Лорд моей мечты (СИ) - Силаева Ольга

– Ммм…

– И лимонад. Впрочем, я помню, вы предпочитаете морс. – Он коснулся металлической фляги на поясе. – Мне он тоже по душе. Я наполню фляжку.

Я невольно улыбнулась. Ужасно приятно, когда кто-то заботится о тебе, помнит твои предпочтения – и так хорошо выглядит. Я никогда не гуляла под ручку с симпатичным молодым человеком, и это было совершенно внове и немного кружило голову. Порой, когда мы прохаживались в двух шагах от пенного прибоя, а солёные капли попадали на лицо, я немного жалела, что меня выдали замуж так рано, пока я не успела испробовать флирт, ухаживания, прогулки при луне – всё, что было доступно мужчинам.

Может, развестись и погулять пару лет, а потом попроситься обратно к мужу? Хотя от него дождёшься какой-нибудь ехидной пакости в ответ, вроде гарема любовниц.

Я тяжело вздохнула:

– Давайте пряники.

В лице Патриса засветилось лукавство:

– Два, как всегда? И один с собой на крайний случай?

– На крайний ночной случай, – уточнила я. – И мешочек для крошек. Нужно же мне подсыпать что-то в постель дорогим родственникам!

– Вы невыносимы и очаровательны, – улыбнулся он. – Сейчас вернусь.

Его шаги проскрипели по гальке, и я осталась одна у самой полосы прибоя.

Волны с шипением подкатывали к носкам ног, но я не боялась замочить ботинки. Ведь это было море! То самое, настоящее, сияющее на солнце, качающее на волнах белоснежный колёсный пароход, на котором мы катались позавчера, дарующее прохладу, когда сидишь под полосатым зонтом и лакомишься тающим пломбиром…

Наверное, я должна была испытывать чувство вины, что почти не скучаю по дому. Но здесь я и впрямь очутилась в волшебной сказке. Да и Патрис оказался необыкновенно предупредителен. Он не позволял себе ни единого лишнего прикосновения или двусмысленного комплимента, но с ним оказалось потрясающе интересно.

Будь обстоятельства другими… Я тряхнула головой. Ч-чёрт, сама себя не узнаю. Патрис точно не использует свой волшебный одеколон? Да нет, я бы заметила. Вроде бы ничего не изменилось… кажется.

Я вздохнула. Просто я была наивной девчонкой, которой хотелось радоваться жизни. Вчера мы ездили учиться ездить верхом, и я поймала себя на мысли, что было бы здорово прокатиться, держась за руки. Ну, если бы я набралась смелости отпустить повод и не заорать. Лошадь-то, между прочим, высокая!

А ещё я наконец сыграла простенькую пьесу на фортепиано и опять-таки поймала себя на мысли, что мне нравится, как вдумчиво Патрис меня слушает. Даже если он притворялся, хотелось бы мне, чтобы он вот так притворялся и дальше? Хотелось бы мне смеяться с ним вместе и пить из одной фляги лимонад, передавая её друг другу и ощущая, как напиток делается всё вкуснее? А ведь он и правда был необыкновенно вкусным. Как в детстве, словно его коснулось необыкновенное волшебство…

Смутная мысль мелькнула и пропала.

– Лиза?

Патрис стоял передо мной и улыбался. Мешочек с пряниками повис у него на запястье, а в руке он держал фляжку с морсом, ту самую, из которой было так приятно пить. И… и один-единственный стаканчик белого, мягкого, начинающего таять пломбира.

– Вот это да, – выдохнула я.

– Рад, что вы оценили мою фантазию.

Мы засмеялись вместе.

– Здесь ужасно хорошо, – произнесла я. – Спасибо вам.

– Это вы хотите так сказать, что начинаете в меня влюбляться?

– Ну нет! – возразила я, беря его под руку и подхватывая пломбир. – Просто это место кружит голову, вот и всё. Например, моя мать и Этьен глаз друг друга не сводят, будто у них второй медовый месяц. Ммм… вкусно!

Патрис глядел на меня с лёгкой улыбкой, в которой мешались снисходительность и восхищение.

– Мы могли бы остаться тут подольше, – предложил он. – Мне кажется, тут вам определённо будет уютнее, чем в доме господина Хмаля.

Я обвела взглядом закатную набережную. Здесь и впрямь было красиво. Праздник, вечный променад, который никогда не кончался.

– Не знаю, – произнесла я. – Можно ли устать от сказки? Когда каждый день похож на предыдущий… Ведь это надоедает рано или поздно, разве нет?

Наши взгляды встретились.

– Вы никогда бы мне не надоели, – тихо сказал Патрис.

Наверное, он был честен. И он учил меня кататься верхом и играть на фортепиано. Идеальный понимающий влюблённый, который оказался рядом в нужное время.

Вот только у него не было с собой бутербродов.

Я моргнула. Почему это я вдруг подумала про бутерброды лорда Танниса, гуляя с Патрисом? Лорд, кстати, наверняка бы высмеял меня за это самым язвительным образом. Ещё бы и ехидно прошёлся грязными сапожищами по моему желанию флиртовать и быть предметом обожания, будучи замужней женщиной.

И тут я вдруг поняла, что меня смущало в Патрисе. Ехидные шутки про бутерброды, режущие реплики, недопонимания – их не просто не было. Не было ни ехидства, ни подколок, ни сарказма. Нет, Патрис не растекался передо мной сахарной лужицей, в его словах не было медовой лести и фальшивых нот. Я искренне ему нравилась, я видела это совершенно точно. Но он… подстраивался под меня. Он был слишком идеальным. Мы ни разу не поссорились, он ни разу не сказал чего-то, с чем я была не согласна. Ни малейшего признака неудовольствия, ни одной язвительной реплики.

А ведь это невозможно: острые углы есть у каждого. И это значило, что Патрис очень умело старался не быть для меня неудобным. Ему хотелось, чтобы мне было с ним хорошо. Вот только насколько хорошо было ему? Долго ли он так выдержит? А если даже и выдержит… стоит ли оно того? Если это идеал… может, ну его, такой идеал?

Я невольно отступила на шаг, выронив остаток пломбира.

– Лиза, всё в порядке? – спросил Патрис.

– Нет, – вздохнула я. – Совсем не в порядке. Я вдруг поняла, что мы с вами ни разу не поругались, хотя обычно со мной ругаются все, кроме разве что…

«Росситера», – хотела добавить я и тут же вновь прикусила язык, вспомнив предателя-дворецкого. Вот уж о ком я точно не хотела думать сейчас.

– Неважно, – устало закончила я. – Просто мне кажется, что вы слишком уж ко мне добры, и мне от этого неуютно. Словно вы притворяетесь и на вас надета маска. Может, вы вместо этого представите, что рядом стоит какая-то вздорная, навязанная вам девица, которую вы вынуждены развлекать?

Несколько секунд Патрис глядел на меня с непроницаемо-задумчивым выражением лица. Такой взгляд появлялся у моего мужа, когда он высчитывал что-то. Вот только когда на меня смотрел так лорд Таннис, мне было чудовищно любопытно, что он скажет. А сейчас…

Глаза Патриса вдруг азартно зажглись.

– Мы можем поругаться вдрызг, перестать разговаривать друг с другом и начать обмениваться записками, – предложил он. – Обещаю, что уж тут-то моя фантазия в области оскорблений и подколок проявится во всей красе.

Я невольно рассмеялась:

– Хорошая идея. Я подумаю. Наверное, это и правда звучит соблазни…

Я вдруг замолчала, поняв, что он мне предлагает. Записки. Образец моего почерка. Нет уж. Я не знала, кто вложил Патрису в голову эту блестящую идею, но уж этого Хмаль от меня точно не дождётся.

– …но, может быть, в другой раз, – вывернулась я.

Во рту, несмотря на съеденный пломбир, вдруг стало горько. Теперь я совершенно точно понимала, что Патрис под меня подстраивался. По указке Хмаля или нет, я не знала, но даже если Патрис искренне влюблён, рано или поздно ему надоест притворяться – и это ударит и по нему, и по мне.

Впрочем, увы, об этом же говорил мне и мой муж, когда речь зашла о нас двоих:

«Вы сидите рядом со мной и надеетесь на чудо. Что мы будем гулять, взявшись за руки, купаться в море и кататься на лошадях, а потом у нас родится сын. И когда этого не произойдёт – а этого совершенно точно не произойдёт, – вы разочаруетесь в нашем браке и разочаруетесь во мне».

Да что ж такое! Я мрачно посмотрела на золотой горизонт. Куда ни кинь, всюду сплошные романтические разочарования, даже морс не льётся в рот! Подозрительно вкусный морс, кстати. Впрочем, здесь, у моря, любая еда и любые напитки казались вкусными. Гулять у кромки волн, наслаждаясь закатом и нехитрыми сладостями, и правда было здорово... вот только моего мужа здесь не было.