ними что-то не так, то это не их беда, это вина родителей, которые не проводили с ними достаточно времени. Это злобный маленький пункт 22[19] для родителей, с какой стороны ни посмотри.

Мои родители ни в чем не были виноваты передо мной. Все ошибки, которые я совершила, лежали на моей собственной совести. Все эти околичности, собственно, сводятся к одному: я начала понимать, что имел в виду папа, когда повторял: «Не говори мне, что не хотела этого делать, Мак. Умысел или ошибка – результат один и тот же».

Теперь я это понимала. Вот и вся разница между непредумышленным и запланированным убийством: убитый остается убитым, и я сильно сомневаюсь, что отсутствие умысла и улик чем-то ему поможет.

Спустя один апельсин, два шоколадных батончика, пачку крендельков и двадцать шесть часов, по умыслу или по ошибке, но на моих руках была кровь.

С первых моих дней на земле я никогда не была такой счастливой, как в то утро. Я закончила заниматься тем, чем поклялась никогда не заниматься: ежиться в ярко освещенной временной спальне изо дня в день, уничтожая скудные съестные припасы и размышляя о том, какой план придумал Бэрронс и способен ли этот план защитить нас от банды Роки О'Банниона. Я пессимистично заключала, что такого плана нет. Даже если Иерихон сумеет отпугнуть некоторых людей О'Банниона, придут другие. В самом деле, ну как может человек надеяться выстоять против беспощадного гангстера и подчиненных ему бывших бойцов и убийц, которые однажды в течение одной ночи отняли двадцать семь жизней?

Когда первые розовые лучи рассвета проникли сквозь занавески, я поспешила к окну и отдернула шторы. Я прожила еще одну ночь в Дублине, и этот факт сам по себе был поводом для праздника в моем маленьком искаженном мире. Некоторое время я молча смотрела вниз, на аллею, потом подумала, что зрение меня подводит.

Или не подводит, размышляла я, слетая по лестнице прежде, чем поняла, что делаю, проносясь с четвертого этажа на первый, а потом топая босыми ногами по ступеням к черному ходу, чтобы убедиться наверняка. Моим босым ногам наружные ступени показались ледяными, когда я сбегала по ним, торопясь к аллее за магазином.

В нескольких метрах от меня, залитый утренним светом, стоял черный «майбах», все четыре двери были распахнуты. Он тихонько, надоедливо потрескивал, так что сразу становилось ясно, что ключи до сих пор в замке зажигания и аккумулятор еще не сел. За «майбахом», капотом к багажнику, выстроились до самого начала заброшенного района еще три автомобиля. У всех машин дверцы были распахнуты, и тот же пищащий звук сообщал, что ключ находится в замке зажигания. Возле каждой машины лежали кучки одежды, совсем рядом с дверцами. Внезапно я вспомнила тот день, когда заблудилась в заброшенном районе. Там тоже стояла пустая машина с кучкой одежды у водительской двери. Я начала понимать, что случилось, и содрогнулась от ужаса.

Любому дураку ясно, что здесь произошло.

Ну, по крайней мере, ши-видящему дураку, который знает, какие события могли произойти ночью возле этих стопочек одежды.

Полицейский, который видел нас вчера, наверняка доложил о нас О'Банниону, и спустя какое-то время после наступления темноты бандит со своими людьми решил поехать за нами, и, судя по тому, что они направлялись к черному ходу, вежливый разговор не входил в его планы.

Поступок Бэрронса поразил и ужаснул меня: Иерихон ведь выключил внешние прожекторы, у входа и за домом, позволив темноте полностью окутать дом снаружи. О'Баннион и его люди вышли из машин, и Тени набросились на них.

Бэрронс знал, что это произойдет. Я готова была держать пари, что он прекрасно знал о том, что за нами явятся основные силы гангстера. И знал, что они не успеют даже отойти от своих машин. Конечно, в магазине я была в безопасности. Поскольку внутренние лампы горели, а все внешние были погашены, ни один гангстер или монстр не мог забраться внутрь.

Бэрронс загнал бандитов в смертоносную ловушку, которая понадобилась вследствие моего воровства. Когда я подняла руку и сняла оружие со стены, я подписала смертный приговор для шестнадцати человек.