Абрамович против Березовского. Роман до победного конца - Татьяна Костылева

317. Никогда в ходе наших встреч он не давал мне понять, что я его запугивал или угрожал ему. Я не слышал от него жалоб по поводу 1,3 млрд долларов США и последующих выплат. Наоборот, мне казалось, что когда ему была нужна помощь, он всегда обращался ко мне. Мы продолжали общаться с г-ном Патаркацишвили, и то, что он предлагал мне быть его деловым партнером, лишний раз подтверждает тот факт, что он доверял мне в бизнесе.

319…Я также помню, что получил сообщение от г-на Патаркацишвили непосредственно перед его смертью, в котором он писал, что у него для меня крайне тревожные новости и попросил с ним встретиться, я согласился. К сожалению, на следующий день я узнал шокирующую новость о его смерти.

320. Настоящие показания даны мною на русском языке и переведены на английский язык другими лицами, поскольку я свободно английским языком не владею. Поскольку я лично не понимаю содержание английского варианта этого документа, мое заявление о достоверности этих сведений основано исключительно на том, что мне сообщили (и я доверяю этой информации), что он представляет собой точный и верный перевод моих показаний, данных на русском языке. В случае расхождений между двумя текстами мои показания в рамках данного разбирательства отражает текст на русском языке.

С учетом вышесказанного я считаю факты, изложенные в настоящих свидетельских показаниях, достоверными.

РОМАН АРКАДЬЕВИЧ АБРАМОВИЧ 30.05.2011

(Пунктуация и орфография показаний сохранены.)

Глава 11 Суд идет. К барьеру

В этой главе две основные линии, два суперинтересных вектора. Во-первых, в ноябре 2011 года Роман Аркадьевич заговорил. До этого мало кто, помимо близкого окружения, слышал, как звучит его голос – Абрамович не любит давать интервью и выступать публично. Во-вторых, перед нами разворачивается дуэль, от которой Абрамовичу, как он ни старался, не удалось отвертеться. Поединок равных противников, которые, наконец, очно сошлись у барьера. Практически ничего нового по отношению к письменным показаниям Абрамович не сказал. Конечно, появились нюансы. В этом и ценность судебной публичной стадии.

Абрамович и Березовский, встречаясь на процессе, не только не здоровались, а старались не заметить друг друга. Березовский с первого же дня охотно общался с журналистами, Абрамович избегал общения с прессой, лишь через несколько дней раскрепостился, даже стал отпускать реплики, шутил, например, в отношении своих свидетелей. Усомнился вслух в швейцарском происхождении часов Сергея Капкова, который тут же обиделся. Березовский большей частью демонстрировал победоносный вид, был доволен собой, цвел и пах, говорил охотно на английском, в отличие от задумчивого и часто смурного Абрамовича, который говорил исключительно по-русски. В команде поддержки у Березовского была Елена Горбунова, которую он называет своей женой, она приходила на несусветной высоты каблуках, часто улыбалась, всячески выказывая свое скептическое отношение и даже иногда демонстративную жалость по отношению к Абрамовичу, которому это было безразлично. Эти двое для него были пустым местом, промоиной на горной дороге, которую надо осторожно миновать, чтобы не свалиться в пропасть, и двигаться дальше. Видно было, что он считал себя правым. И потому более всего переживал не от возможной перспективы проигрыша, а от публичности всего этого мероприятия. Потому поначалу сильно нервничал, быстро уставал, давал односложные короткие ответы.

Напомним. В своем иске к Абрамовичу Березовский требует $5,5 млрд в качестве возмещения ущерба от продажи в 2001–2004 годах своих долей в «Сибнефти» (21,5 %) и «Русале» (12,5 %). По утверждению истца, он вместе со своим партнером по бизнесу Бадри Патаркацишвили был вынужден продать принадлежащие им доли в компаниях значительно дешевле их реальной стоимости под давлением и из-за угроз со стороны Романа Абрамовича. Одним из средств такого давления, по словам Бориса Березовского, было условие освобождения из-под стражи его близкого друга и бывшего бизнес-партнера Николая Глушкова.

Бывший заместитель генерального директора «Аэрофлота» Николай Глушков обвинялся в мошенничестве путем хищения средств авиакомпании на сумму 214,9 млн руб. В июле 2006 года Савеловский суд Москвы приговорил его к двум годам условно за хищение средств авиакомпании на сумму 214,9 млн руб. Господин Глушков не признал себя виновным. В 2010 году он получил политическое убежище в Великобритании. То есть у Березовского складная, логичная версия. Математически выверенная, убедительная. Как и свойственно Березовскому, талантливому в прошлом ученому-математику. А впоследствии не менее удачливому жестокому игроку и беспринципному манипулятору людьми и событиями. В итоге суд назначил начало рассмотрения иска Березовского к Абрамовичу по существу на 3 октября 2011 года.

«Я удовлетворен решением судьи, поскольку это дает возможность в английском суде наконец встретиться с господином Абрамовичем и получить от него ответы на те вопросы, которые я ему безуспешно пытался задавать много лет. Дата зафиксирована, можно начинать подготовку, у господина Абрамовича есть время подготовиться», – комментировал Березовский.

Итак, британской Фемиде предстояло определить, насколько Абрамович и его соратники действовали в рамках правового поля при разделе имущества с Борисом Березовским и Бадри Патаркацишвили. Судье Элизабет Глостер, которой выпала честь вести это дело, пришлось разбираться в таких терминах, как «крыша», «замочить» и «кинул».

Неожиданное признание сделал адвокат Абрамовича Джонатан Сампшн, который, оказывается, считает, что сам факт процесса – это уже повод для гордости: «Мы должны гордиться тем, что многие дела, которые почти не имеют отношения к Англии, слушаются именно здесь, поскольку так решили противоборствующие стороны. Это чрезвычайно важный вклад в наш рынок».

В британской прессе фигурировали подсчеты стоимости этого судебного процесса: Борис Березовский, писали СМИ, якобы уже потратил 160 млн долларов с 2007 года, когда он подал иск к Абрамовичу. Гонорары адвоката Абрамовича Джонатана Сампшна исчислялись восьмизначной цифрой. Зато адвокаты Березовского, по информации «Санди таймс», работали от процента из отсуженных у Абрамовича средств. Адвокатам Абрамовича предстояло доказать, что Березовский никогда не был реальным совладельцем бизнеса и получал выплаты от Абрамовича за стандартную для России 1990-х «крышу» и лоббистские услуги.

Ни одна из сторон во время слушаний своих позиций не сдала, Абрамович настаивал, что Березовский не был его бизнес-партнером, а Березовский, в свою очередь, настаивал, что имел право доли в компаниях, которые создавал Абрамович при участии истца.

Как писали в британской прессе, за 10 лет проживания в Англии он фактически не проронил ни слова, не считая коротенького интервью газете «Обсервер» в 2006 году. «Я человек, который не любит шуметь», – говорил он. А в суде его вынудили говорить.

Большая часть процесса проходила в попытках разобраться с устными договоренностями между Абрамовичем и Березовским, имевшими место в ходе их совместной деятельности. По утверждению сторон, не было никаких документов ни об их партнерстве, ни о выплатах, ни о долях. У них не было ни одной письменной договоренности, все строилось на честном слове и «джентльменском соглашении». Поэтому судье пришлось разбираться не с документами, а с тем, как каждая из сторон представляла себе свою роль в деле.

«Я гораздо более детальный, чем господин Березовский, но сам все же не очень детальный», – заявил Абрамович на допросе. И еще много было таких умозрительных заявлений, без намека на конкретику.

Адвокат Березовского Лоуренс Рабинович, который вел допрос свидетелей и ответчика, спрашивал Абрамовича на суде, кто, кроме юристов, помогал ему в подготовке к даче показаний? Абрамович: «Да, специализированная компания. В основном они учили, что надо смотреть на судью, дышать…». Одной из самых запоминающихся фраз Абрамовича на процессе стала: «Покупка футбольного клуба «Челси» изменила мою жизнь».

Главной интригой судебного процесса стала всплывшая запись разговора между Абрамовичем, Березовским и Бадри Патаркацишвили, который они вели в декабре 2000-го в VIP-зале парижского аэропорта Ле-Бурже. Сделал запись якобы Андрей Луговой, тогдашний руководитель службы охраны Первого канала, по заданию Патаркацишвили. Говорили, что ни Березовский, ни Абрамович о записи не знали. Патаркацишвили хранил запись в своем доме в Грузии, а после его смерти в Англии в 2008 году запись оказалась в чужих руках. Есть слух, что до Березовского ее пытались продать Абрамовичу, но он от покупки отказался. Была информация, что Березовский предложил за ту запись 50 млн долларов.

Газета «Санди Таймс» привела расшифровку записи этого разговора, из которой наиболее интересной была фраза про «легализацию» Березовским его доли. Однако каждая из сторон процесса привела свою версию, что подразумевалось под «легализацией».