Доминанты - Ирина Горюнова

Максим поднялся из-за стола, оставив нетронутыми свои блюда, и посмотрел на меня, словно ожидая, что я остановлю его. Но я только произношу:

– Я уезжаю надолго, в другую страну… Так будет лучше, – делая вид, что не слышала оскорбительных слов в свой адрес.

– Бежишь от себя. Этого следовало ожидать. – Его коронный рентгеновский взгляд сканирует меня в очередной раз, отчего мурашки опять ползут по моей коже, как в первую встречу. – Не буду докучать более своим присутствием. Прощай.

Он поворачивается и так же по-царски, как вошел, уходит прочь из моей жизни. Я делаю то, чего не делаю никогда: подзываю официанта и заказываю двести грамм водки и томатный сок. Чудовищное напряжение, сковавшее меня, не снять другим способом. Я чувствую, что просто не смогу иначе встать из-за стола: тело мое одеревенело, и я почти не чувствую ног. Пара женщин, любовавшихся Максимом, смотрят на меня с недоумением и жалостью, а главное, со скрытым превосходством. Чудится, я читаю их мысли. «Вот со мной такого произойти не может никогда», – ехидно думает блондинка за столиком у окна. «Подцепила, дуреха, такого мужика, а удержать не сумела, впрочем, куда ей», – читается во взгляде рыжей стервы в центре зала. «Ох, бабы-бабы, – думаю я, – знали бы вы, в какие оттенки черного раскрашена душа господина Фастовского, запели бы иначе. Ваше счастье, что он на этот раз прошел мимо».

Выпиваю водку, оплаченную с лихвой Максимом, и чувствую, что меня потихоньку начинает отпускать. Все же его слова заставили меня усомниться в правильности решения, задели за живое, заставили почувствовать себя жалкой и никчемной. Он умеет играть на душевных струнах, знает, как зацепить, чтобы подействовало. Думаю про мою тезку, Екатерину II. Ей приходилось управлять страной, и наверняка она тоже не раз задавалась вопросом, все ли правильно она делает. Не зря она переписывалась с Дидро и Вольтером, вероятно, тоже искала одобрения своим действиям и поступкам. А я не могу даже нормально управлять своей семьей и своей жизнью. Есть над чем задуматься. Единственное, в чем мы похожи, так это в количестве любовников и череде скандалов на этом фронте.

Окидываю взглядом зал. Жующая публика сосредоточена на насыщении желудков и удовлетворении одного из основных инстинктов. Их не так много: инстинкт самосохранения (страх) и инстинкт продолжения рода (удовольствие). Всю жизнь нас гонит страх и влечет удовольствие, в результате чего мы движемся, то есть живем. От кнута к прянику и обратно. А разум диктует нам, что мы можем себе позволить, а что нет. Правда, существуют исключения. Если как следует напиться, то страх можно временно и потерять. Помню, прочитала когда-то о том, что некто Кристоф Азнински по пьяни отхватил себе голову бензопилой, получив за это посмертно премию Дарвина, как за самую нелепую смерть. Общение с Максимом сродни этому безумию, потому что могло привести к подобному же результату. Я себя уговариваю? Да, так и есть. Я пытаюсь разобраться. Говорю, что человек способен изменяться, осознавать, мыслить и рулить утлой лодчонкой жизни, чтобы сохранить свое Я живым и желательно здоровым. Именно поэтому я уеду в Таиланд и больше никогда не позвоню Максиму, охраняя свое гнездо от разорения. Бездна отступила, хотя уже не раз тянула меня к себе.

Выхожу на улицу, залитую солнцем, смотрю на привычные с детства дома, и мне странно, что я еще здесь, ведь мысленно я уже нахожусь в Таиланде. Надо собрать чемодан и пережить этот день и эту ночь. Настанет утро, и такси увезет меня в аэропорт, а потом самолет расправит крылья и понесется над землей. Образ моего доминанта постепенно потускнеет, станет абстрактным и нереальным, будто привиделся во сне. И эта история покажется давно просмотренным фильмом с долей катарсиса в конце, потому как у ее героев есть надежда на новую лучшую жизнь, на сказку со счастливым финалом, где напоследок, уже в титрах разгорается заря нового дня и небо сияет нежно-розовым цветом, не оттеняемым кровавыми, переходящими в густо-черный оттенками.

Но до этого, до моего отъезда, мне надо сделать еще два очень важных дела. Я прихожу домой и сажусь за компьютер, набираю знакомый адрес и пишу:

От кого: KatiAviotova

Тема: Re: Вопрос

Дата: Sat, 07.07.2012 at 3:12 PM

Кому: Alla

Мама, здравствуй! Я очень многое передумала за то время, что мы не общались. Конечно, мы обе были неправы, но в данном случае, я поняла, что не права я. Нельзя всю жизнь жить с такой обидой в сердце из-за того, что было когда-то. И я была несправедлива к тебе, потому что видела только плохое, хотя хорошего тоже было много. Раньше, когда я не замечала плохого, я была гораздо счастливее. Я знаю, ты тоже очень многое пережила, что отразилось на тебе и потом, увы, и на мне. Но мы всего лишь люди и не совершаем одни только правильные поступки. Но если у нас есть разум, мы можем раскаяться, и попросить прощения, и простить. Для этого нужна смелость, стыд тоже мешает нам признавать ошибки. Ты научила меня любить моего сына так, как я, возможно бы, не смогла, если не этот опыт. И за это стоит быть благодарной. Но еще я понимаю, что люблю тебя и бабушку, и, возвращаясь мысленно назад, прокручивая всю эту историю, я осознаю, что не хотела бы иметь других родителей. Говорят, что ребенок сам выбирает, у каких родителей ему появиться на свет, чтобы обрести опыт для своей души. Теперь я это чувствую. Ты сделала меня сильной, умеющей достигать поставленной цели, умеющей прощать и любить. И пусть это непросто, но с благодарностью принимать уроки судьбы. Я прошу прощения за мою детскую жесткость по отношению к тебе, за то, что я не хотела видеть твою любовь и не понимала ее. Я люблю тебя, мама.

Катя

Нажимаю на кнопку отправить, беру мобильный и пишу смс Стасу: «Давай попробуем начать заново. Буду ждать тебя в Ча-Аме».

Примечания

1

Безопасность – доминирование – садизм – мазохизм.