Смоленское направление - 4 - Алексей Борисов

- Понятно, - сказал Василий, - а когда взрывать рельсы?

- В двадцать тридцать пять. Взрыв на станции послужит сигналом к атаке аэродрома. Миномётчики Петра выпустят свои тридцать мин, а вы, Фёдор Константинович, откроете огонь из всех пулемётов в сторону ангаров. Ротные миномёты нацельте на восточный КПП. Оттуда немецкий зенитчик может по вам достать. Если кого-нибудь подстрелите, уже хорошо. Ваша задача отвлечь на себя противника. Как только "максим" расстреляет две ленты, сразу уходите. Думаю, поднятая по тревоге охранная рота из Шаталова станет вас преследовать. Посему заранее заминируйте двумя огнемётными фугасами дорогу, по которой будете отходить. Вы должны успеть проскочить между Мачулами и Боровкой до десяти часов, где соединитесь с обозом и сапёрами. А за завтра добраться до посёлка Кононово. Вот здесь, на реке Кочережка домик лесника. Там вас будет ждать Илья с запасом продуктов. Если потребуется, задержитесь на несколько дней. Лесник сведёт вас со связным подпольщиков, а что будет дальше, я уже не знаю. Вопросы есть?

- Да, - подняв голову от макета, сказал Савченков, - Как мы доберёмся до места, откуда начнём атаку?

- Пешком, по дороге. Это самый простой способ. Побудете несколько часов отрядом вспомогательной полиции. Даже оружие, за исключением пулемётов, прятать не придётся.

- Второй вопрос, в половине девятого уже темно. Наша позиция здесь, на берегу речки. Позади чистое поле. До ближайшего лесочка метров семьсот. В сторону деревни чуть меньше километра. Каким образом? Нет, не так, мы вообще имеем шанс оттуда выбраться? Зачем нас отсылают с нажитого места? Видя, что я не спешу с ответом, Савченков предложил альтернативу:

- Прошу заметить, что ещё весь путь по незнакомой местности, может, лучше нам отойти назад, в урочище. А затем, тихонько доберёмся до лесника?

- Согласен с вами, Фёдор Константинович. Но командованию виднее, раз отдан приказ о передислокации. Небольшие группы собирают вместе. Вас поведёт проводник. Савелий Силантьевич за мальчишку одного поручился. Сегодня вечером он на хуторе Афанасия будет. Теперь о позиции. Другого места, откуда вы можете вести огонь и куда-то попасть - нет. Если просто пострелять в сторону аэродрома, то толку от этого не будет. Вас должны заметить именно с этой стороны. Посему вынуждаю идти на риск. Подавят миномётчики зенитный пулемёт, всё обойдётся. Нет - придётся отходить под огнём.

Спустя час, с пачкой белых повязок и документов, с новеньким ППШ на груди, Савченков покинул усадьбу. А через некоторое время, натужно поскрипывая полозьями, лошадка потянула тяжеленные сани, загруженные сверх всякой меры коробками с концентратами и консервными банками. Василий проводил её взглядом из окошка и спросил у меня:

- Получится?

- Нет.

- Тогда зачем?

- Бомбардировочная авиационная эскадра "Блитц", под командованием оберста Хайнриха Конради базируется на аэродроме Боровское. Я думаю, цель для диверсантов именно там. А нападение на Шаталовоский, скорее всего, просто отвлечение внимание от главного удара. Здесь, вокруг этих аэродромов, одних немцев пехотный батальон, а если посчитать разную шушеру, то на полк наскребается. Так что уходить Савченков будет из кулька в рогожку. Поэтому и сказал ему, чтобы только пострелял, а не так как написано в шифровке, невзирая на превосходящие силы противника "обозначить атаку с юго-западной стороны лётного поля, и если появится возможность, захватить аэродром, после чего уничтожить его инфраструктуру".

- То есть, вы умышленно исказили приказ?

- Да. Потому, что ребят просто перебьют. Отдавший распоряжение не знает, что у Савченкова один станковый и три ручных пулемёта. Два миномёта, наконец. Тем не менее, посылает партизан в атаку, закидывать врага шапками, словно они полноценная пехотная часть. Ты помнишь, чем были вооружен мужики, когда оказался в Прилепово?

- Охотничьими ружьями.

- Думаешь, там не представляют, что может быть в качестве оружия у сбежавших из лагеря красноармейцев? Ладно, не бери в голову. Кто-то очень далёкий от армии, но весьма близкий к партийной номенклатуре, мыслящий довоенными мерками и просто не понимающий реальной обстановки вставляет свои пять копеек. Собрание им провести надо! Бляха муха, громкая победа нужна. А то, что ради отчёта почти три десятка обученных бойцов полягут - так это долг выполнили? Хрен им. У Феди и так шансов остаться в живых - пятьдесят на пятьдесят. У тебя - ещё меньше. Давай, подумаем, как ты со станции уходить будешь?

- Пойду к Демешкам. Оттуда на Хицовку, а там по Хмаре через Липки.

- У нас в этой деревне, - я подошёл к секретеру, вынул папку с надписью "Демешки", - бабка Агафья.

Так, муж умер в тридцатых. Сейчас ей пятьдесят один год, а я её бабкой называю. Хотя, наверняка внуки есть, значит, бабушка по праву. Семеро детей, все проживали в Сталинграде, данных нет. Крепкая бабулька, до пятьдесят седьмого числилась в колхозе. Награждена медалью "Партизан Отечественной войны" 2-й степени. Силантьевич как-то обмолвился, что она в августе беглых красноармейцев у себя укрывала. Наш человек. Смотрим далее, сестра. Стоп, пометка о судимости. Проживает в Хицовке, дом двенадцать. Где там папочка по Хицовке? Смотрим. Ээ… нет. В этот дом, даже если приспичит, заходить нельзя. Полицай живёт, в сорок третьем его повесили. Две сестры, а какие разные судьбы.

- Василий Егорович, ты как назад возвращаться будешь, постарайся незаметно пробраться. Лишний раз по гостям к хорошим людям ходить не стоит. И ещё, жилеточку я тебе одну дам, ты прямо сейчас примерь её.

- Что за жилетка такая?

- На случай, если фриц ловчее тебя окажется.

- Такая как на вас поддета?

- Почти. Твоя чуток легче будет. Не забывай, когда пешочком пойдёшь, каждый лишний килограмм трижды проклянуть успеешь.

- Спасибо за заботу.

Лопухин облачился в бронежилет, я подтянул, где надо, постучал по пузу для порядка и добавил, видя довольное лицо Васи: - Только особо на жилет не надейся. От винтовки он, может и не спасёт, но пистолетную пулю сдюжит.

- Тогда какой смысл? Фашисты почти все с винтовками. Но, всё равно, спасибо.

- Это не всё. Вместо ППШ, который ты Савченкову отдал, возьмёшь мой автомат.

На стол перед Васей лёг "Бизон-2Б". Показав разборку и вкратце рассказав основные его данные, мы пошли к реке, провести пробные стрельбы. Младший лейтенант расстелил брезент и за минуту опустошил шнековый магазин, стреляя то очередью, то одиночными, словно играясь с курком, отсекая по три патрона, удивляясь лёгкости и простоте оружия. Оно и понятно, разница в весе по сравнению с ППШ существенная, об остальном и говорить нечего. Отстрелявшись, он отсоединил магазин и с моей помощью принялся его снаряжать. Незнакомый, но явно понравившийся автомат, Василий повесил за спину и стал сгребать гильзы в парусиновое ведро, приговаривая:

- Как я понимаю, экспериментальная модель. Небось, стоит как пушка?

- Скажем, чтобы её добыть, самолёта или танка фрицы не пожалеют. А за рацию твою, генерала отдадут.

- У вас, товарищ Наблюдатель, что ни оружие, так сразу понимаешь, отчего его в войсках нет. По мне, так лучше сто винтовок на заводе сделают, чем одну вашу.

- Как сказать, иной раз, такой вот коротенький пистолет-пулемёт, да в умелых руках, гораздо полезнее ста винтовок будет. Знаю, ты можешь возразить, мол, у каждого оружия свои особые возможности, но поверь мне на слово, очень многое зависит от обстоятельств. А они завтра будут таковы, что тебе придётся стрелять очень быстро и противник будет в нескольких шагах, а может, и в ста метрах от тебя. Это, - показывая на "Бизон", - можно под тулуп спрятать, и запомни, солдат, подсознательно не ожидает никакой пакости от людей без оружия. Когда подъедете на станцию, демонстративно держи руки на виду. Про нож на поясе забудь, веди себя, словно к друзьям-товарищам в гости пришёл, и сапёров предупреди, чтоб не учудили чего-нибудь, когда мы с Дистергефтом в немецкой форме появимся. Как только я произнесу: "флигерварнунг", фрицы инстинктивно задерут головы вверх, в поисках самолёта, вот тогда и начнёшь действовать. Всё понял?

- Так точно.

- Тогда до завтра. Передай Силантьевичу, чтобы сена не пожалел. Лошадку в ближайшие дни кормить будет нечем.

Шестого ноября, чёрная "эмка", пропустив на переезде прочухивающий железнодорожный состав, слегка покачиваясь, скрежеща цепями колёс по рельсам, съехала с насыпи, и свернула к станции. Вечерело, непотревоженные ветром облака скапливались на горизонте, сливаясь в гигантскую тучу, готовую поглотить небо и засыпать землю рыхлыми белыми хлопьями. По заснеженному полю струилась позёмка, иногда с протестующем воем вздымаясь вверх, закручивая спирали. У обрезанной двухсотлитровой бочки, с еле полыхающими языками пламени и жиденьким дымком, над которой на самодельном вертеле из шомпола была закреплена распластанная курица, крутилось четверо немцев, держащие в руках бутерброды с салом. Они стукали по спине своего товарища, захлёбывающегося в натужном кашле, и давали советы: "Ду мах дих мех шонен, Михаэль. Да хает ду каин Ойропа (Ты должен больше беречь себя, Михаэль. Это тебе не Европа). Рядом с ними стояла запряжённая в сани лошадь, у хомута которой суетился мужичок с белой повязкой на руке, ремонтируя супонь. Ещё один "белоповязочник" держал животное под уздцы, прислонив свою голову к уху коня, словно успокаивал того. Третий же, разместив на выступающей части броневика стаканы, разливал в них что-то из бутылки. Когда машина медленно подъезжала к саням, немцы уже закусывали, и как только она поравнялась с броневиком, и из салона блеснули погоны гауптмана, недавно кашлявший унтерфельдфебель чуть не подавился куском сала. Не потому, что за рулём был обер-офицер, хотя и его присутствия уже было достаточно для хорошей взбучки, на заднем сидении восседал пассажир с алыми генеральскими петлицами. Не отрывая глаз от вводящих в состояние ступора петлиц, немец судорожно стал поправлять подсумок, опустил воротник на шинели, спохватился, что оставил автомат на броне, рядом с водкой, и, повинуясь вбитому ещё в учебном полку трепету перед плетёными погонами, вытянулся в струнку. Не сговариваясь, солдаты повторили за ним. Разливавший до этого водку полицай, вдруг попятился назад, стараясь скрыться за броневиком и исчезнуть вообще, словно и не было его тут. Чёрный автомобиль проехал чуть дальше, притормаживая у здания станции.