Разрушенный (ЛП) - Ашер Лорен

Ее глаза расширяются.

— Ты играешь на пианино?

Я киваю.

— Тебе повезло, что я знаю эту песню. Это классика.

Елена усаживается так, чтобы видеть, как я играю. Я улучаю момент, чтобы окинуть взглядом ее залитое слезами лицо. Ее грусть заставляет меня нахмуриться. Когда по ее щекам скатывается несколько слезинок, я снова поворачиваюсь к клавишам, предлагая ей уединиться.

Мелодия обволакивает нас, пока я снова играю для нее песню. Когда я дохожу до второго припева, я усиливаю его, добавляя больше нот. Мои пальцы танцуют по клавишам, а Елена наблюдает за мной.

Я выступаю только перед мамой, но играть для Елены — бодряще. Этот момент я хочу сохранить, не желая расставаться с тем, чтобы подбодрить ее. Чтобы стереть боль с ее лица, пусть даже на несколько минут.

Когда песня заканчивается, она собирается встать, но я хватаю ее за запястье.

— Подожди. Еще одна.

Она снова садится, выглядя ошеломленной. Меня охватывает волнение, когда я начинаю играть первые ноты песни, которая, как мне кажется, идеально подходит для нее.

Ее лицо светлеет, когда она узнает песню Эда Ширана «Photograph».

— Честно говоря, я не уверена, что сейчас не сплю. Ущипнешь меня?

Я приостанавливаю песню и вместо этого дергаю ее за волосы.

— Я обычно появляюсь в твоих снах?

— Нет. Не сплю. — Ее спина дрожит, когда она пытается скрыть свой смех.

Я сосредоточиваюсь на клавишах, играя ей песню, напоминающую мне о надежде, которую она дает мне. Сумасшедший драйв, который она пробуждает во мне, чтобы быть лучше — быть больше.

Больше для нее. Больше для меня.

Наша комбинация смертельно опасна и в то же время неостановима. Моя сдержанность достигла своего максимума, как резинка, которая вот-вот лопнет.

Елена кладет свою руку на мою, когда я заканчиваю играть песню.

— Спасибо. — Новая слеза стекает по ее щеке.

Я ненавижу их. Прежде чем она успевает уйти, я смахиваю капли другой рукой.

— Почему ты плачешь, и как мне заставить тебя остановиться?

Елена смотрит на меня туманными глазами.

— Услышав, как ты играешь песню, которую она любила, многое во мне пробудила. Вторая была дополнительным бонусом.

— Что именно? — хрипит мой голос.

— Все. Счастье, боль, благодарность. В моей голове происходит столько всего, что я не могу в этом разобраться. Но больше всего я скучаю по ней.

— Полагаю, ты потеряла маму?

Она фыркает.

— Да. Когда мне было двенадцать.

— Черт. Мне жаль это слышать. — Мысль о том, что я буду жить без мамы, теперь вызывает у меня тревогу. Я не могу представить, как бы рос без нее.

— Я потеряла ее и отца в один день. — Она делает паузу, уставившись на клавиши. — Они были убиты. — Она выдыхает дрожащий вздох.

Я хватаю ее дрожащую руку, цепляясь за ее пальцы, как за спасательный круг, в котором она нуждается.

— Черт.

— Я была там. Когда это случилось.

Вот дерьмо. Я не знаю, что сказать. Все во мне болит при мысли о том, что ребенку пришлось пережить такую травму.

— Это была самая ужасная ночь в моей жизни. Я читала в шкафу, прячась на случай, если родители проверят меня перед сном. Но потом мои родители закричали, и раздались выстрелы. А потом наступила тишина.

— Тебе не нужно больше ничего говорить.

— Нет. Я должна. — Она делает глубокий вдох. — Мужчины пытались найти меня, но я была спрятана за одеждой и коробками. Когда я убедилась, что они ушли, я спустилась вниз и нашла их. — Она отдергивает свою руку от моей и закрывает лицо, чтобы скрыть свою беду. Рыдания, которые она издает, разбивают мое сердце, я беспомощен, когда она распадается на части. Ничто из того, что я скажу, не сможет унять такую боль. — Вот почему я не сплю в темноте. Мне снятся кошмары. В некоторых из них мужчины находят меня и убивают после смерти моих родителей. В других — моих родителей расстреливают у меня на глазах, а я не могу остановить мужчин.

Я встаю и подтягиваю Елену к себе, прижимая ее к груди, нуждаясь в том, чтобы она была рядом.

— Мы уничтожим эти кошмары по одному. К черту все это и к черту любого, кто попытается снова с тобой связаться.

Елена заслуживает кого-то в своем углу, готового защитить ее. То, как она смотрит на меня, искушает меня стать таким для нее. Вот только я не герой.

И именно это делает меня разрушительным.

Глава 29

Елена

Я прижимаю руки к груди Джакса, желая обдумать его слова.

Он берет мои руки в свои и прижимает их к груди. Его сердце бешено колотится под моими ладонями.

— Прости, что был мудаком. Черт, прости меня за то, что я вел себя с тобой так. Вечеринки, нажимал на твои кнопки, говорил гадости. Ты заслуживаешь лучшего, чем то, что я тебе давал.

— Я не хочу, чтобы кто-то заботился обо мне из-за моей истории жизни. — Я пытаюсь отстраниться от него, но он держится.

— Это не из-за твоей истории. А из-за того, кто ты есть, несмотря на эту историю.

Его слова вцепились в мое сердце и удерживают меня на месте. Я не знаю, что сказать или что чувствовать по поводу изменений в его личности. Рассказывая свою историю, я не хотела, чтобы он меня пожалел. Честно говоря, я понятия не имею, что заставило меня поделиться с ним этой темной частью себя.

Но я это сделала. Я хотела, чтобы он увидел меня настоящую. Не ту собранную версию себя, которую видят все, а ту, кем я являюсь, когда отбрасывается все незначительное и временное.

— Дай мне шанс все исправить. — Его мозолистые пальцы проводят по моей щеке.

Я могу только кивнуть в знак согласия.

Он наклоняет голову и проводит губами по моим губам.

Мои губы покалывает в месте его осторожного прикосновения. Прилив энергии проносится в нижней части моего живота, но я отвожу голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Ты хочешь рискнуть всем? По-настоящему?

— Я ничем не рискую. Это другое.

Ну, как я могу ответить на это?

Джакс спасает меня, прижимаясь своими губами к моим. Тепло от моего живота распространяется по всему телу, когда он проводит языком по шву моего рта. Тот самый язык, который овладевает мной, поглощая все мои сомнения по поводу нашей связи.

Одна его рука обхватывает мою талию, а другая — мой затылок. Наше дыхание становится неровным, а поцелуи — отчаянными, зубы торопливо царапают друг друга.

Его рука опускается к моей заднице, прежде чем он притягивает меня к себе. Я стону ему в рот, когда его эрекция упирается мне в живот. Он покусывает мою нижнюю губу, прежде чем отстраниться.

— Я хочу тебя так чертовски сильно, что не знаю, с чего начать.

Мои пальцы пробегают по его груди, вызывая легкое урчание в его груди.

— У меня есть идея, — шепчу я, прежде чем обхватить его за шею и притянуть к своим губам. Наши губы сталкиваются, и я разрушаю последний ментальный барьер между нами.

Желание растет во мне, пока мы целуемся до кислородного голодания. Джакс стонет, отрываясь от губ, проводя языком по набухшей плоти. Он цепляется за мою руку и берет мой телефон с подставки для пианино, после чего тащит меня через коридоры и вверх по лестнице в свою спальню.

Я молчу, пока он не закрывает дверь своей спальни.

— Ну, вот и всё.

Он одаривает меня злобной улыбкой, от которой у меня внутри все застывает.

— Нет. Всё только начинается.

Я отступаю к кровати, когда он кладет мой телефон на комод. Он медленно идет ко мне, как хищник, его взгляд прожигает меня изнутри. Тусклое освещение, заглядывающее в окно, дает нам немного света.

Он берется за подол моего свитера и стягивает его, обнажая мой хлопковый бюстгальтер. Звучит песня Джастина Тимберлейка «SexyBack».