Двуглавый Змей (СИ) - "Марло Arc"

Сзади что–то затрещало и обвалилось, подняв столб пыли. Девочка закашлилась вновь, из её глаз потекли слёзы.

— Пекло…

Гумберг почти силой вытащил девочку из её убежища, игнорируя её жалкие потуги сопротивляться. Болезнь давала о себе знать, не позволяя ей хоть как–то уверенно отбиваться. Одно из окон взорвалось россыпью стекла и холодный воздух, проникший внутрь всполошил огонь, который тут же опалил их. Мечник закрыл девочку от огня и осколков. Почувствовал, как обгорает его спина, обдаваемая нестерпимым жаром. Почувствовал, как сгорает кофта и плафить жилет, прилипя к коже.

— Эллеанора… — прохрипел Гумберг, замечая, как одна из подпорок начинает трещать, — Эллеанора Д’антстар, держись крепче…

Девочка не успела удивиться. Наёмник сорвался с места, в последний момент успев проскочить под упавшей балкой. Искры и пепел заметались под ногами, а ещё несколько жгучих языков прошлись по пяткам ног. Не прошло и пары секунд, как Гумберг преодолел несколько коридоров и, позабыв о резких волнах боли в ноге, вылетел на улицу, предварительно выбив дверь.

Прошёлся вперёд, упал на колено, чувствуя, как оно ноет. Дверь поддалась намного хуже, чем он рассчитывал.

Эллеанора не двигалась, ошарашено смотря на лицо наёмника. Тот посмотрел в ответ. В её полных испуга глазах цвета золы он видел своё собственное отражение. Принеприятнейшее для него, но такое завораживающе–пугающее для неё.

Серая, в кое–каких местах обожённая кожа, покрытая слоем пепла и пыли. Горящие, рубиновые глаза, так сильно выделяющиеся на фоне чёрного неба. Спутанные пепельные волосы. Он чуть улыбнулся, не зная, что сделать. Она зажмурилась и отвернулась. Он не обиделся.

Снег обжигал, и пусть был холодно приятен, Гумберг всё же не решался отпустить девочку на снег. Вместо этого он посмотрел в сторону горящей гостиницы, полностью поглощённую огнём. И замер, чувствуя пульсирующее, резко возникшее чувство, от которого его руки начали дрожать.

В окне третьего этажа стоял силуэт, смотрящий на наёмник светящимися, оранжево–рубиновыми глазами, столь пронзительными, что заставляли дрожать даже пепельноволосого мечника. Гумберг видел, как этот силуэт медленно передвигается, словно скользит от одного окна к другому, игнорируя смертельное пламя. Наконец, ему удалось найти одно из окон, которое можно спокойно открыть, ведь оно давно прогорело.

Наёмник видел, как силуэт пригнулся, а после вытащил что–то тяжёлое и большое. Девочка догадалась что это было.

— Орен! — воскликнула она, дёрнувшись. На её глаза тут же накатились слёзы.

Гумберг отвернул девочку в другую сторону, прикрыв её глаза своей ладонью. Тут же почувствовал тепло её слёз. Даже с такого большого расстояния, он услышал, как тело упало в снежную гладь. Следом, из того же окна выпало что–то ещё. Мечник не хотел даже представлять, что это было. Но, к сожалению, ему и не нужно было.

— Всё будет хорошо, — прошептал он, отпуская с рук свою прапраправнучутую племянницу на постеленный заранее жилет. — А пока, гм, отвернись и закрой уши.

Гумберг встал, опустив плечи и изподлобья, развернувшись, посмотрел в сторону силуэта, движущегося к ним. Эллеанора охнула. Наёмник предпологал почему, ведь его спина сейчас была не в лучшем виде.

— Я же сказал отвернуться, — холодно сказал он.

Меч удобно лёг в руку, тем местом, где должна была быть гарда, но находилась лишь выгравированное ужасное, измученное и сильно деформированное лицо человека. Гумберг сжал клинок сильнее. Холодный метал приятно остужал горящую кожу.

Снег под ногами хрустел и трещал, проминаясь под ногами двоих силуэтов, идущих друг к другу. За одним была сама пучина ада, кошмар на яву в лице беспощадного буйства стихий, за другим же беззащитная девочка, которой не выжить без мечника. Не выжить, если он проиграет эту битву.

Наконец, доппельгангер и наёмник встали на таком расстоянии, на котором им можно было рассмотреть друг–друга в деталях.

Гумбергу стало противно. Противно видеть собственное лицо. Поняв это, допельганг улыбнулся, отчего наёмнику стало ещё хуже. Они вновь начали двигаться друг к другу. Допельгангер заговорил:

— Слышал бы ты, как кричала та девушка. Её, кажется, Ромари звали.

Гумберг не ответил, сверля лже-Гумберга вглядом. Копию наёмника это совершенно не напрягало, а потому он продолжил:

— Хм, знаешь. Наверное, забавнее всего было, как кричала служанка, завидя меня.

Лицо лже-Гумберга поплыло, провалилось и начало, словно трясина, стекать вниз, прибретая серо–коричневый оттенок, пока окончательно не превратилось в бесформенный кусок чего–то, напоминающего тесто. Глаза превратились в глубокие чёрные впадины, а рот просто исчез. Одежда, как знал мечник, хоть и могла меняться вместе с внешностью, осталась точно такой же, какая была у Гумберга.

Доппельгангер поднял ладонь на уровне лица, чуть повернув голову в её сторону. Длинные, тонкие пальцы без ногтей надулись, укоротились, приобретая человеческую форму. Следом же, за пальцами и ладонью, плавно обратилось всё остальное тело. Серо–коричневый цвет сменил бледный оттенок кожи.

— Всё ещё молчишь? Знаешь, а мне нравится твоя внешность. Я думаю, поиграюсь с ней немного ещё, с твоего позволения…

Гумберг вновь увидел себя, только теперь более взрослого. Таким, каким он вряд–ли бы когда–нибудь смог выглядить. Нос стал более выраженным, лоб и подбородок широкими, а волосы длиннее и зачёсанней назад. Что–то в этом образе, возникшем перед лицом мечника, навеяло смутные воспоминания, которые он тут–же отогнал. Допельгангер улыбнулся, широко растянув синие губы.

Гумберг перешёл на бег. Антрацитовый меч блеснул в свете луны. Клинок зазвенел, завибрировал, рассекая пространство. Размашистый удар с одновременным отскоком в сторону со стороны наёмника. Он даже не предпологал о уровне силы противника, а потому держался максимально осторожно. Какого же было его удивление, когда он понял, что его атака была отражена и более того, ранили его самого.

Снег захрустел, зашуршал под ногами, раскидываемый в разные стороны большими обмёрзшими кусками. Кровь, сочащаяся из груди мечника, каплями окропила белое полотно. Блестел снег, блестел и меч в смертельном танце.

Мечник, не обращая внимания на рану, закружился, напрягся, размахивая клинком. Несколько новых ран появилось на его теле. Доппельгангер же умело уходил от всех его атак, лишь изредка отражая их неизвестно откуда взявшимся франциском. Топор блестел, вторя антрацитовому клинку наёмника и стойко принимал те редкие удары, которые всё же достигали перевёртыша.

Пепельноволосый мечник стряхнул волосы, напружинился, набирая скорость и обороты, заметался. Его движения стали намного более хаотичными и дёргаными, а удары стали более резкими. Теперь же он бил не выцеливая сухожилия и артерии, а бил лишь с одной целью — задеть ублюдка и пустить ему кровь.

Ещё несколько мгновений и их силуэты растворились в начавшейся пурге. Нет, то была снежная пыль, которую они подняли, превратившись в два неясных сверкающих урагана, сопровождаемые лязгом и звоном металла.

Широкий удар наотмашь, рывок назад и попытка заблокировать удар — меч резко ушёл в сторону, открыв торс охотника. Удивление наёмника длилось недолго, новая красная полоса появилась на его груди. Вторая попытка заблокировать удар, но допельганг вновь меняет направление и уводит франциску за бок, нанося, внезамно, невозможный колющий удар, оставляющий синяк на коже, вновь почти выбивая меч из рук. И новая красная полоса уже на бедре, чуть выше колена.

Вольт, пируэт, удар с переворотом — чёрное древко отлично выдерживало удары мечника, защищая хозяина. Руки Гумберга задрожали.

Взгляд, крик полный ярости и свист клинка, режущего пространство. Силуэт перевёртыша расплывается, и тот оказывается где–то правее наёмника, нанося свой смертоносный удар. В последний момент он меняет направление, ударяя наёмника обухом топора по колену, отчего тот теряет устойчивость. Ещё один удар наискось рассекает бровь мечника и часть губы. Левый глаз Гумберга заливает кровью. Доппельгангер продолжает улыбаться, не сводя глаз с мечника.