Черная вдова - Павел Мариковский

Паук широко распластал в стороны ноги, прижался к грунту, чтобы скрыть свою тень и сделаться невидимым. Меня поразили его длинные ноги и очень тонкое тельце с крошечным брюшком. Осторожно я приблизился к нему с фотоаппаратом. Снимок сделать удалось, но, по-видимому, щелчок аппарата для повторного снимка испугал мою находку, и паук мгновенно переметнулся на другое место. С большим трудом я изловил его, чтобы потом показать специалистам. Он оказался новым видом и пока еще не описан в научной литературе. Но что оказалось на снимке? Почти чистый и ровный песок с едва-едва заметными очертаниями паука.

По правой стороне горной речки проходит торная дорога. По ней прогоняют скот: весной — вверх в горы на летние пастбища, осенью — вниз на равнины и зимние пастбища. Правая сторона ущелья сильно выбита животными, и растительность на ней жалкая, зато левая — каменистая, без тропинок и дорог. Здесь нетронутый уголок природы.

Речка шумит, вода пенится, перекатываясь через камни, и не слышно, как по другой стороне дороги идут груженые верблюды, лавиной катится отара овец.

На берегу, среди гранитных валунов, в кустиках молоденького лавролистного тополя, на большой и отлично выстроенной правильными кругами паутине, висит крупный паук с ярко-белым крестом в черном ободке.

Для ловушки пауку непременно нужна в лесу полянка, а так как среди густой поросли дикой яблони, груши, шиповника, рябины и боярки ее нет, то чем плохо у ручья. У паука отличное обоняние и, видимо, немалый опыт жизни. Лишь я слегка подул на него, как осторожный хищник мгновенно проснулся, быстро перебежал по крепкой поперечной паутинке и спрятался среди листьев тополя. Тут у него укромное местечко на случай опасности.

В ловушке паука оказывается не один житель. По ней разгуливают маленькие паучата — дети большого тучного хищника. Они слишком крохотные, неопытные и беспечные, чтобы заметить мое появление. Обычно из коконов, отложенных вблизи ловушки, паучки разбредаются во все стороны, каждый живет на свой страх и риск, а мать не заботится о своем потомстве и не знает его. Мало того, по паучьему обычаю, все живое на тенетах следует уничтожать и поедать. У этого крестовика совсем по-другому.

Чем же занимаются малыши на тенетах своей матери?

Паутинные нити паука-крестовика покрыты липкой оболочкой. Пленниками паутины становится множество насекомых. Крупную добычу поедает хозяин. Мелкие грибные комарики, галлицы, маленькие цикады и другие малыши ни к чему грузному пауку и, как мусор, засоряют тенета. Зато с какой жадностью поедают их паучата, как они тщательно их высасывают!

Пока я разглядываю паучат, паук-крестовик успокаивается, неторопливо выползает из своего убежища, забирается на тенета и занимает обычное положение в самом центре, куда сходятся со всех сторон нити. Паучки не прерывают своей трапезы, продолжают лакомиться добычей.

Интересно, почему все остальные паучки разбрелись в стороны и сплели в лесу маленькие тенета, а эти живут возле родного гнезда. Впрочем, для всех на тенетах не хватило бы места.

Я сижу в тени большого лоха на вьючном ящике и привожу в порядок записи полевых наблюдений. Тугаи изнывают от зноя, а солнце такое яркое, что слепит глаза. Вокруг кипит разноликая жизнь. Она пульсирует всюду и во всем. Вот рядом со мною, на высоком листе широкого тростничка, примостился небольшой светлый, в мелких пятнышках и полосочках паучок-тенетник. Он бегает взад-вперед, волнуется, как будто что-то потерял и никак не может найти. Но вот закрутился на одном месте. Что это с ним, зачем так попусту тратить силы?

Но я неправ. Каждое движение паучка, оказывается, строго рассчитано, и не зря. Он занят делом, и на листике постепенно появляется белое прозрачное пятнышко, тончайший шелковый платочек из нежнейшей паутинной ткани. У паучка важное дело. Из брюшка появляется желтовая капелька и быстро растет. Через лупу видно, что в ней плавают крохотные, идеально круглые прозрачные шарики-яйца. Сперва я поглядывал на паучка между делом, краешком глаза, но когда я разглядел яички, отложил работу в сторону, смотрю, что будет дальше.

Паучок торопится, не отдыхает. Теперь он набрасывает над желтой каплей широкие петли рыхлой паутинной ткани. Потом она становится гуще и плотнее, в то время как жидкость высыхает и осаждается мельчайшим порошком на яичках.

Кажется, упорная работа заботливой самки закончена. Теперь яички тщательно упакованы, обложены рыхлым войлоком, прикрыты плотной тканью. Паучиха замирает на месте, чистит ноги, облизывает педипальпы. Ей пора отдыхать, а мне приниматься за дело.

Но через полчаса паучиха снова беснуется над своим детищем, затеяла еще что-то, протягивает нити над коконом, прикрепляя их к краю листика. Они прямы и натянуты, как струны, и, наверное, из-за этого листик слегка прогнулся. Нитей все больше и больше, листик постепенно складывается вдоль, почти совсем сомкнулся краями, образовав уютную каморку над коконом. Не беда, что нижние нити провисли. Они выполнили свое назначение, и самка убирает их.

Наконец, работа окончена, снова отдых. Теперь-то перестанет меня отвлекать. Но я ошибся. Неуемная строительница, быстрая и юркая, принялась за другую работу, начала сворачивать самый кончик листика. Вскоре из него получается небольшая трубочка, в нее и забирается хозяйка жилища, а сейчас, утомленная, спит.

Трогаю оплетенный кончик листа, из него стремглав выскакивает паучиха, падает на землю и отбегает в сторону. Я досадую на себя: зачем было попусту беспокоить труженицу? Как она теперь найдет обратно путь в свое жилище? Но моя тревога напрасна. Ветер шевелит травами, от них скользят по земле тени, и видно, как к тому месту, куда скрылась паучиха, тянется сверкающая паутинная нить.

Испуг маленькой хозяйки кокона недолог. Она мчится обратно, ловко взбирается по паутинке, быстро на ходу свертывает ее в клубочек (зачем после себя оставлять следы и пропадать зря материалу), а потом, добравшись до листика-домика, съедает свою, ставшую ненужной, дорожку.

Жара еще сильнее, солнце еще ярче, и тень от лоха, в которую я спрятался, чернеет больше. Немного досадно, что паук отнял столько времени. Но я успокаиваю себя: все же между делом удалось подглядеть за ним и открыть маленький секрет его жизни.

Едва я остановил машину, как почувствовал запах цветущего растения. Здесь цветет только один адраспан. Это небольшое ярко-зеленое растение с сочными листьями и крупными белыми цветами несъедобно, ядовито. Прежде казахи употребляли его в народной медицине против различных болезней. Сейчас оно пышно разрастается в местах перевыпаса, там, где овцами уничтожены пастбищные растения. Засуха ему как будто нипочем.