Трехглавый орел - Владимир Свержин

– В каком смысле? – не понял я.

– В прямом, мой дорогой племянник. Не забывай, Екатерина – просвещенная государыня и хорошо изучила опыт своих предшественников. А потому она прекрасно знает, что оборотная сторона фаворитизма – поглощение фаворитом властителя, его вознесшего. В Византии, скажем, это был вполне обычный путь к трону. Чтобы избежать подобной неприятности, монарху необходимо время от времени отдавать фаворита на растерзание толпе, обвинив его во всех возможных грехах и тем самым отводя от себя угрозу вспышки накопившегося народного гнева.

Екатерина дарит щедро и возносит высоко, но никогда не забывает обрушить вчерашнего баловня судьбы в тот самый момент, когда несчастному кажется, что он уже ухватил бога за бороду. При этом государыня оставляет отвергнутому надежду на то, что все еще может измениться. Чем, в принципе, гарантирует лояльность оставленных фаворитов, среди которых иногда встречаются весьма полезные для государства люди. С Орловыми она немного опоздала. Совсем чуть-чуть. Они уже успели почувствовать себя вершителями судеб России, а вкус абсолютной власти – все равно что вкус крови для вампиров: единожды попробовав, остановиться невозможно. Отошли их Екатерина на год, на полгода раньше, они бы, пожалуй, сейчас спокойно жили, как подобает богатым вельможам, но теперь... Теперь вся их жизнь подчинена законам большой игры. А будет ли служить им для достижения цели Пугачев или же зеленые человечки с Марса, им, по большому счету, безразлично. Они уже сами по себе слишком крупные фигуры.

Но я хотел поговорить с тобой о другом. Меня интересует, куда надевались наши старые приятели герцогиня Кингстон и граф Калиостро? Насколько я понял, они тоже отправились по твоим следам. Я так. гляжу, в этом сезоне поездки на Волгу вообще популярны в петербургском высшем свете.

– Видит бог, это не моя заслуга, – парировал я колкость лорда Баренса. – Отвечаю по порядку. Герцогиня Кингстон или, точнее сказать, герцогиня Кингстон номер два, потому как при рождении обладательница этого титула получила имя не Элизабет Чедлэй, а Элен Фиц-Урс, находится на расколдовке или расколдовывании, не знаю, как правильно, в избушке Бабы-яги.

– Где?! – Удивление в голосе моего дяди не могли скрыть ни расстояния, ни общее для английских джентльменов правило ничему не удивляться.

– В избушке на курьих ножках. Есть тут такая избушка на курьих ножках, в ней живет Баба-яга. Так вот там сейчас находится миссис Элизабет Чедлэй с целью обратного превращения в мисс Элен Фиц-Урс.

На канале связи воцарилось молчание.

– Ты это серьезно?

– Абсолютно, – произнес я с тайным злорадством оттого, что мне удалось шокировать невозмутимого дядю Джорджа. – Но это еще не все. Граф Калиостро, плененный отрядом нашего агента атамана Лиса, направляется, как мне было сказано, на перековку к венедским волхвам.

– Господи, час от часу не легче! А эти-то откуда взялись?

– Я так полагаю, они здесь уже давно. По словам Лиса, с раннехристианских времен.

– Да, занятный поворот. Хорошо бы знать, что из этого может выйти. Ну да ладно, поживем – увидим. Будь добр, по возможности информируй меня об их судьбе. И вот еще что, если не забыл, я до сих пор нахожусь на службе короляи понимаю, что Екатерина пытается подсунуть его величеству порченный товар и решить за его счет ряд своих проблем. По-хорошему, мне, как верному слуге английской короны и до сего дня весьма толковомудипломату, надлежало бы объяснить, что дураков в Форин Офисе не держат. Но Институт рекомендует не вмешиваться в ход событий, а потому я должен разработать вразумительное объяснение тому, что может произойти, когда выяснится, каких казаков мы экспортировали в колонии. Если, конечно, Пугачев вообще согласится туда плыть. Следовательно, будь добр, держи меня в курсе своих переговоров. В моих условиях обладание информацией может решить очень многое. Предупрежден – следовательно, вооружен.

– Хорошо, дядюшка. Все, что смогу.

– Благодарю тебя, мой дорогой.

Связь отключилась.

– Господин премьер-майор, вы сами видите, обстановка изменилась в корне. Вряд ли вам следует отправляться... – Михельсон посмотрел на своих помощников, словно оценивая, можно ли при них называть конечную точку моего путешествия. – Отправляться в лагерь к Пугачеву. Разбойник не сдастся. Сейчас он стал сильнее, чем когда-либо. Мне тут крайне не хватает опытных и отважных офицеров. Я дам вам отряд. Мы должны связать Орловых стычками и преследованием, не дав им соединиться с Пугачевым. А я же постараюсь оттянуть основные силы разбойников за собой и держать их в напряжении до той поры, пока подойдет Суворов.

Я покачал головой.

– Почел бы за честь, ваше высокоблагородие, но не имею такой возможности. Я обязан выполнить приказ государыни.

– Да, вы правы, друг мой, – с горечью в голосе произнес Михельсон. – Вы честный и благородный офицер. Но видит бог, здесь бы вы были полезны, а там ваша смерть станет еще одной бессмысленной жертвой. И все же храни вас Господь, господин премьер-майор. Отправляйтесь в путь, не смею вас задерживать.

Неповторима ночная степь. Невозможно описать многообразие ее пряных запахов, все эти шорохи, стрекотание, залитое светом нереально огромной полной луны. Мы с Редферном двигались сквозь высокие, не ведавшие покоса травы, уже сухие из-за палящего степного солнца, ехали не спеша, Радуясь ночной прохладе, то и дело вспугивая какую-то живность, буквально выскакивающую из-под копыт и уносящуюся вдаль с шумом, достойным крупного зверя.

– Але, капитан, ты там далеко?

– Вот спросил. – отозвался я. Откуда я знаю? Я же не вижу, где ты находишься.

– Я тут на кургане стовбычу, шо скифская баба, В смысле – мужик. Ты курган уже видишь?

Я начал всматриваться в горизонт, пытаясь разглядеть что-либо, способное сойти за курган. Слева впереди действительно маячила какая-то возвышенность. Я указал Питеру направление движения, и мы тронулись дальше навстречу нашему агенту.

– А, все, я вас вижу! – радостно завопил Лис. – Сейчас мы будем. У меня с собой два десятка казаков из моих. Официально мы тебя берем у полон. Они вас, сэр, уже видели, так что не боись, драки не будет. Я им растолковал, что мы тут, как говаривал атаман Бурнаш, не яблоками торгуем, а политику делаем. Поэтому относиться к вам будут с возможным почтением. Но, сам понимаешь, у меня в отряде восемь сотен и в каждой человек сто пятьдесят – двести. Не объяснять же всем, что ты у нас чрезвычайный и полномочный посол к едрене матери, то есть к ейному, в смысле к нашнему, батьке. Так что жди, сейчас будем.

– Хорошо, – согласился я, выключая связь и подгоняя шенкелями своего вороного жеребца.

Мы проехали еще несколько минут в полном молчании, слушая звуки ночной степи. Какая-то птица, всполошенная нашим появлением, крикнула резко и тревожно, словно спеша предупредить сестер о близкой опасности, я оглянулся, пытаясь рассмотреть нарушительницу спокойствия... Волосяной аркан с тихим змеиным шипением взвился из травы позади меня, и петля его, обхватив мне плечи, затянулась стремительно, как кольца удава.

«Й-и-и-и-ях-ха!» – разнеслось над степью. Жуткий пронзительный клич степняков-ордынцев, леденящий кровь своим первобытно-звериным звучанием. Я чуть замешкался, пытаясь понять, зачем нужен Лису такой экзотический способ моего пленения. Это промедление вполне бы могло погубить меня. Пятеро всадников на приземистых полудиких лошадках, в мохнатых остроконечных шапках, надвинутых по самые глаза, вынырнули из густых трав и, погоняя нагайками своих коней, понеслись в направлении, явно противоположном моему изначальному. Я вылетел из седла, как вылетает привязанный к дверной ручке зуб при соответствующем рывке, хотя густотравье слегка смягчило удар, моя спина сполна ощутила всю прелесть приземления и последующего, движения роли саней-волокуш.

В ту секунду, когда неизвестные всадники, заарканив свою добычу, погнали коней, спеша исчезнуть в ночной мгле, ехавший позади меня Питер, похоже, пришел к выводу, что все происходит не совсем так, как я ему обещал. Корректное пленение, о котором говорил Лис, явно не включало в себя ни арканов, ни столь экзотического способа перемещения по степи. Недолго думая, он завалился набок, а через секунду из-под брюха его лошади ударил выстрел. Разбойник, к луке седла которого был примотан аркан, взмахнул руками и откинулся в седле. Остальные тут же бросились врассыпную, еще ниже пригибаясь к конским холкам, чтобы по возможности уменьшить площадь мишени.

Это была всего лишь уловка: исчезнув из поля зрения моего меткого спутника, ордынцы развернут коней и, обойдя, атакуют с четырех сторон. Я знал это, но ничем не мог помочь Питеру. Мне самому приходилось уповать на его помощь. Я слышал, как с жутким воем бросились в контратаку степняки, но испугать Питера им было не под силу. Он мчался вслед за мной, не обращая внимания на преследователей. На мое счастье, легконогие гусарские лошади быстрее неприхотливых местных лошадок, и потому минуты три спустя я уже лежал на земле, едва переводя дыхание после своего короткого, но столь содержательного путешествия. Питер, с саблей в одной руке и пистолетом в другой, гарцевал около, готовясь принять, быть может, последний в своей жизни бой над телом поверженного господина.