Крысиная башня - Павел Дартс

— Бать. Ты ж сам коммерс.

— Ну да. Я не спорю. И потому эту породу знаю.

Вмешался молчавший Толик:

— Ты, Серый, когда тебя эти важные рожи смущают, представь их с дыркой во лбу — и сразу легче общаться, поверь!

Он засмеялся.

— Они ведь важные и значительные, вот как говорит твой батя, только в своей «парадигме». А как парадигма сменилась… Все их навыки идут лесом. Ты эти рожи видел? Кто из них сможет под дождем развести костер?… А, ладно, мы в городе, — кто сможет быстро сломать замок? Достать воды и пищи без своей, понимаешь, кредитки? Отмахаться от десятка бомжей с арматуринами?… Дорогой галстук и значительный вид, ровно как и «высокие знакомства» в этом мире, в новом мире, — значат очень мало. На Эльку глянь — дочка богатого бобра, а жрать нечего. Было. Пойми — их прошлые навыки в новом мире малоприменимы! Так же как их виллы, тачки и гламурные телки. Ствол у тебя в кармане, или, скажем, нож, — при условии, что ты умеешь и готов им пользоваться, — значит больше, чем вся важность какого-нибудь чинуши…

— Недаром на заре цивилизации князьями, дворянами становились кто? — да лучшие воины! Те кто умел грамотно пользоваться оружием, побеждать в схватке, — ну и, конечно, кто не беспредельничал, жил по совести, и имел организаторские способности… То есть мог сколотить банду, тьфу, дружину, отряд… — это уже батя.

— Вот и сейчас такое, дикое время подступает. Так что не смотри на их дорогие, пока еще, костюмы и наглые хари. Цена этим харям — пуля… Сейчас… Как бы тебе сформулировать… В такое вот как сейчас время, во время слома общественных формаций, опять включаются казалось бы навечно сломанные «социальные лифты»: «Кто был никем, тот имеет шанс стать всем»… Но и — наоборот тоже.

Толик:

— Я тебе больше скажу — когда ты разговариваешь с человеком, со сколь угодно важным и значительным, и при этом знаешь, что в любой момент можешь убить его — это обалденно способствует повышению самооценки! Даже чисто подсознательно! — он довольно и победно улыбнулся.

Батя скривился.

— Ты вечно все опошлишь… Тебе, Толян, лишь бы убить кого… Но вообще рацио в этом есть. Недаром американцы, которые свою цивилизацию-то начинали с превнесения БП местному населению Америки; ну и сами, соответственно, жили в состоянии войны и тревоги, кольт называли «Миротворцем» и «Великим уравнивателем шансов»… — добавил батя, — Правда-правда! Одна из самых распространенных моделей револьвера Кольт называлась «Писмейкер» — Миротворец!

Толик покивал со значением, а батя, помолчав, вдруг закончил:

— Чему ребенка учим, боже ж ты мой… А что делать?…

— Ребенка!.. — я фыркнул.

— Ну, это я так, к слову, — поправился батя, — Ладно, пошли быстрее, что ли.

— Куда??

— Порядок наводить. В Башне. В нашем с вами Доме. Да, знаете еще, кто в древнем мире становился князем, а в не столь уж и древней Америке — шерифом? Не только тот, кто умело пользовался мечом или кольтом, но в основном тот, кто мог призвать своих сограждан к порядку…

После того, как воду стали давать совсем редко, на час утром и на полчаса вечером, население Дома еще больше уменьшилось. Ехать теперь в основном было уже не на чем, уходили пешком. Собирались семьями, и валили — куда? Черт его знает. Кто-то к дальним родственникам и знакомым в село, кто-то рассчитывал прибиться к лагерю беженцев, или найти брошенный дом в деревне… Чем они собирались там кормиться — непонятно. Но что в городе оставаться нельзя, — это уже всем стало понятно. Или почти всем. Но и порядочно народу все тянуло с уходом, — может быть считали, что все как-то наладится?…

На лестничных клетках стояла вонь. Многие стали выставлять мусор просто на лестничную клетку. В пакетах, в коробках. Объедки, грязная одноразовая посуда, какие-то очистки, вонючие кульки и свертки — все это лежало на лестничных клетках и источало вонь. Вонь просачивалась и в квартиру.

— Так и до эпидемии недалеко… — сказал батя.

— И очень просто! — поддержал Толик.

— На втором этаже кто-то гавно в пакете бросил — так и лежит, воняет.

— Хорошо что у нас дом довольно старый и нет мусоропровода! Ты представь, что бы он сейчас из себя представлял — забитый мусоропровод на жаре! Это большая удача, что нет мусоропровода…

— Прикинь, на 6-м, что ли, этаже, отодвинули одну дверку лифтовой шахты — и, бл…, кидают теперь мусор в шахту!..

— Даааа, вонь уже есть, пожара нам не хватало…

— Им поровну, они сваливают отсюда постепенно, и потому срут здесь прямо под себя!

Помолчали.

— Надо с этим кончать… Нам тут жить… — батя.

— И хорошо бы «кончать» вместе с этими засранцами! — опять поддержал Толик.

Снова помолчали.

Батя встал.

— Ну что… Пошли. Творить добро и причинять радость! Так жить дальше нельзя.

Пошли все вместе.

Остановились возле первой же двери, возле которой лежали кучей дурно пахнущие пакеты.

— Вот почему не вынести во двор хотя бы?? — сморщился брезгливый Толик.

Батя забарабанил кулаками в обитую дермантином железную дверь. Нихрена не слышно. Присоединился Толян, грохнув ногой несколько раз. Без реакции. Через некоторое время скрипнула, приоткрываясь на щелку с цепочкой соседская дверь. Появился в щелке глаз и часть всклокоченной женской шевелюры.

— Их нету… Уехали. А, здрасьте!.. — узнала, коза.

— Давно?

— Вчера.

— А вы что ждете?…

— А мы… Мы, может, тоже. За нами, как бы, заехать должны. Вроде бы…

— Вот что! — вмешался в интеллектуальную беседу Толик, — Вот эту помойку видите? На вашей площадке. Чтоб этого не было! Все нафиг — к контейнерам, во двор!

— Это не наше! — пискнула тетка из-за двери и попыталась прикрыть дверь, но Толик подставил ногу.

— А меня не волнует! — рявкнул он, — У вас на площадке, — значит вы и убирайте! Я, что ли, буду за вас говно убирать? Достаточно, что я это тут нюхаю!

— Настя, это кто тут так грубит??… — раздался из глубины квартиры хорошо поставленный начальственный баритон, женский глаз исчез, и в щели стал виден представительный мужчина средних лет, с начальственными повадками, с брюшком, нависающим через белую майку над синими трениками с адидасовскими полосками.

— Молодой человек… — начал было он, но тут же вмешался батя:

— Очень хорошо, вас-то мне и надо! Значит так! Меня зовут Олег Сергеевич, я назначен старшим по подъезду. Сейчас мы делаем перечень оставшихся жильцов и планируем мероприятия по наведению санитарного порядка!

Толик поднял бровь и отступил, давая место бате. Дверь по-прежнему осталась приоткрытой на цепочку. Батя продолжил скороговоркой, доставая блокнот и карандаш: