Танец с чашами. Исход Благодати - О. Зеленжар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он повесил ее на плечо, снова скрыв складками синего плаща, и пробормотал:
– «Аспид» вот так незаметно не поносишь…
Они еще несколько часов бродили по Воробышкам, продавая Красный Поцелуй, однако торговля не радовала Асавина. Многие отказывались, тенденция прослеживалась и в районе Певчих Птиц. Неужели влияние Морока зашло так далеко?
Проголодавшись, они вышли на Игровую, там, где она плавно перетекала в Храмовый район. Здесь куда тише, несмотря на обилие постоялых дворов. Ржали кони извозчиков, издали звенели колокола, зовущие к обедне, ветер доносил густой запах воскуряемых благовоний и любимой уличной еды Певчего – соленых вафель с кровяной колбасой, которые пекли тут же. Асавин и Тьег купили по одной и сели на парапет фонтана, украшенного полустертой мозаикой с осьминогами и дельфинами. Тьег провел ладонью по горячему камню:
– В поместье тоже такие были, только куда ярче, с ляпис-лазурью и бирюзой…
Асавин ничего не ответил на его реплику, чтобы не породить очередной поток слов. Его утомляло нытье по прошлому, риторические вопросы и печальные вздохи. Он отвернулся от парня, лениво проплыв взглядом по стенам домов. У таверны как раз стоял крупный деревянный стенд с козырьком, на который прибивали объявления. В районе Стали такие приглашали смельчаков на Арену или иные единоборства, у башен стражи сулили вознаграждения за поимку бандитов, а здесь, в Певчем, в основном искали артистов для маленьких частных театров. Иногда красивые певуньи оставляли свои портреты для привлечения внимания… Асавин уже скопил небольшую коллекцию, правда, ее пришлось оставить в квартале Звонарей. Блондин по привычке поискал красавиц среди потускневших от времени листовок и остолбенел. Не поверив собственным глазам, встал, подошел к стенду вплотную, прикоснувшись к крупному куску бумаги, на котором красовался свежераспечатанный портрет. «Особым указом Совета Кардиналов и Протекторатом Его Благодати, разыскивается Тьег Льянах Обрадан, шестнадцати лет от роду, рост без малого шесть футов, стройный, кожа бледная, глаза и волосы серые. Нашедшему или сообщившему достоверные сведения о его местонахождении положено особое Императорское вознаграждение в размере пяти золотых флотилий и милость Его Благодати»… Дальше читать он не стал, только задумчиво провел по бумаге ладонью, слегка смазав свежие чернила. Кто бы ни был автором тиснения, лицо мальчишки вышло узнаваемым. Пятьдесят тысяч золотых монет! Даже в Ильфесе с ее непомерными ценами, где серебром и медью брезгуют даже попрошайки, это было целое состояние. Можно продать мальца Протекторату и зажить нормальной жизнью… Асавин жестоко выкорчевал побег этой мысли. «И думать забудь, – приказал он себе, – ты недолго понежишься в лучах тысячи солнц. Мальчишка вскроет твою подноготную и особенно связь с Висельниками, и здравствуй второе клеймо, на этот раз – до конца твоей никчемной жизни». Блондин прикусил губу. Он быстро вернулся к парню, подхватив оставленные у фонтана пожитки, и шепнул ему:
– Тебя разыскивают… Лицо на всех столбах… Зря мы сюда сунулись, надо немедленно возвращаться в Угольный.
Опухшее лицо рубийца мгновенно стало синевато-белым, глаза округлились, как и рот.
– Я теперь убийца и Висельник… Что со мной станет?
«Ничего не станет, – подумал Асавин, – допросят в Протекторате да заберут в Империю», а вслух сказал, серьезно сведя брови:
– Загремишь на каторгу, а на лоб клеймо поставят, вот что… Это если протекторы насмерть не запытают.
Мальчишка испугался пуще прежнего и нахлобучил берет по самые глаза. Асавин огляделся по сторонам. На Игровую уже текли привычные толпы, можно было смешаться с гуляющими, а оттуда спуститься к Изморной. Он потянул парня за рукав, прямо к пестрой толпе, ставшей вдруг какой-то шумной и аляповатой. Они прошли так несколько кварталов, пока толпа вдруг не остановилась.
– Ну чего там? – лениво спросил молодой брюнет в красном бархате впереди Асавин. – Повозка перевернулась?
– Да нет, – ответил его приятель, в темно-синем камзоле, – опять голодранцы читают проповеди… Сейчас их разгонят.
Толпа резко отхлынула в стороны, здоровяк прижал Асавина к стене, выдавив воздух из легких, и он потерял Тьега из виду. Под цокот копыт сквозь народ проехало несколько всадников в блестящих на солнце кирасах и алых плащах. Протекторы. Изредка они останавливались, оттесняя палицами каких-то отдельных людей.
– О Ирди Всемогущий, – услышал Эльбрено откуда-то слева шепот парня, – это и есть они, протекторы?
– Да, – просипел блондин.
Один из красных масок приподнялся в седле и обвел толпу внимательным взглядом, который замер прямо напротив блондина.
– Ты! – зычно крикнул он, выставив вперед навершие палицы. – Стоять на месте!
Асавин почувствовал, как воздух слева шевельнулся, но не посмел отвести взгляд от великана в красной маске. Его вороной конь, зло ощерив зубы, разогнал толпу. Протектор ткнул булавой в грудь Эльбрено:
– Сними берет.
Блондин послушно стянул головной убор. Карие глаза в прорезях маски прожигали насквозь.
– Имя.
– Асавин, господин. Асавин Эльбрено.
– Имперец?
– Что вы, господин. Иосиец, но уже долго живу в Ильфесе…
– Род деятельности, – оборвал его протектор.
– Актер театра Пионов, – соврал Асавин.
Его ложь легко можно было разоблачить, поскольку театр был ничтожно мал, но блондин полагал, что протекторы не интересуются спектаклями для отребья
– А ты?… – рыцарь указал палицей куда-то влево, и Асавин скосил глаза.
Тьег, видимо, спешивший удрать подальше, не подрассчитал возможностей. Толпа примяла его к стене и, вероятно, потревожила рану, поскольку белый, как смерть, парень почти осел на землю, и только пузо дородного соседа не давало ему упасть.
– О, милостивый Благой! – сокрушенно воскликнул блондин. – Мой племянник совсем разболелся! Я как раз вел его к лекарю! Кто ж знал, что та актриска болела пагубью?
Толпа мгновенно отхлынула от мальца, даже протектор быстро дал заднюю. Асавин подхватил осевшего Тьега под руку.
– Свободны, – прорычал великан, разворачивая коня.
Асавин дотащил Тьега до первого же проулка, там усадил на землю. Лоб у парня горел, словно раскаленное железо, на лице проступили капельки пота.
– Да ты и правда нездоров, – пробормотал Асавин. – Что с тобой?
– Больно, очень больно, – прошептал мальчик. – Теперь уже совсем нестерпимо.
Ладонь блондина легла на рукоять даги. Один удар в сердце, и парень ляжет здесь, вместе с ним исчезнут и все неудобные тайны, а он выйдет сухим из воды, как и много раз до этого. Один удар обрежет все ниточки, решит все проблемы. Палец тронул потайную кнопку, раскрывающую лезвие. Ну же, один удар…
Вдохнув, Асавин убрал ладонь с рукояти. Что-то останавливало его. Чертыхнувшись, блондин поднял мальчишку на ноги и медленно повел в сторону Изморной.
До «Норки» они добрели только глубоким вечером. Несколько раз в пути парень терял сознание, Асавину приходилось приводить его в чувства. Положив его на свой соломенный тюфяк, блондин устало присел рядом. Бойцы Френсиса
