Черные сны - Андрей Лабин

– Держите ему ноги! – кинул Егор Марии Афанасьевне. Растерянная, парализованная страхом она смотрела на Егора, и казалось, не понимает слов.

– Ноги! – гаркнул Егор, метнув бешеный взгляд. Мария Афанасьевна неуклюже, маленькими шажками оббежала стол. Наклонилась, неловко ухватила супруга за лодыжки и прижала к полу. Старик продолжал дергаться, выгибаться и сползать с кресла. Егор старался удержать его выскальзывающую голову. Судороги ослабевали. Он это чувствовал. И в то же время удивлялся, откуда столько сил у человека стоящего одной ногой в могиле. Наконец, Леонид Павлович затих. Мелкая дрожь еще содрогала старое, обмякшее, тело.

В глазах Марии Афанасьевны стояли слезы, – Господи, – шептала она, – за что же Ленечке такие мучения? Господи, что же ты такой жестокий. За что, Господи?

– Давайте, Мария Афанасьевна, – говорил Егор, медленно отпуская голову старика, – положим его на пол. – Он вытащил из расслабленных челюстей ложку. Старик еще выворачивал глаза. Белки мелко дрожали. Грудная клетка под рубахой едва вздымалась. Она казалась хрупкой и тонкой, надави чуть сильнее и проломится, как яичная скорлупа. Егор перехватил старика под мышки, Мария Афанасьевна ухватилась за щиколотки.

– Раз, два, взяли, – скомандовал Егор, и они рывком приподняли капитана. Обмякший он складывался в пояснице и выскальзывал из рук. Обходя кресло, Егор почувствовал под пяткой что-то твердое, а потом услышал хруст. Он убрал ногу и посмотрел. Оказалось, наступил на свалившиеся со старика очки. Они положили старика на пол. Егор подобрал раздавленные очки. У них была сломана дужка и расколота линза.

– Бог с ними, – шептала Мария Афанасьевна, она казалась очень уставшей. Трудно дышала.

– У него запасные есть. Эти выкинем. Бог с ними. Ой, пойду «корвалола» выпью.

Она положила руку на грудь, другой оперлась о стол.

– Сердце сдавило. За меня, Егор, не волнуйтесь, останьтесь с Ленечкой.

Придерживаясь о стол, ссутулившись, она поплелась на кухню. Леонид Павлович неподвижно лежал на спине, закрыл глаза и дышал ровно. Фильм закончился. По телевизору шла реклама зубной пасты. Егор встал и выключил телевизор. Замер, прислушиваясь к тишине. Отдельные звуки, доносящиеся из смежной комнаты и с улицы, слышались четко. Он вспомнил, что держит разбитые очки. Некоторое время задумчиво рассматривал их. Затем осторожно уцелевшую линзу приставил к глазу. Диоптрия была слишком сильной, комната расплылась, смазалась в разноцветные кляксы. Пришлось напрячь зрение. Отчего ощутилась легкая резь в глазах. Но зато картинка стала четкой.

Егор повернул голову, обводя комнату взглядом. Он смотрел на старый бельевой шкаф, сохранившийся с довоенных времен: низкий, двустворчатый, с закругленными углами, покрытый шпоном, который от времени потрескался, с нанесенным простым рисунком, с бурой обводкой по краям, с медными точеными ручками. Краем глаза заметил движение. Что-то размытое, неопределенное, темным пятном проскользило возле самого пола у основания шкафа. Егор встрепенулся и опустил взгляд. В первые секунды он отказывался верить глазам своим. Огромная крыса, размером с трехмесячного котенка. Даже не крыса, а нечто похожее на нее… серо-зеленого цвета, словно закисшая грязь, с жесткой, длинной, торчащей словно иглы дикобраза шерстью, с большими свиными ушами, которые просвечивали на свет, с длинными, толстыми, похожими на проволоку усами, поджав переднюю лапку с острыми коготками замерло. Шерсть у шеи заканчивалась и дальше шла сухая в складку серая кожа. Существо задрало мордочку и принюхивалось. Ее приплюснутая голова с вдавленным носом дергалась. Огромные сферические глаза, напоминающие стрекозьи расползлись по обе стороны уродливой морды и занимали две трети головы. Как Егор не присматривался, даже намека на линию смыкания челюстей не заметил. Вместо этого возле носа свисали какие-то толстые, набухшие складки. «Их к нам подселяют», – возникли в голове слова Сивкова.

От омерзения Егора передернуло. Он рывком убрал очки и существо исчезло. Напрягая зрение, наклонившись вперед, Егор старался разглядеть то, чего быть не могло. Его и не было, пока он снова, дрожащей рукой не поднес к глазу линзу. Оно сидело на прежнем месте и смотрело прямо на него. Причем Егор видел тварь лишь вооруженным правым глазом. Левый упорно не желал замечать ее. Егор быстро перехватил уцелевшую часть очков в левую руку и приложил к левому глазу. Теперь этот глаз видел существо, отдаленно напоминающее крысу. Для лучшего обозрения, Егор прищурил правый. Существо секунду еще принюхивалось, затем неспеша опустило лапу, и, переваливаясь, словно недавно сытно перекусило, пошло вдоль шкафа. Свернуло за угол и пропало в темноте между шкафом и стеной. Егор еще минуту вытаращенным левым глазом буравил пространство. Рука, держащее окуляр, от напряжения подрагивала и налилась тяжестью. На лбу выступили капельки пота.

Осторожно, не отнимая стекла от глаза, приблизился к мебели и заглянул в щель между стеной. Там никого не было. С минуту он вглядывался, затем суетливо, словно боялся, что пока занят делом его покусают, сунул очки в карман, примерился, ухватился за шкаф, поднапрягся и сдвинул его с места, расширяя просвет между стеной. Он двигал мебель, пока не смог забраться за нее. Как он и предполагал, в стене у самого пола хищно оскалилась обглоданными краями черная дыра.

Существа нигде не было. На пыльном квадрате долгие годы скрываемом от уборки шкафом отчетливо виднелись трехпалые отпечатки. Их было много, как песок у береговой линии залапанный чайками.

– Егор, что вы там потеряли? – сзади послышался обеспокоенный голос Марии Афанасьевны.

– Я это…, – с глупым выражением лица, пряча в карман очки, Егор вылез из-за шкафа. – Показалось мышь. Мышь скреблась за шкафом. Да вон там.

– У нас уже давно нет мышей. – С озабоченным лицом старушка шла через комнату.

– Можете сами посмотреть, здесь нора и …, – он едва не проговорился, не сказал, что все заслежено. – … Я точно слышал шуршание.

– Что с Ленечкой?

– А-а, лежит, не шевелится. Думаю, скоро оклемается. Не надо его тревожить. Сейчас отойдет. У Каспера нашего…, – Егор хотел сказать банщика. В детском доме был банщик, старый и худой. Он был настолько тощ, что дети прозвали его как в мультфильме приведение. Порой он падал в обморок. Но спустя минут пять, поднимался и как ни в чем ни бывало, делал свои дела дальше. Он никогда не закусывал и не давился языком. – …одного подопечного. Он тоже иногда закидывался. Главное дать ему оклематься. Он очухается. Но все ровно, надо вызвать скорую. – Достал телефон, выудил из электронной памяти нужный номер и послал вызов. Дежурному оператору сообщил причину беспокойства и адрес, по которому надо выслать бригаду.

Немного успокоенная, распространяя аромат «корвалола» Мария Афанасьевна села на край стула, склонила голову на плечо, положила старческие некрасивые в венах руки на колени. Ее поза как бы говорила, что она готова ждать медиков, не сходя