Рандеву с Варягом - Александр Михайловский

   Управляемый умелым машинистом, состав плавно сбросил ход и остановился. Началась та самая лихорадочная беготня, которая обычно предвещает развертывание воинской части из походного положения в боевое. Ничто не ново под луной, и эта лихорадочная деятельность за минувшие сто лет ничуть не потеряла ни своей экспрессии ни динамизма.

   Наконец, оба БТРа, медленно проворачивая огромные колеса, съехали с платформ по самодельным пандусам, установленным отчаянно и витиевато матерящимися матросами с "Паллады". Сильны братцы, ввосьмером ворочают сооружение, которое наши бы кантовали при помощи погрузчика. В общем, при помощи лома и такой-то матери, два БТРа и два "Тигра" оказались на манчьжурской земле. Под конец выгрузки интенсивность работ подстегнули частые ружейные выстрелы, доносившиеся со стороны разъезда. Мне стало ясно, что вариант "по тихому" у хунхузов не прокатил, и на разъезде шел самый настоящий бой.

   Но вот, все готово, одни мои бойцы, в полном боевом снаряжении больше похожие на марсиан, занимают места в БТРах и "Тиграх", другие устанавливают пулеметы на тендере паровоза, и в приоткрытых дверях теплушек. Неприятный сюрприз для бандитов, сводящий их численное преимущество даже не к нулю, а к отрицательной величине.

   Ротмистр Познанский появился неожиданно, словно из-под земли, - Вы еще не передумали, поручик? - спросил он у меня.

   - Никак нет, господин ротмистр, - я наклонился к нему из открытого командирского люка, - это мои люди, и кто же кроме меня может повести их в бой. Тем более что и дело-то пустяковое...

   - Ну, ни пуха... - махнул рукою ротмистр, и побежал к уже набирающему ход составу.

   - К черту! - крикнул я ему вдогонку, проваливаясь на командирское сиденье. Секунду спустя меня отбросило назад, БТР взревел дизелем, догоняя состав.

   План операции был составлен исходя из полученной от беспилотника информации. Из нее следовало, что хунхузы расположились по обе стороны от насыпи. По самым последним данным их было даже больше двух сотен, и только то, что они пришли сюда грабить, а не воевать, позволяло оборонявшимся в одном из домов казакам успешно от них отстреливаться. Судя по вспышкам выстрелов, от нападавших отбивалось не более трех-четырех бойцов, в то время как осаждавших их хунхузов было, как минимум с полсотни. Остальные, как пишут в книгах о войне, "предались грабежам и насилиям". Особого богатства они на разъезде вряд ли найдут, но ротмистр сказал, что свинья всегда найдет грязь, а хунхуз - что грабить...

   Два наших маленьких отряда бронетехники обошли разъезд по широкой дуге, и теперь брали банду в классические клещи. Вот уже поезд перевалил цепь холмов, и стал виден со стороны разъезда. Стрельба, как по мановению волшебной палочки стихла. Наверняка главари бандитов пытались заманить состав подальше, вглубь своих боевых порядков, а казаки, не видя поезда, перевязывали раны, да набивали расстрелянные обоймы патронами из подсумков.

   В приборе ночного видения, местность, подсвеченная инфракрасными прожекторами, выглядела как зеленоватый кусок марсианской пустыни. На темном фоне яркими пятнами выделялись люди и кони...

   Когда поезд подошел к входным стрелкам, я, как мы и условились с майором, отдал команду на открытие огня. Длинная очередь из башенного КПВТ играючи смахнула с лица земли большую группу хунхузов-коноводов, вместе с опекаемыми ими конями. Мгновением спустя, смонтированный на "Тигре" АГС-17 "Пламя" положил туда же серию осколочных гранат. Уцелевшие от всего этого безобразия лошади с диким ржанием разбежались по степи. А те, что не смогли убежать, теперь годятся только на колбасу.

   Часть задачи была выполнена: противник лишился мобильности, и оказался частично деморализованным. Почти одновременно с нами огонь открыли и с поезда. В проемах дверей затрепетали, запорхали огненные бабочки, трассеры, цветными гирляндами хлестнули по каким-то невидимым для нас целям. Броневагоны, подобно старинным линкорам, опоясались яркими вспышками винтовочных выстрелов. Значит, адмиралтейский прапорщик Морозов со своими архаровцами тоже вступил в бой. Ну, значит, и нам пора... Вперед!

   Хунхузы не выдержали и минуты такого яростного огня. Потом они вспомнили, что они грабители, а не воины, и побежали... Что нам требовалось - из разъезда получилась отличнейшая мышеловка. Проскочить на юг, мимо поезда, под пулеметы и АГСы, было бы самым изощренным способом самоубийства. Дюжины две разбойников, рискнувших это сделать, были буквально изрешечены шквальным пулеметным огнем, после чего уцелевшие бросились назад, под прикрытие станционных строений.

   Попытка прорваться в степь, мимо БТРов и развернувшихся цепью между ними автоматчиков, тоже, как выяснилось, была обреченным на неудачу маневром, тем более что от огня КПВТ нельзя было прикрыться ни стенами домов, ни местными заборами из сырцового кирпича.

   И все это бандформирование, с каждой минутой все более и более превращающееся в толпу обезумевших от ужаса людей, потекло по простреливаемому перекрестным огнем коридору на север, в сторону моста, где еще отбивался от отвлекающей группы хунхузов гарнизон стражников КВЖД.

   Потом я узнал, что, как только поезд вошел на станцию, ротмистр Познанский приказал прапорщику Морозову высадить десант, и добить штыками всех, за исключением, как он выразился, лиц европейской наружности. Вот это он зря сделал, возможно, что где-то в куче трупов китайско-манчжурских бандитов оказались и тела пары тройки офицеров японской разведки. Но это, как говорится, поздно пить "Боржоми", когда печень в штанах. Ибо, если нашим бойцам чего-то приказать, то это будет исполнено с особым рвением...

   До моста из хунхузов, кстати, почти никто не добежал. Их выкосил огонь пулеметов и автоматов. К тому же, пробежать два километра и так не просто, а многие из хунхузов из жадности не выпустили из рук мешки с награбленным барахлом. Вместо них к реке вышли мы, и, при помощи пары очередей из КПВТ и одной из АГСа, объяснили отвлекающей группе, что сегодня не их день, и им лучше отступить, и уйти зализывать раны.

   Все было кончено около часу ночи. Санитары и наш медик перевязывали раненых. Чтобы не терять время, бронетехнику стали закатывать по пандусам снова на платформы. Там наводчики, матерясь, занялись чисткой стволов КПВТ, ибо, если пороховому нагару дать прикипеть, его потом ничем не отдерешь.

   Как мы и предполагали, после убытия к мосту тревожной группы, на станцию, где оборону держали четверо стражников, напала основная группа хунхузов. Один из стражников был убит в самом начале боя - шальная пуля угодила ему прямо в сердце. Трое остальных защитников были ранены. Раненые и убитые были так же среди гарнизона моста, и в составе тревожной группы.

   У нас тоже были потери. Погибли два матроса с "Паллады", и еще несколько легко ранены. Шальную пулю в свою дурную голову словил и администратор группы журналистов, господин Лосев, которому, понимаете ли, захотелось полюбоваться сражением. Он вылез на платформу, и стоя там во весь рост, наблюдал за полетом трассеров и вспышками взрывов. Только этот балбес забыл, что это не компьютерная стрелялка, и здесь убивают по-настоящему.

   Что ни говори, а это, наверное, судьба. Ни Ирочка, ни оператор, оставаясь под прикрытием стальной брони вагона, не получили ни царапины. Правда, оператор, уже успевший побывать в горячих точках, ухитрился все же отснять несколько батальных сцен.

   Ротмистр Познанский был вне себя от всего произошедшего, и написал своему начальству рапорт о необходимости срочного усиления охраны, и даже не самой железной дороги, а дальних подступов к ней. По его мнению, следующее подобное нападение может закончиться успехом для хунхузов. И так, разъезд был почти полностью разгромлен. Хунхузы убили всех русских железнодорожников, а из оборудования и инвентаря уцелели только входные стрелки, и то, наверное, лишь потому, что нападавшие рассчитывали с помощью них направить состав в тупик.

   Из всего русского населения, кроме трех раненых стражников, уцелела только шестнадцатилетняя дочь начальника разъезда, которая успела спрятаться в погребе. Все остальные железнодорожники и члены их семей были зверски убиты. С ее помощью выяснилось, что два трупа, одетых в форму железнодорожников, и один контуженый разрывом гранаты "шлимазл" (так назвал его наш водитель БТРа, сержант-контрактник Гриша Коган из Одессы), со своей характерной внешностью и местечковым акцентом, вообще был не из этой песочницы...

   Но особо долго размышлять нам было некогда. Забрав с собой раненых стражников, девицу-сироту, трупы "железнодорожников", и контуженого пособника бандитов, около трех часов ночи наш поезд двинулся дальше на север.

   Ну вот, закончилось, наконец, наше первое дорожное приключение. И, как мне кажется, не последнее. Похоже, что у Наместника где-то сильно "течет", и информация о нашем спецпоезде попала к тому, к кому не следовало. О том же в принципе писал и Степанов в своем "Порт-Артуре". Японцы заранее знали о каждом телодвижении нашей эскадры. Наш жандарм рвет и мечет. Но, уважаемый Михаил Игнатьевич зря так убивается, "крот", по всей видимости, окопался настолько близко к "телу", что провинциальному ротмистру до него вряд ли дотянуться.