Живодерня 2 - Сергей Арно

"Он выбирает жертву, — в это время думал Илья. — Пусть это буду не я. Пусть это буду не я…"

Дальше в голове Ильи билась только одна эта фраза. Он еле стоял на ногах, вот-вот готовый отключиться.

"Пусть это буду не я!.."

Движение палки все замедлялось: туда, сюда, туда, сюда… наконец движение ее остановилось. Вздох облегчения вырвался у троих узников.

Конец палки указывал точно на стоявшую с края девушку. Черные пустые глазницы уставились на нее.

— Атхилоп хал! — слабым голосом промолвил старик.

Девушка вдруг взвизгнула, попробовала вырваться, но ей мгновенно зажали рот. Старик вдруг обессилено ткнул конец палки в землю, и вместе с ней тут же скрючился сам и, растратив остаток энергии, как-то сразу обвис на руках своих помощников.

Троих, пока не нужных узников, отвели в сторону, но так что им хорошо был виден весь обряд жертвоприношения. Девушка в истерике билась в руках двух исполинского роста мужчин, даже им трудно было удержать ее, но один из них сделал несколько быстрых и ловких движений. Илье показалось, что он надавил девушке куда-то в область шеи. И она тут же ослабла, но не потеряла сознания, скорее, она потеряла волю и дальше производила движения, как в забытьи.

Действия их вновь приобрели былую неспешность и чинность. Они помогли девушке снять куртку, рубашку… обнажив ее по пояс.

"Какая красивая девушка, — пронеслось в голове у Ильи, когда он увидел пухлые груди девушки, ее алые губы, приоткрытые словно для любви, длинные разбросанные по плечам волосы. Свет луны освещал ее белое тело и огромные, как будто удивленные глаза. Эта девушка была создана для любви.

Не только Илья был изумлен ее красотой, но и стоявшие рядом с ним узники. Они, очарованные, во все глаза глядели на полуобнаженную девушку. Но это было недолго. Те же двое рослых мужчин подняли девушку за руки, посадили на саркофаг. Она не сопротивлялась. На возвышении саркофага Илья в последний раз, увидел ее во всем очаровании юности, ее положили на саркофаг лицом вверх. Один из готовивших ее к жертвоприношению встал с одной стороны, крепко держа ее за руку, второй — с другой; таким образом, девушка оказалась растянутой за руки с двух сторон. И вдруг над гробом вырос тот самый старик с дырами вместо глаз. Должно быть, его попросту подняли на постамент, но стоявшим по другую сторону саркофага показалось, что старик, как стервятник, вознесся над лежащей перед ним девушкой.

"Господи! Неужели он сейчас убьет ее?… — пронеслось у Ильи в голове. Ему казалось все это ненастоящим. — Да нет же. Этого нельзя делать! Сейчас все решится как-нибудь по- другому…" — это буквально в какое-то мгновение промчалось в его голове, и тут он увидел в руке слепца нож.

Это был Большой Жертвенный Нож, служивший для этих целей уже несколько веков.

— Атхилоп хал! — мерзко пропищал старец, поднял нож над головой и так замер.

— Атхилоп хал! — повторили все негромко, почти шепотом.

Илья видел нежное тело девушки, широко открытые, устремленные в небо глаза и корявого с дырами вместо глаз старца, занесшего над ней нож. Это было страшное чудовищное зрелище, равного по ужасу которому не было. Омерзительная коверканная старость, убивающая молодость и красоту…

И тут раздался долгий, пронзительный свист. Илья обернулся и увидел занесенный над своей головой меч.

— Атхилоп хал!..

ЧАСТЬ 2

Г л а в а 1

Симпозиум паханов преступного мира Петербурга проводился с соблюдением всех правил конспирации в одной из самых дорогих гостиниц города. В какой именно?.. Этого не знали даже агенты российской спецслужбы.

Холл и все этажи гостиницы были заблокированы услужливыми молодыми людьми спортивного телосложения в костюмах. Каждого постояльца гостиницы при помощи специальных приборов "просматривали" на предмет поиска оружия или взрывных устройств. Такого нашествия "охранников" отель еще не видел.

На симпозиум был собран только люд заслуженный — не просто головорезы и громилы, хотя на счету у каждого из них было много громких преступлений, а руководители кланов и только те, которые остались в живых после "чистки" пятнадцатилетней давности, когда в городе появился Китаец. Эти паханы уцелели и кормились крохами с барского стола Китайца. Но теперь, после его смерти, пришло время поделить империю на куски. В этом шикарном зале заседаний питерскую братву собрал небезызвестный в определенных кругах одноглазый Забойщик — бандит авторитетный, совсем недавно вернувшийся из-за рубежа, где по слухам имел много громких и прибыльных дел.

Славные бандитские традиции перешли к одноглазому Забойщику от отца, которого он видел однажды только в двенадцатилетнем возрасте, когда отец, освободившись из мест лишения свободы, умирал дома от ножевого ранения в трахею легкого.

— Помни, сынок, — были последние слова блюющего кровью отца. — Главное — не попадаться.

Эту истину в свою очередь передал отцу одноглазого Забойщика его отец (тоже славный разбойник), умирая, в свою очередь получив ее от своего отца… Самим же им не удавалось соблюсти заповедь отцов, и каждый из предков Забойщика провел на каторгах и в тюрьмах большую часть жизни. Но они настойчиво передавали эти слова, как мечту о светлом будущем кого-нибудь из потомков, который будет убивать, грабить в свое удовольствие и не попадаться. Эта недостижимая, как коммунизм, мечта так и осталась мечтой для всех поколений предыдущих и последующих за ними.

Подавляя природные инстинкты, Забойщик устроился на бойню, (откуда в будущем и пошла его кличка). Но природу было не обмануть и он, бросив работу, пошел в разбойничью среду по стопам славных предков: убивать и грабить.

Генетически организм его уже был подготовлен к этой работе, и дела шли неплохо. Ему удалось сколотить банду, которая промышляла квартирными кражами, до первой судимости… ну а потом, по освобождении, дело пошло веселее: грабежи, убийства… Авторитет в городских кругах рос с каждым годом. Потом одноглазый Забойщик уехал в европейскую страну показывать тамошним бандитам, как нужно работать. Оттуда о подвигах Забойщика приходили невероятные слухи, и питерские братки радовались за коллегу, пока с появлением Китайца свои внутренние дела не поглотили многих из них бесследно, а оставшимся было уже не до Забойщика.

Его голубой глаз глядел на мир удивленно, с этакой живой и доброй лукавинкой, зато второй был карим; темен и пуст, он остекленело смотрел на все окружавшее его и не подавал признаков жизни. Зная об этом своем дефекте, Забойщик слегка прикрывал тусклый глаз веком, но все равно было заметно.